Карающая длань

Амеличева Елена

– Могу тоже купить автомат! – пробурчал Драган, ревниво пронаблюдав, как я провожаю заинтересованным взглядом симпатичных мальчиков в форме с оружием.

– Я тебя и без автомата люблю! – прильнув к нему, мисс Хайд поцеловала губы со вкусом нежности и страсти.

– Крутишь мной, как хочешь! – прошептал он, уже улыбаясь. – Сокровище мое! Только мое!

– Кстати, сокровище устало и хочет спать. Ноги болят.

– Садись, красавица, подвезу! – как джин из бутылки, откуда-то выскочил пожилой араб в длинном белом балахоне и красно-белом платке на голове, опоясанным черным витым жгутом.

За поводья он держал пегого ослика с длиннющими ушами, которыми тот постоянно шевелил.

– Хорошая мысль! – расхохоталась я, гладя «транспорт» по жесткой гриве. Оттеснив протянувшего ко мне руки мужчину, Драган осторожно подсадил меня на ослика. Араб потянул животинку вперед, и та, мерно покачивая теплыми боками, зацокала по мостовой. Я прикрыла глаза, но передышка была недолгой – вскоре ослик встал, как вкопанный.

– Что… – начала раздраженная мисс Хайд, но, открыв глаза, замолчала, хмыкнула, с интересом рассматривая десяток военных, преградивших нам путь, и прошептала, глядя на неизменные автоматы, – мы люди мирные, но очень воинственные! – пришлось слезть с ослика и подойти к ним.

Горан встал за моей спиной, привычно обняв за талию. Хранители, доложили вибриссы, хотя это и так было очевидно. Неужели Давид решил…

– Машиах! – громкий шепот из-за спин дюжих автоматчиков сбил меня с мысли. Голос был женским.

Так, только успела разобраться с Маван Хрештак, как на меня новое прозвище навесить пытаются. И наверняка имеется какое-нибудь пророчество, как же без него!

– Не мели ерунду! – второй голос тоже принадлежал женщине. Более молодой и раздраженной.

– Не шипи на свекровь, стерва! – тут же последовал ответ.

Стараясь не расхохотаться в голос, я с интересом воззрилась на двух Хранительниц, что с непроницаемыми лицами вышли из-за спин военных и уставились на меня. Колоритная парочка.

Та, что была очевидно старше, принадлежала к типу откровенно некрасивых женщин, которым не в силах помочь ни косметика, ни одежда, ни пластические хирурги. Она давно уже привыкла к отсутствию у себя того, что мир превозносит до небес – красоты. Лишь сейчас, принимая в учет преклонный возраст, он смог простить ей уродство.

А до этого единственной броней от колких безжалостных насмешек, равнодушных, или что еще хуже, жалостливых взглядов, были сарказм и такой характерец, что вкупе с отменным чувством юмора они не раз заставляли обидчиков уползать с поля брани скуля и поджав хвост.

Сейчас ее никто не смел задирать, но на память от тех нелегких времен остались всегда плотно сжатые губы, изрезанные морщинами, и горделивая осанка человека, который всегда готов к ударам судьбы.

Выбором одежды Боевая бабуля, очевидно, привыкла не заморачиваться – синяя майка подчеркивала обвисшие высохшие груди, голубые джинсы плохо сидели на выступающих костях таза, обутые в простые шлепки ноги выставляли напоказ распухшие артритные суставы. Седые волосы, начавшие редеть, были собраны в простой куцый хвостик. Единственное украшение – жемчужные серьги – подозреваю, подарок на свадьбу от мужа – тихого, работящего молчуна.

Но мне она понравилась – прямотой, что транслировалась в жизнь всем ее обликом, и задором, который, казалось, проступал наружу обкидавшими всю ее кожу забавными

веснушками. Такие люди не строят козней за твоей спиной, говорят, что думают, в глаза, и за всей этой броней они очень ранимые и добрые, любящие и верные.

Я перевела взгляд на вторую, более молодую и красивую, и мысленно хмыкнула – чтобы быть такой худой, нужно блевать не после еды, а вместо! Эта будет лучезарно улыбаться, пока сыплет вам в кофе мышьяк, обязательно заботливо перемешает все изящной серебряной ложечкой из фамильного сервиза и продолжит преданно смотреть жертве прямо в глаза, пока та не выпьет последнюю каплю отравы. А потом отойдет подальше, чтобы кровавая рвота не запачкала ее одежду от ведущих модельеров.

Она была из числа женщин, которым совершенно не идет блонд. У них теряются глаза и рот, лицо кажется красным, будто их только что застукали за сексом с другом сына, или забыли вытащить из солярия. Но они упорно красятся в блондинок из одним им ведомых соображений.

Губы вождя краснокожих, узкие настолько, что видно было лишь тонкую полоску алой помады, могли поспорить по степени сжатости со ртом свекрови. Сапфировый шелк дорогущего, как и туфли с сумочкой в тон, платья покачивался вокруг ее бедер, как океанские глубины. Видно было, что над идеальным лицом немало пота и слез пролил лучший пластический мясник. Взгляд, что мог порезать в пыль даже коварно блестевшие в изящных ушках бриллианты, сочился ядом.

Кстати, о змеях – на указательных пальцах левой руки обеих – и Боевой бабули, и Гюрзы–невестки, красовались идентичные массивные золотые кольца в виде уробороса – змея, кусающего себя за хвост, с огромным рубиновым глазом в центре.

Хм, это интересно. Где-то уже видела похожее. Надо запомнить и подумать об этом на досуге. Хотя в ближайшее время его ожидать не приходится. Так, хватит глазеть, пора знакомиться. Я сделала шаг навстречу женщинам, но младшая из них меня опередила.

– Какие очаровательные малыши! – сладеньким голосом пропела она, направившись к Сене, что стоял с колыбелью в руках.

Ага, щаз! Мисс Хайд с одобрением пронаблюдала, как санклит зашипел, словно тысяча разъяренных чертей, и, переместив переносную люльку за спину, оскалился, рыча, в сторону «доброй тети». Ай, молодца!

Побледнев, та отступила ко мне поближе, и моей вздорной половине стоило большого труда сдержаться и тоже не зарычать на нее. Боюсь, такая шутка свела бы на нет все попытки наладить дипломатический контакт! Драган подавил смешок, уткнувшись лицом в мои волосы. А вот Боевая бабуля миндальничать не стала и захохотала, как стая бешеных гиен, запрокинув голову и шлепая себя по ляжкам.

– У меня тоже двойняшки, – бросив в ее сторону испепеляющий взгляд, сказала Гюрза. – Азария и Аврора. Сын и дочь.

Я изогнула бровь. И что, по ее мнению, мне делать с этой бесценной информацией? Обсуждать с ней тонкости грудного кормления? Замереть в экстазе, внимая советам опытной старшей подруги? Эх, что-то злая сегодня госпожа Ангел. Устала, бедная. Хотя у меня же репутация стервы. Надо поддерживать.

– Саяна. – Я протянула старшей из женщин руку.

– Сара. – Та пожала мою ладонь. Твердое, уверенное рукопожатие. Как и ожидалось. – А это моя невестка, Ада.