Капля яда
Шрифт:
— Тебе что-нибудь нужно? — в конце концов, я спросила после нескольких минут дурачества, пока он молчал и просто наблюдал. Всегда наблюдал. Его глаза ни черта не упускали из виду.
— Нет, просто ценю своего маленького ангела.
Итак, это была проверка, к счастью для меня. Я непонимающе посмотрела на него, изо всех сил стараясь не выдавать никаких эмоций, если это возможно, кроме тех, которых он добивался от меня.
Склонив голову набок, я провела языком по тыльной стороне зубов.
— Я знаю, что ничего не меняется. Тебе не нужно беспокоиться, мы это уже выяснили, — еще раз успокоила я его.
Он стал еще более параноидальным
Я внимательно изучала его, когда он поднялся на ноги и стал у меня за спиной. Его руки переместились на мои бедра, сжимая до боли крепко, чтобы оставить синяки в форме кончиков пальцев, которые виднелись бы до завтра. На моей коже легко появлялись синяки, что доставляло ему слишком большое удовольствие.
Я поймала его взгляд в зеркале:
— Тебе повезло, что мне есть где быть сегодня вечером.
Он убрал свои руки и тело от моего. Я затаила дыхание. Он вышел из комнаты и так же быстро вернулся, но уже с моим телефоном, который я оставила на туалетном столике ранее, с силой сунув его мне в руку.
— Отвечай, когда я пишу. Никаких оправданий.
Он ушел, хлопнув на ходу входной дверью.
Полчаса спустя я наконец высушила волосы. Никогда не ложись спать с мокрыми волосами, ты простудишься, — бабушкины сказки всегда смешили меня. Моя бабушка говорила это, когда была еще жива; я улыбнулась про себя при мысли о ней. Выключив основной свет в гостиной, я захватила на ночь дополнительную бутылку воды. Рухнула в постель и поставила ее на приставной столик, поставив будильник на утро.
Мои веки отяжелели, но и мысли стали тяжелее.
Мой первый день в университете начался блестяще…
Нет. Очевидно, у меня была самая удобная кровать в мире, а это означало, что я проспала и несколько раз переводила будильник на более поздний срок, и проснулась только от настойчивого стука в входную дверь и одновременного звонка моего телефона. Слава Богу, у меня была невероятная лучшая подруга, которая также служила запасной сигнализацией.
— Черт возьми, прости, — крикнула я через плечо, бросаясь прочь после того, как открыла дверь, чтобы впустить ее.
Поспешив к своему гардеробу и схватив первый попавшийся топ, который я увидела висящим на вешалке, я бочком двинулась к комоду, хватая трусики, лифчик и несколько узких джинсов. Услышав ее смех в гостиной, я направилась туда, держа в руках свою чистую одежду, молча злясь на то, что над мной смеялись.
— Что тут смешного? — раздраженно спросила я, прищурившись.
— Ты, — она улыбнулась, перестав смеяться, но ее глаза выдавали ее веселье. — Просто, чтобы ты знала, — протянула она, отходя за кухонный островок подальше от меня. — Только что пробило… хм, семь тридцать.
Затем она снова рассмеялась надо мной и над лицом, которое, должно быть, получила в ответ. Молодец, что отошла подальше туда, откуда я не могла дать ей пощечину. Дружескую пощечину, конечно.
— Семь утра? — спокойно
Даже мой первоначальный будильник не был настроен на такую рань, по крайней мере, теперь я могла выключить его, поскольку была достаточно погружена в мир живых.
— Угу, — ответила она, наполняя чайник водой, прежде чем включила его, теперь полностью игнорируя меня.
Не круто, Лиззи, не круто.
— Тебе лучше приготовить мне чашку чая, — потребовала я, возвращаясь в свою спальню, чтобы одеться.
Я села на пол, скрестив ноги, и нанесла на ресницы последний слой туши — завершающий штрих после обычного тонального крема, румян и карандаша для бровей. Макияж придавал уверенности в себе, нанося его прямо на лицо. А также маску, которая держала волков на расстоянии.
Потому что сейчас, больше, чем когда-либо, здесь, в Колдхарбор, они бы кружили и критически осматривали каждый дюйм моего тела, желая найти во мне недостатки. Они их не нашли бы. Независимо от того, что я чувствовала по отношению к себе, но никогда бы не отдала силу случайным незнакомцам, чтобы они разрушили меня. Меня слишком часто разрывали и выплевывали. Я сомневалась, что осталось хоть что-нибудь, что можно было бы разорвать.
Собрав всю косметику, которой я пользовалась, и побросав ее обратно в косметичку, я встала и поставила ее на комод. Я схватила несколько простых черных туфель на плоской подошве и надела их, прежде чем направилась в гостиную.
— Ты самая лучшая, — простонала я, сделав глоток горячего напитка на кухонном столике, который сварила Лиззи. Впервые с тех пор, как я приехала сюда вчера, заметив полную вазу фруктов, я схватила банан, очистила его, чтобы съесть.
Мой аппетит не включался первым делом по утрам, но осознание того, что мне понадобилась бы энергия, чтобы продержаться до обеда, побудило меня доесть все. Я допила остатки чая, отставив кружку в сторону. Без сомнения, к моему возвращению она волшебным образом исчезла и снова появилась бы чистой. Я могла на сто процентов гарантировать, что он нанял горничную для этого места. Это не было бы оставлено на волю случая.
Найдя свою сумочку на кофейном столике, я переложила все необходимое в карманы джинсов и запихнула несколько учебников, которые мне понадобились, в сумку побольше. Я перекинула ее через плечо, мысленно готовясь к сегодняшнему дню. Мы вышли за дверь, инстинктивно заперев ее за собой, прежде чем вызвали лифт.
Тот же носильщик, который вчера отвез меня в общежитие, ждал снаружи, махнув нам рукой, чтобы мы садились в машину, прежде чем сесть за руль. Он смотрел, пока мы не удобно устроились позади него, прежде чем тронулся с места. Исходя из предположения, я бы дала ему лет двадцать пять.
— Главный вход, да? — подтвердил он.
— Да, пожалуйста, — ответила Лиззи с улыбкой от имени нас обеих.
Она приподняла бровь, переводя взгляд с него на меня, как бы говоря: "Господи, какой он горячий". Я ухмыльнулась ей, потому не могла не согласиться.
Когда мы подъехали к главному входу, я заметила, что там стало намного оживленнее. На самом деле, там было полно народу. Хотя мне это нравилось, хотелось быть забытой среди сотен здешних студентов, как обычный человек, сливающийся с толпой. В количестве было что-то утешительное. В большой толпе людей ты всего лишь жалкий человечек в мире, полном других. Незначительный. Неважный.