Карантин
Шрифт:
Ковыляя на костыле, на кухню зашла Дженни. На ногу она ступить не могла, что было вполне понятно, стоило лишь на нее взглянуть (но у Тэда-старшего не было ни малейшего желания снова это делать). Нежелание Дженни расстаться со своей драгоценной «Джинни-Китти» лишь осложняло ее перемещения с костылем по дому.
Жена остановилась у дверного проема между кухней и лестницей, ведущей в детские комнаты.
Она уставилась на него. То же самое сделала и чертова кошка на ее кружке.
— Как же нам поступить с этим негодником-мальчишкой? — хрипло спросила она.
— А мне почем знать? — пожал плечами Тадеуш.
— Он дурно влияет на Стивена и Сэмми, — продолжала Дженни. — Не знаю, почему ты позволил ему так распуститься.
— Послушай, я ведь и так запретил ему выходить на улицу, — ответил Тадеуш. — Что еще мы можем сделать?
— Ты мог бы хорошенько проучить его, — прищурилась Дженни.
Тадеуш отвернулся. Ему было стыдно. Он уже наказывал мальчика… и, наверное, немного перебрал. Он избил собственного сына. Прямо по лицу. Не шлепнул ладонью, а ударил кулаком. Как он мог так поступить со своим ребенком, с этим милым созданием, своей кровью и плотью? Хотя мальчишка действительно разбаловался в последнее время. Нужно было что-то делать.
— Тадеуш, — сказала Дженни, — нам нужно идти. Ты же знаешь. Они почти готовы, а мы все еще здесь. Младшего мы взять с собой не можем. Но оставлять его здесь тоже нельзя.
Он нехотя кивнул. Возможно, Дженни права. Все четырнадцать лет, начиная с их первого свидания, он всегда полагался на ее советы. Возможно, жена умела разглядеть очевидное там, где ему это было недоступно. Возможно, она просто заботилась о нем, и это было своеобразным проявлением ее суровой любви.
Он опустил голову, рассеянно глядя на затылок маленького Стивена. Тэд-младший всегда был его любимчиком. Он знал, что выделять кого-то из собственных детей нельзя, но Младший все-таки трогал его сердце немного больше, чем другие. Наверно, поэтому он всегда был к нему снисходителен.
— Ну хорошо, Дженни, — сказал Тадеуш. — Приведи его сюда.
Дженни откинула назад голову и крикнула так громко, что ее можно было услышать в самых дальних закоулках дома, даже на чердаке.
— Младший! Иди на кухню! Нам с отцом нужно с тобой поговорить.
Женщина снова наклонилась вперед, тяжело опираясь на свой костыль. Они услышали, как скрипнула дверь спальни. Она всегда скрипела. Тадеуш все время грозился смазать петли, да так и не нашел времени.
— Нужно проявить твердость, — предупредила Дженни. — И не раздумывай. Ты должен поступить с ним так же, как с Сарой.
Сара… Ему не хотелось вспоминать о ней.
Тэд быстро спускался вниз по лестнице.
Странно, почему у маленького мальчика такие тяжелые шаги? Или это только кажется?
Тадеуш увидел, как жена снова выглянула в коридор.
Откуда-то из темноты метнулась огромная рука, раздался шипящий звук, напоминающий свист клюшки перед тем, как гольфист наносит по шару удар.
Затем послышался глухой удар, похожий на звук упавшей дыни.
Голова Дженни резко просела вниз, затем подпрыгнула, словно мячик, но в прежнее положение уже не вернулась. Верхняя часть ее мгновенно превратилась в кровавое месиво. Сделав по инерции лишь один шаг, Дженни рухнула на пол. Ее неразлучная кружка «Джинни-Китти» разлетелась на мелкие кусочки, а бесценное содержимое лужицей разлилось на кухонном линолеуме.
Поднявшись, Тадеуш еще крепче прижал к себе маленького Стивена. Он хотел обойти вокруг стола и взять со стойки кухонный нож, сковородку или еще что-нибудь, однако не успел. Из-за угла вышел незнакомец. Это было настоящее чудовище, а не человек!
Тадеуш Макмиллан застыл на месте.
— Что за черт! — прохрипел он.
В дверном проеме стоял огромный, мокрый белокурый монстр. Однажды Тадеуш уже видел такого громилу. Почти такого. Блокирующего полузащитника Дасти Смита из «Детройтских львов» он случайно повстречал в баре. Почти два метра ростом и весом не меньше 120 кг. Какой-то шкаф-холодильник с ногами, а не человек…
Но этот парень был даже больше Дасти Смита.
И еще у Дасти не было в руках монтировки…
В одной руке гигант держал монтировку, которой только что прикончил Дженни. Другой могучей рукой он держал ребенка Тадеуша, Сэма. Но не так, как держат маленьких детей, заботливо прижимая к груди. Он держал малютку, как игрушечную куклу, которую только что подобрал с пола. Большим и указательным пальцами он обхватил его за крошечную шею, а тремя остальными — крошечное тельце, одетое в желтые ползунки.
Глаза Сэмми были закрыты.
О, НЕТ! ЭТО ОН!
Голоса в голове у Тэда зазвучали в полную силу. Большую часть вечера их не было слышно…
ЭТО ТОТ САМЫЙ СУКИН СЫН!
— Я пришел тебе помочь, — буркнул громила.
Маленький Стивен поднял руку и указал на страшного незнакомца:
— Папочка, убей этого ублюдка!
Стивен внезапно заерзал и стал брыкаться. Тэд не смог удержать его и уронил на пол. Маленький мальчик упал как-то неуклюже, однако быстро поднялся на ноги. Край футболки «Милуоки-Бакс» задрался вверх, обнажив светло-голубой треугольник на пояснице. Тоненьким голоском мальчишка издал воинственный клич и бросился на большого человека.
Громила сделал шаг вперед и, качнув бедрами, нанес короткий удар ногой. Стивен издал необычный, режущий ухо наполовину кашель, наполовину визг. Его маленькое тело пронеслось через кухню, словно пушечный снаряд, врезавшись правым боком в край кухонного стола. От удара стол наклонился, отчего все пивные бутылки полетели на пол, а потом с грохотом встал на место. Тело Стивена, все еще согнутое под странным углом, рухнуло на пол.
Пальчики ребенка слегка дернулись, после чего он больше не двигался.
Тадеуш бросился к стойке, дернул выдвижной ящик и вытащил разделочный нож.
ДА-А-А! УБЕЙ ЕГО, УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ ЕГО!
Он хотел наброситься на человека, убивающего его семью, но в ту же секунду перед глазами мелькнула вспышка. Он почувствовал боль, в глазах потемнело. Беспомощно раскинув руки, Тэд упал на пол. В голове мелькнули какие-то мысли, но они были сумбурные и разрозненные. Он попробовал сплюнуть. Изо рта выскочил кусок зуба и застрял на правой щеке, прилипнув к ней на крови и слюне.