Каратели
Шрифт:
Григорий Иванович Кажан — мужчина с брюшком, свисающим над ремнем, — приподнялся из-за большого дубового стола, опираясь на широко разведенные ладони. Брови у майора кустистые, идеальные для того, чтобы хмуриться, придавая взгляду значительность.
— Радуйся, Край, что не шлепнули тебя, что жив еще.
Я вновь изобразил умиление и благодарность. Даже не очень требовательный зритель швырнул бы в меня гнилой помидор.
Майор кутался в фуфайку цвета хаки, с которой не расставался даже в июльский полдень. У него проблемы с кровообращением. После того как у Янтаря его зацепила «жарка», он постоянно
— Что это за бижутерия? — Я осторожно потрогал обруч, обхвативший мою шею: в сечении овал примерно в два пальца толщиной. На ощупь обычный пластик. Гладкий.
Сзади засопел сержант, пытаясь скрыть смешок. Надо же, у толстяка есть чувство юмора. Как-нибудь потом я напомню ему эту шутку, вместе посмеемся. А вот Васька Гримов в кабинет майора не попал — и не потому, что рожей не вышел, а потому что от перенапряжения вырубился в коридоре. Оно, знаете, вредно для здоровья — бить людей сзади, можно и сдачи получить. Зато напарник Васьки, Данько, то и дело втыкал мне меж лопаток ствол АК. Чтоб я лучше изображал и чаще соглашался.
Помимо Кажана и моих конвоиров, в помещении присутствовали еще четверо. Двое — то ли мусульмане, то ли еще кто. Короче, брюнеты с карими глазами. По мне, они — братья, а там хрен их, кудрявых, разберет. Одеты моджахеды — мысленно я их так окрестил — были в серенькие затрапезные пиджачки, на ногах — потертые туфли. Прям сельские учителя в районном центре. Вот только скажите мне, какого хека два интуриста-педагога забыли у границы Зоны Отчуждения, а? И зачем им оранжевые украшения, такие же, судя по всему, как у меня на шее?
Третьего гостя, щеголявшего оранжевой побрякушкой, я знал. Ну кто ж не знает бродягу Ворона, чтоб ему посреди Москвы в аномалию вляпаться?! О нем позже, ибо описание его нелегкой судьбы — разговор не на пять минут.
Четвертым был тот самый стрелок, который технично завалил бегущего кабана. Я мазнул взглядом по нашивкам и не смог скрыть удивления — натовские ведь нашивки. Неужто намечается что-то совместное? Америкосы наконец решились открыть второй фронт? Нет, что-то тут не так… Да и личико стрелка меня смущало. Такие рожи не производят в Вашингтоне, это отечественный продукт: с равной вероятностью Рязань, Винница или Минск.
— Бижутерия, говоришь? — Манера Кажана отвечать вопросом на вопрос неимоверно меня раздражала, и, чтобы не выдать себя взглядом, я уставился на ботинки натовца. — А ты сильнее подергай и узнаешь. Кстати, мои хлопцы давеча твоего знакомца в гости пригласили. Желаешь полюбопытствовать?
Ствол автомата Данько больно ткнулся мне в хребет, и я шагнул к окну. Еще в коридоре, у кабинета майора, мне опять надели наручники, поэтому хорошенько двинуть кулаком в челюсть я не мог. Только это спасло ретивого солдатика от визита к стоматологу.
Внизу, у железного щита с текстом присяги, едва стоял на ногах обнаженный по пояс Бегемот. Узнать его можно было лишь по короткой бородке и горделиво задранному подбородку. Лицо бандита распухло, тело покрывали струпья. Видно, били моего старого товарища много и не единожды. И вот теперь решили показать мне. Зачем?
— Заметил, у дружка твоего такая же прикраса на шее?
Я кивнул. Действительно, и Бегемота цацкой не обделили.
— Сван, продемонстрируй.
Снайпер повесил винтовку на плечо, вытащил из внутреннего кармана камуфляжной куртки пульт с маленьким дисплеем и кнопками, который я поначалу принял за старинный мобильник. Кнопки едва слышно попискивали, когда с их помощью вводилась нужная комбинация. Секунда, две, еще… Наконец снайпер довольно причмокнул и кивнул мне — мол, не на меня смотри, за окном интересней.
Ствол автомата Данько убедил меня в том, что он прав.
А внизу Бегемот, как назло, пялился именно в то окно, за которым стоял я. Наши взгляды встретились, и Бегемот даже открыл свой разбитый рот, чтобы сказать мне что-то, но…
В этот момент верхнюю часть его туловища разорвало на тысячу кусков и кусочков. Был человек — осталась нижняя половина, кусок по пояс, и. его почему-то не опрокинуло взрывной волной, от которой едва не вышибло стекла в штабе. Кусок этот шагнул вперед, поближе ко мне. Ноги разъехались в стороны — и то, что еще недавно было Бегемотом, упало. Сам Бегемот обязательно пошутил бы: «Бензин закончился».
Уже не пошутит.
— Готово, — отрапортовал Сван. Лицо его сияло от удовольствия, будто он не человека убил, а выпил бокал отличного вина.
— Готово? — откликнулся Кажан, будто не слышал грохота взрыва. — Что ж, спасибо за демонстрацию наших возможностей. Как тебе, Край? Понравилось?
Я кивнул. Сегодня у меня один ответ на все вопросы. Но впредь я буду знать: если мне надевают ошейник, это очень плохая примета. Настолько плохая, что Ворон тут же кинулся на Свана.
Ворон был быстр, ну очень быстр. Он мгновенно преодолел четыре с лишком метра, что разделяли его и снайпера с пультом. При том своими грязными сапожищами Ворон протоптался по шкуре медведя, расстеленной на паркете. За одно только это майор должен был расстрелять его на месте.
Выставленные перед собой руки сталкер нацелил на горло Свана. Но пощупать кадык снайпера ему не довелось. Сван резко ушел в сторону, пропуская Ворона мимо, и рубанул атакующего пультом по затылку. Колени сталкера подогнулись, он рухнул на пол, из носа полилось, марая шкуру.
Я был уверен, что Кажан лично пристрелит Ворона, но он лишь сильнее прикусил сигару и сказал:
— Сван, объясни, что это у тебя такое. Кстати, знакомьтесь. Это ваш командир Сван, майор спецназа ГРУ. В отставке. Форма его одежды пусть вас не смущает, у нас намечается небольшой, но очень забавный маскарад.
Вот так, играючи, сбить Ворона с ног?… Я внимательней взглянул на свое новое начальство. На голову выше меня, черты лица правильные, особых примет нет, глаза серые. «Ваш командир» — это мой, моджахедов и Ворона. В этом кабинете только мы щеголяли взрывоопасными ошейниками. Командиру, похоже, такой цацки не хватило. Что ж, я с удовольствием отдам ему свою. Остальные, думаю, тоже поделятся.