Карающий меч адмирала Колчака
Шрифт:
Однако, когда деникинские армии наступали на Москву, а колчаковские — на Запад, в Лондоне и Вашингтоне не могли поддержать планы эсеров, поскольку свержение правительства А.В. Колчака, по их мнению, угрожало возникновением гражданской войны в лагере контрреволюции. Поэтому 18 сентября 1919 г. министр иностранных дел Великобритании лорд Дж. Керзон направил во Владивосток телеграмму, в которой говорилось: «Вы не должны делать ничего такого, что могло бы каким-либо образом ослабить положение Колчака, которого союзники согласились поддерживать, который все еще остается единственной фигурой, представляющей возможное правительство России, и которого Деникин признает своим руководителем. Вы не должны никоим образом поощрять чехов или их подопечных,
К концу осени 1919 г. обстановка на фронтах стала складываться неблагополучно для колчаковских армий, что подстегнуло эсеров к бурной антиправительственной деятельности.
8 ноября 1919 г. полковник Н.П. Злобин докладывал генерал-квартирмейстеру штаба ВГК о том, что эсеры, используя недовольство офицеров Новониколаевского гарнизона 3-месячной задержкой жалованья, рассчитывали распропагандировать всю формирующуюся там дивизию и использовать ее в нужный момент для поднятия вооруженного восстания. Контрразведке стало известно о направлении в Новониколаевск группы агитаторов, но из-за строгой конспирации, к которой прибегали эсеры, конкретных лиц установить не удалось{406}.
В скором времени в Новониколаевске произошло вооруженное выступление, возглавлявшееся полковником Ивакиным и лидерами местного самоуправления. Восставшие выпустили воззвание с требованием окончания Гражданской войны и перехода власти к земству. Но благодаря вмешательству одного из полков польской дивизии мятежный полковник сдался. Военно-полевой суд приговорил его к расстрелу.
Как пишет историк Е.В. Волков, выступление в Новониколаевске являлось лишь частью плана эсеровского бюро военных организаций, согласно которому в декабре 1919 г. восставшие офицеры и солдаты должны были захватить власть в Томске, Красноярске и Иркутске{407}.
Контрразведчики справедливо предполагали, что в это время центром деятельности эсеровских организаций являлся Иркутск. Получив информацию о создании в городе Политцентра, поставившего себе целью свержение Омского правительства, контрразведчики своевременно передали ее в Ставку и Верховному правителю. «Несмотря на важность информации, которая могла бы снизить последствия катастрофы Омского правительства, — пишет историк А.А. Рец, — она не была по достоинству оценена в Омске, и это пагубным образом отразилось на ходе дальнейшей борьбы»{408}.
После падения Омска в ноябре 1919 г. правительство А.В. Колчака пребывало в агонии и поэтому оказалось не в состоянии адекватно реагировать на происходившие в Сибири события, приближавшие режим к катастрофе. В той сложной ситуации спецслужбы работали, полагаясь лишь на собственные силы. 20–22 декабря 1919 г. государственная охрана раскрыла эсеровский штаб по руководству восстанием в Иркутске накануне его начала, захватив многих эсеровских лидеров{409}. Но 27 декабря вспыхнуло новое восстание, в результате которого Политцентр захватил власть в городе{410}.
Любопытна характеристика, данная начальником управления государственной охраны Приморской области полковником А.А. Немысским партии эсеров (архивная копия документа не датирована, но по содержанию можно сделать вывод, что он относится к ноябрю 1919 г.): «Эсерство, несмотря на свои ультрареволюционные тенденции,
Таким образом, из вышесказанного можно сделать вывод, что контрразведка и государственная охрана могли держать под контролем эсеровские организации и тем самым не допускать их антиправительственных вооруженных выступлений до тех пор, пока обстановка на фронте оставалась стабильной. Крушение фронта привело к резкому ослаблению власти в тылу колчаковской армии, чем и воспользовались эсеры.
Политическая нестабильность колчаковского режима, ошибки правительства в государственном строительстве и социально-экономической политике, вызвавшие недовольство населения своим материальным положением и стимулировавшие рост преступности, также требовали вмешательства спецслужб. В связи с этим самостоятельными объектами их оперативной разработки являлись рабочий класс, крестьянство, казачество и армия.
Союзнические поставки полностью не покрывали значительной доли того, в чем нуждались белые армии, к тому же часть имущества и снаряжения либо расхищалась со складов, либо не доходила до фронта из-за неэффективной работы железнодорожного транспорта{412}. Значительная часть офицеров компенсировали нехватку жалованья казнокрадством, продовольствия — грабежом крестьян и присвоением трофеев, т.е. превратились в мародеров и торгашей. Нередкими бывали случаи, когда с фронта генералы целыми вагонами отсылали в собственный адрес общегосударственное имущество, отнятое у большевиков.
Колчаковское правительство стремилось ограничить привилегии власть имущих, пыталось бороться с коррупцией, взяточничеством и вымогательством. Противодействием преступности занимались как органы внутренних дел, так и контрразведка.
Вот лишь несколько примеров. В марте 1919 г. были арестованы контрразведкой за злоупотребления служебным положением два уполномоченных министерства продовольствия и снабжения на Урале, а также начальник томской губернской тюрьмы. Было возбуждено следствие по делу бывшего министра продовольствия и снабжения Н. Зефирова по обвинению в заключении убыточных для казны сделок по закупке импортного чая (пресса окрестила это дело «чайной панамой»); в начале того же года в Омске был арестован за мошеннические операции с бриллиантами начальник столичной уголовной милиции Суходольский{413}.
Контрразведке удалось установить, что главный начальник Дальнего Востока Д.Л. Хорват и его окружение занимались махинациями с крупными земельными участками. Данная информация позволяла принять меры против подобных злоупотреблений и тем самым снизить накал антиправительственных настроений в Приморье{414}.
Особенно сложной была ситуация на железной дороге. Охранявшие ее союзники использовали подвижной состав в своих целях, из-за чего белогвардейцы не могли осуществлять перевозки в полном объеме. Например, чехам железные дороги были нужны для вывоза награбленного в России имущества.