Капкан
Шрифт:
– Это ведь что-то старинное? – нахмурился Тилс.
– Хуже. Это музейный экспонат, – c иронией ответила я.
Охотники, включая Дайнарэ, уставились изумлённо, а я… помнила, конечно, что про кинжал лучше помалкивать, но сказала:
– Он принадлежал Катрин Томисти, а потом сам пришел ко мне.
– То есть как? – поинтересовалась бабушка.
– Появился перед Лирайн прямо из воздуха, – ответил Нейсон. – Я сам видел. Все случилось на моих глазах.
Удивление тут же усилилось, на кинжал уставились как на чудо.
– Так может этим
– Если бы оружие умело передавать мастерство бывшего владельца, у нас было бы много выдающихся охотников, – возразил гипнотизёр.
Пусть вся ситуация к радости не располагала, но стало приятно.
– Да, мастерство не передаётся, – поддержала Дайнарэ, – но мне знакомо имя Катрин, и этот кинжал, как понимаю, относится к разряду артефактов.
– Всё верно. – Фатос кивнул. – Артефакт.
Бабушка взглянула на меня, затем снова на кинжал, потом сказала:
– У подобных вещей, как правило, есть некие дополнительные свойства. Лирайн, ты никаких странностей не замечала?
Я подумала и… отрицательно качнула головой. Просто не хотелось озвучивать при всех, я решила, что скажу позже. А в душе вспыхнул огонёк надежды – вдруг Дайнарэ поможет разгадать этот секрет? О нагревании я умолчала, зато сказала о другом – о том, что по-настоящему тревожило:
– Когда я убивала демона, то почти ничего не почувствовала. Я имею в виду силу.
– Думаешь, должно быть иначе? – хмыкнула бабушка.
– Ну, когда я ударила голой силой того фанатика, ощущения были другими. Дайнарэ застыла. Несколько секунд она напоминала мраморную статую, затем выдохнула:
– Очень интересно.
И после короткого молчания:
– Кажется, мне рассказали не всё.
– Вокруг Лирайн произошло столько событий, – подал голос молчавший до сего момента Крам, – что о чём-то могли забыть.
Охотница глянула остро.
– Выгораживаешь отца? – спросила она неприязненно.
– Он в моей защите не нуждается, – отмахнулся брюнет, однако прозвучало неубедительно. А я чуточку пожалела о том, что с нами команда Тилса – ведь не будь их, мы могли бы поговорить более откровенно. Ведь о большинстве упомянутых событий члены нашей команды знали.
Впрочем, нет. Невозможность поговорить была всё-таки к лучшему. Пoсле сегодняшнего выезда мне явно не следoвало погружаться в воспоминания – там было не так много приятного, а мне сейчас требовался позитивный настрой.
Взгляд на Нейсона, и упомянутый настрой пошел трещинами. Следом вспомнилась Иста, и настроение начало откровенно портиться. Ещё и боль в руке проступила, а в сознании снова всплыл тот факт, что на меня всё-таки напали. То есть неприкосновенность действительно снята?
Мы просидели в баре почти до рассвета, потом разошлись каждый в свою сторону. Я продиктовала Дайнарэ номер мобильного, а та пообещала, что зайдёт днём, и мы обо всём поговорим.
От этих слов по коже побежали мурашки, но что делать? Разговор с бабушкой всё равно неизбежен. Причём тут даже на необходимость вернуться в университет не сошлёшься – меня пока не отпускали в Тавор-Тин.
– Ближайшие дни точно проведёшь в Дамарсе, – объявил Фатос. – Нужно проконтролировать, как будет заживать рука.
Я, услышав резолюцию, покорно кивнула, и… ну, собственно, всё. Отправилась к себе.
Шла в компании Нейсона, а когда очутились на лестничкой площадке, без лишних разговоров скользнула к собственной двери. В ключах сегодня не путалась – я перебрала их пока ехали в лифте, который, к счастью, не глючил и не застревал.
Лишь справившись с замками, позволила себе обернуться и пробормотать, обращаясь к парню, который всё так же стоял у лифта:
– Приятных снов, Нейсон.
Вошла. Заперла дверь. Прислонилась к двери спиной, и тут ожил мобильный. Звонил… Нейсон. Только я не ответила на звонок.
Ни на этот, ни на следующий, ни на третий, ни на четвёртый. А потом вообще выключила гаджет и отправилась в душ – помыться, насколько позволяла рука.
Спала, как ни странно, хорошо и до самого полудня. Встала с ощущением ноющей боли, но это не помешало привести себя в порядок. Чуть позже, как и обещала, на пороге появилась Дайнарэ с банкой элитного чая и большой коробкой пирожных.
– Как ты себя чувствуешь? – сразу спросила она. И всё. Из глаз потекло.
Рыдала я долго, бабушка тоже плакала. И пусть я не собиралась быть излишне откровенной, но выложила практически всё. Слова лились и лились, а в памяти всплывало такое, о чём, казалось, давно позабыла. Выпускной в детском саду, который закончился испорченным платьем и истерикой, дико несправедливая двойка по географии в пятом классе, смех какого-то старшеклассника, когда впервые надела короткую юбку и каблуки…
Я рассказывала об отношении Кары с Темором, о Драйсте, о других братьях и сёстрах. О Чиртинсе с его показной правильностью, и о том, как решила, что не смогу прожить в этом городе всю жизнь.
Про экзамены для поступления в колледж, про первый семестр, про Рику и нашу жизнь в общаге.
О чём умолчала? О первой встрече с демонами, конечно – настолько привыкла обходить ту историю стороной, что и теперь не повернулся язык.
Про непонятные отношения с Нейсоном и поступок Исты тоже не сказала, и Крама поначалу не упомянула, но тут избежать расспросов не получилось.
– С сынком Туроса у тебя, как понимаю, всё не так уж серьёзно? – напрямик спросила Дайнарэ.
А после моего подтверждения…
– А этот заложник? Нейсон? – теперь голос Дайнарэ прозвучал хитро, и я смутилась. Вместо ответа спросила:
– Так заметно?
– Ага.
Мы сидели за кухонным столом, и я откинулась на спинку стула. Объяснила, помедлив:
– Мы не вместе, и вместе не будем.
– Это еще почему? – искренне удивилась Дайнарэ.
Учитывая их перепалку, подобной реакции я не ждала. Думала, бабушка наоборот обрадуется.