Карамазов. Книга 1
Шрифт:
Я улыбнулся сидевшим у входа миловидным официанткам и прошел к бару.
— Здрав будь, Матвей, — сердечно поприветствовал бармена и уселся на высокое сиденье. Небрежно кинул пиджак на стул рядом.
— Водки? — хмуро спросил Матвей, глядя на меня исподлобья.
Я кивнул.
— Бутылку «Павловской». Клюквенной.
Бармен застыл, словно бы обдумывая мою просьбу.
— Может, не надо? — неуверенно спросил он.
Я мягко улыбнулся и положил на стойку купюру из того запаса, что вместе с пиджаком передала мне Софья. И уверенно сказал:
— Надо. Солнце близится к закату, а я
Матвей с явной неохотой поставил на стойку бутылку и начищенную до блеска стопку. Я налил себе клюквенной водки, сделал первый обжигающий глоток. В голове приятно зашумело. А в душе начала просыпаться тяга к приключениям. И я с интересом посмотрел на девочек-студенток.
Они были поразительно похожи друг на друга. Очаровательные, со светлой кожей и выразительными чертами лица. Большие голубые глаза подчеркивали длинные пушистые ресницы, а темные брови, придавали особое выражение, делая девушек необычным, запоминающимся. Чуточку пухлые розовые губки довершали образ милашек. Различались они только цветом волос. И размером груди.
Блондинка заметила мой полный интереса взгляд и застенчиво улыбнулась. Взяла со стола стакан с коктейлем и обхватила губами трубочку. Наморщила носик, словно пытаясь вспомнить, где она меня уже видела. А затем улыбнулась, склонилась к сидевшей рядом подруге и начала ей что-то шептать. По мере того как блондинка говорила, глаза темноволосой расширялись от удивления. Она повернулась к собеседнице, покачала головой, отчего ее затянутые в хвостики волосы смешно закачались из стороны в сторону. Светловолосая снова подалась к ее уху и начала говорить. Так продолжалось несколько минут. Я как раз успел прикончить второй стакан, как более смелая девушка встала из-за стола, взяла брюнетку за руку и потащила подругу в мою сторону.
Форма Института государственной службы мне нравилась. И делала девушек просто неотразимыми. Черные юбки чуть выше колен, белые блузки и синие курточки. Пришлось взять со стула пиджак и бросить его на колени.
— Простите, — робко начала светловолосая, — кажется, я вас где-то видела.
— Моя подруга уверена, что вы музыкант Билли, — оттесняя блондинку, вклинилась в разговор брюнетка.
— Так и есть, — улыбнувшись, ответил я, закатывая рукава рубашки. Предплечья были покрыты вязью татуировок, среди которых явственно выделялся лейбл музыкальной компании «Газлайтинг».
Девушки завороженно уставились на рисунок, будто видели метку великокняжеского рода.
— Ух ты!
Брюнетка, не стесняясь, провела ладонью по татуировке. И от кончиков ее пальцев по коже прошел слабый электрический разряд. Лукаво посмотрела на меня из-под длинных полуопущенных ресниц.
— Я присяду? Не каждый день удается встретить звезду.
— Бывшую, — поправил ее я. — Я вышел из лейбла.
— Я выросла на вашей музыке, — словно не слушая меня, проворковала девушка. — Какие треки! Настоящая социальная драма и сатира. А еще мы с Кристиной приходили на поэтические вечера в бар Литераторов, когда вы при помощи мастерства слога утопили Лаонга.
Я скривился и опрокинул стакан.
— Тоже мне победа. Раскатал его в двух раундах. Он плакал как побитая девочка. А кто такая Кристина?
— Это я, — кротко произнесла блондинка, усевшись справа от меня. — Матвей, сделай мне еще один коктейль.
— Кристина очень стесняется, — прошептала мне на ухо брюнетка. — Вот решила снять оковы.
Я недоверчиво посмотрел на нее: стеснение? У человека, который обладает Силой? Забавные вещи творятся.
Я притронулся к руке девушки, но не почувствовал отголосков Силы. Она была «бесцветной», будто бы заблокированной. И… это было странно. Выходит, девушка не из дворянского рода и не бастард? Как тогда она попала в Императорский Университет?
Сила есть у всех. И у аристократов, и простолюдинов. У последних она остается «бесцветной». Заблокированной до конца жизни, лишь иногда проявляясь у купцов или мастеровых. У дворян и бастардов же она раскрывается и приобретает цвет. Как правило, это происходит до десяти лет. Впрочем, случается и в более позднем возрасте. И аристократы могут создавать плетения и управлять ими. Но за этот дар прирожденные платят немалую цену. Мы бездушны. Внутри нас пустота, которую каждый заполняет, как умеет. Музыкой, экстримом, сексом, верой, алкоголем, работой, веществами. Способ у каждого свой. Но пустота внутри нас блокирует стыд, сострадание или жалость к ближнему. Ну и любовь. Сила дает нам многое. Но она же и выжигает всех нас.
Бармен поставил перед Кристиной высокий стакан с темным напитком, в котором позванивали кубики льда. Девушка неспешно обхватила губами трубочку. Только сейчас я заметил, что ее пальцы слегка подрагивают от волнения.
А брюнетка тем временем продолжила расспрос:
— Куда ты пропал? — Она бесхитростно перешла на «ты». — Тебя давно не было видно на музыкальной сцене.
— Служил в Легионе, — беспечно ответил я. — В какой-то момент моему деду надоело, что отпрыск ведет беспорядочный образ жизни. Пьянства, кутежи и безобразные драки. И он записал меня в гусарский полк. Так что с музыкой на время пришлось завязать.
— В какой? — тут же с интересом спросила Кристина, глядя на меня. — В какой полк?
— Шестой.
— В «Висельники»? — ошарашенно уточнила она.
Я кивнул, прекрасно понимая ее настороженность. О «Висельниках» меж людей ходили самые паршивые слухи. И я мог бы с уверенностью сказать, что все они наполовину не дотягивают до реальности. А увольнительные в барах и притонах города часто заканчивались паскудными драками, под крик «Вперед гусары, e…t и резать».
А завершался этот балаган увечьями и пролитой кровью.
— Улица 1905 года? — уточнила Кристина.
Я покосился на стойку. Стакан девушки наполовину опустел, и это придало ей смелости.
— Да, — просто ответил я. И в глазах девушки начали загораться искорки интереса.
События в баре тем временем начинали набирать обороты. Приняв на грудь, драгуны начали искать для предстоящего вечера жертву, которую можно было бы зарезать или покалечить.
Лица вояк вытянулись и побелели, а взгляд обессмыслился. И один из них уставился на Кристину, пытаясь сфокусировать зрение. Но заметив мое пристальное внимание, решил переключиться. Он думал, что я отведу глаза. Но я смотрел прямо, цепко, и это стало искрами, которые упали на щедро пропитанную алкоголем почву предстоящего конфликта.