Капкан на Инквизитора
Шрифт:
Но ни одна из жен не видела в нем защитника. Что бы ни говорила Бьенка, она была твердо уверена, что слуга Светлого явился, чтобы защитить ее и покарать злую ведьму. Она ни к чему не взывала, только отвечала на вопросы – насколько хватало ей ума, и ждала его защиты. Девушка искренне не видела в нем врага. Этим она озадачивала и раздражала Альваха, который начинал утрачивать свою никогда ранее не подводившую его сдержанность. Дочь кузнеца заставляла думать о себе больше, чем этого заслуживала любая женщина. Она не вписывалась в тщательно проработанные и выведенные натуры и подтипы ведьм, и это создавало дополнительные сложности при составлении отчета.
Альвах не боялся сложностей. Но они
Когда Инквизитор покинул подвал тюрьмы, уже опускались сумерки. Занятый своими раздумьями, он шагнул за дверь, рассчитывая принять, наконец, приглашение начальника стражи идти в гостевой дом.
Однако во дворе его ждали.
Низкорослый, кряжистый, усатый мужик не мог быть никем иным, кроме деревенского кузнеца. Об этом свидетельствовал и прожженный в нескольких местах, прокопченный фартук, который он, по-видимому, забыл снять, и его лицо и руки, почерневшие от долгой работы с огнем. Рядом с ним заметно волновался молодой парень, внешне сильно похожий на Бьенку – такой же веснушчатый и беловолосый. Руки парня тоже были тронуты той въевшейся кузнечной грязью, которую не выпарить даже самому усердному банщику. Чуть в стороне хмурился капитан Вилдэр. Было видно невооруженным глазом, что «порядки», которые все-таки взялся наводить в крепости пришлый роман, ему претили. Но полномочия Инквизитора были неоспоримы. И все, что мог сделать капитан – содействовать посланнику Святейшего во всем, что могло понадобиться.
Инквизитор остановился на пороге. Несколько мгновений он и ожидавшие его веллы молча стояли друг напротив друга. Потом кузнец, бегло стрельнув глазами на грызущего губы капитана, сделал нерешительный шаг навстречу рослому гостю.
– Стал быть… приветствую вашу милость. Я – Годфрит, местный, как бы так, кузнец. Бьенка – дочка моя. Вот сын еще, Бертолф. Брат, значит… Мы… уже, почитай, третий час дожидаемся. Когда можно будет дуру-то нашу домой забрать? Ваш милости она ж больше не нужна?
Блеклый взгляд посланника скользнул по кузнецу, как по чему-то несущественному. Но задержался на его сыне. Некоторое время роман и юный велл, который почти не уступал Инквизитору в росте, глядели друг на друга. Потом Бертолф дрогнул, отводя глаза.
Альвах снова посмотрел на явившегося за дочерью Годфрида. Под его взглядом кузнец переступил с ноги на ногу.
– Твоя дочь созналась в том, что было запрещено женам самим Леем, - медленно и надменно проговорил Инквизитор, рассчитывая, что такой тон заставит отца Бьенки поскорее оставить его расспросы и дать утомлённому посланнику добраться до постели. – В волшбе. Она – ведьма. Возблагодари Светлого, который избавил твой кров от беды. Тебе больше не нужно заботиться о твоем чаде. Мы заберем ее с собой, когда будем возвращаться в столицу.
По мере того, как он говорил, рот Годфрида открывался шире, а глаза вылезали на орбит. Брат Бьенки Бертолф спал с лица.
– К…к-как же так, ваш милость? – кузнец снова переступил с ноги на ногу, тиская в кулаке прокопченный фартук. – Она, Бьенка… ведьма? Да что ты! Она… она жишь… самая добрая девочка, что есть на свете. Да хуч у кого спросите!
– Моя сестра не ведьма! – поддержал косноязычного отца Бертолф, вновь поднимая голову. – Она никому не делала зла! Она вообще – местная дурочка. Ее дитем с крыльца уронили, и она думает, что линии на ладонях могут что-то значить. Это просто игра! Мы так играли в детстве! А потом бряк – и вот до сих пор. Она не ведьма, господин! Просто больна!
Альвах задумался. Слова родичей Бьенки многое объясняли. Похоже, ее семейные хорошо знали природу недуга девушки. Будь несчастная не ведьмой, а просто сумасшедшей, одной головной болью у Инквизиции стало бы меньше.
Сумасшествие многое объясняло. Вот только Бьенка не выглядела сумасшедшей.
– Мой долг – выявить и доставить подозреваемую в ведьмачестве, - проронил он, наконец, потому что, по меньшей мере две пары глаз были устремлены на него в ожидании ответа. – Я забираю ее в столицу. Этим делом займется отдел дознавания. Если она невиновна – ее оправдают.
Капитан Вилдэр нахмурился еще больше. Кузнец, некоторое время пробросав на него бесполезные взгляды, в отчаянье сделал еще шаг вперед. Теперь между ним и Альвахом оставалось совсем мало места.
– Ваш милость, - его голос был хриплым. Весь облик источал неуверенность в том, что он делал и говорил. – Ваш милость, дочка моя и вправду… так головой-то хворает. Ежели того… от дома ее увезть – как есть рехнется. Отпустить бы ее, а, ваш милость? Ты – человек молодой, статный. Мож, доспех нужон особый? Иль позолоту по краю твоего противумагичного нагрудника? Вижу – у ворота вон иззубрины… - он оглянулся на кусавшего щеки изнутри капитана, который глядел в землю, и продолжил уже более уверено. – Мы с сынком мигом… за ночь… и позолоту – за наш, канечна, счет. Все для дела Храма… Ток ты, твоя милость… пожалей девку-то. Вон кого из соседей спроси – моя девка безвредная. Завсегда поможет. Пискуна не обидит. Пощади, твоя милость! Одно твое слово! А мы… мы что угодно…
К таким предложениям Инквизитор тоже успел привыкнуть. Однако, если до того он колебался, кузнец с его неуклюжими попытками подкупа напротив - убедил его в необходимости передать ведьму для разбирательств столичным дознавателям. Нужно было заняться семейством поближе. Возможно, им всем было, что скрывать.
Альвах сдвинул шлем и потер висок. Головная боль, появившаяся во время допроса, усилилась.
– Из уважения к тебе, достойный муж, я сделаю вид, что не расслышал этих слов, - Инквизитор приложил ко лбу холод от стального наруча. На несколько мгновений стало легче. – Где твоя благодарность к деяниям Храма Светлого, который прикладывает все усилия для того, чтобы защитить земли человеческие от скверны Темной Лии!
– Мы тоже тут делаем для человеческих земель немало, - вмешался, наконец, капитан. – И если бы не труд почтенного Годфрида, это бы давалось нам куда труднее. Если нужно, мы соберем жителей всего поселка и они подтвердят – Бьенка не ведьма. Она – хорошая девушка. Мы… мы будем присматривать за ней.
Мучимый головной болью Инквизитор разозлился окончательно.
– Вы, веллы, должно быть, тут сумасброды все, а не только одна ведьма. Или вы думаете, что если живете рядом с Прорвой, вам можно перечить воле Святейшего Отца? – он поймал на себе ненавидящий взгляд сына кузнеца и оскалился в ответ.
– Я – голос Святейшего, и моя воля – его воля! Неблагодарные свиньи! Инквизиторы Храма посвящают свои жизни борьбе со злом. А зло расцвело в вашей Веллии из-за вашего же безрассудства! Если бы вы обращались с вашими женами так, как предписывает послание, мне бы не пришлось теперь ездить по этим диким землям, отлавливая проклятых ведьм!
Он шагнул вперед. Все еще желавший что-то сказать кузнец нехотя попятился. Его сын сверкнул глазами.
– Пора вам уже осознать то, что очевидно всем другим цивилизованным народам нашей империи - женщина порочна. Любая женщина! Даже самая благочестивая и добрая, - роман говорил слова, как выплевывал, в раздражении обнаруживая сильный рубленый говор, что отличался от мягкого велльского наречья.
– Каждая из них произросла в естестве проклятой Лии, и в любой миг может обнаружить мерзкую темную сущность. А тем более такая, у которой имеется дар волшбы! Не должно проявлять к ним снисхождения! Никогда и ни в чем!