Карьеристка
Шрифт:
Так она ограждала себя от возможных разочарований и старалась не думать о том, чего себя лишает. В этом мире есть множество вещей и поинтереснее любовных переживаний.
У нее совершенно нет свободного времени. Все расписано по дням и часам. В понедельник – косметический салон, уход за лицом или за волосами. Во вторник – бассейн. Плавать не любим, но для позвоночника полезно. В среду – снова салон, но уже ублажаем тело. В четверг – тренажерный зал, качаем мышцы. В пятницу – встреча с подругой, поход по магазинам. В субботу – день с мамой. В воскресенье –
Воистину, «привычка свыше нам дана: замена счастию она».
Татьяна спланировала так давным-давно и очень редко нарушала этот график. Конечно, иногда случались чьи-то дни рождения, концерты, спектакли, выставки. Но на следующий день все возвращалось на круги своя, и в этом был высший смысл.
Как бы ни было порой трудно, она твердо знала – завтра будет новый день, и неприятное сегодня уйдет в прошлое. И в этом было спасение.
Если же становилось совсем невыносимо – Татьяна ехала к маме. В нарушение графика. Садилась рядом, обнимала, укладывала поудобней голову ей на плечо – туда, в теплую ямку, поближе к шее. И сидела так, пока не спадало напряжение и можно было снова дышать.
Сегодня был как раз такой день. Ей вдруг до боли захотелось к маме, и она схватилась за телефон.
– Мамуль, ты никуда не уйдешь? Я сейчас приеду.
И повесила трубку, не дожидаясь ответа.
…
– Ты меня напугала. Что-то случилось?
– Ничего не случилось, просто соскучилась.
Татьяна обняла маму и поцеловала в висок.
Из гостиной доносились голоса. Пахло табачным дымом.
– У тебя гости?
Мама укоризненно посмотрела на нее.
– Сегодня же четверг.
Все ясно. Педсовет в сборе. Посидеть тихонько не удастся. Зря она приехала.
– Зинуля, ну ты где? Кто там?
– Девочки, мы сейчас. Это Танюша.
– Танюша?!
И девочки высыпали в коридор.
Татьяна в нерешительности застыла у вешалки.
– Может, я лучше пойду?
– Куда это ты пойдешь? Мы тебя сто лет не видели! Ну-ка, раздевайся поскорее! Будешь четвертой.
С нее быстренько сняли плащ, подхватили под руки и повели в комнату.
Эта троица дружила, сколько Татьяна себя помнила. Все они начинали в одной школе. Мама, Зинаида Ивановна, преподавала русский и литературу. Вера Григорьевна – биологию. А Софья Даниловна была школьным библиотекарем. Потом мама стала директором одной школы, Вера Григорьевна – завучем в другой, а Софья Даниловна – заведующей городской библиотекой.
Все три давно вышли на пенсию, но были по-прежнему бодры и энергичны.
Тетя Соня не вынимала сигареты изо рта, обожала ловить продавцов на недовесе и по вечерам бегала по парку в развевающейся футболке, пугая маньяков.
Тетя Вера смотрела все сериалы по всем каналам, внимательно следила за политикой, точнее за политиками, и продолжала сидеть на диетах в тщетной надежде похудеть.
Мама всю пенсию тратила на книги и трижды в день выгуливала Дусю. Или Дуся выгуливала ее, смотря по обстоятельствам. Это была чрезвычайно умная собачонка, очень похожая на карликовую колли, но все же не она.
Раз в неделю троица собиралась поиграть в мушку-Лентюрлю. Татьяна не знала, и никто из них не знал, что означает это загадочное слово «Лентюрлю», но оно всем очень нравилось.
Тетя Соня дымила как паровоз, и ее всегда сажали под открытую форточку, чтобы дым выходил на улицу.
Дуся тоже сидела за столом на своем стуле и наблюдала за ходом игры. Она выскочила в коридор встретить гостью, а затем снова заняла свое место.
Татьяна принесла себе табуретку из кухни и села вместе со всеми за круглый стол.
– Что-то ты какая-то бледненькая. Не заболела? – спросила через сигарету тетя Соня, сдавая карты.
– Нет, все в порядке. Просто немного устала.
– А, может, тебе отдохнуть пора? У тебя когда отпуск? – поинтересовалась тетя Вера.
– Увы, только через полгода.
– Н-да, – сказала тетя Соня, переместив сигарету в другой угол рта. – Это плохо. Так и надорваться можно. За здоровьем надо следить.
Все согласно закивали.
– Это точно, – подтвердила тетя Вера. – Вот когда я последний раз была в санатории… закрываю даму пик… «Сказка» называется…
– Я пас.
– А я прикупаю пару.
– …Так вот, там при барокамере был совершенно чудный доктор – просто душка…
Татьяна практически на автомате выкладывала карты, прикупала, брала взятки. Участвовать в беседе было вовсе не обязательно, беседа текла сама собой. Мама иногда поглядывала на нее, но не приставала с расспросами.
– …Лучше всего, разумеется, душ Шарко. Правда, у меня после него синяки держались неделю, но в целом…
…Как он там сказал? «Служебные романы очень способствуют карьере. Не правда ли?»
Вероятно, это «Не правда ли?» означало, что для достижения своей цели Татьяна переспала с генеральным. Интересно, кроме него еще кто-нибудь так думает?
Она поморщилась. Не то чтобы ее волновало, что о ней думают. Просто сама мысль была ей неприятна.
Татьяна уже не злилась. Она вообще не умела надолго выходить из себя и быстро обретала утраченное равновесие. Глупо злиться. Лучше спокойно и трезво проанализировать ситуацию.
Этот маленький гаденыш мог предположить такое только потому, что плохо знал генерального. Дмитрий Ефимович панически боялся супруги, бывшего работника прокуратуры, и, кроме того, уже лет десять был импотентом, как однажды он признался Татьяне, будучи не совсем трезв. Какие уж тут служебные романы.
У Татьяны с директором с самого начала установились доверительные отношения, с годами переросшие в настоящую дружбу, которой не мешали ни различие полов, ни тридцать лет разницы в возрасте. Конечно, они порой ругались, иногда очень крупно, но никогда надолго. Шеф, как правило, сдавался первый: зазывал ее в свой кабинет попить кофейку и угощал конфетами с коньяком.
Вообще-то, если честно, она была не в его вкусе – невысокая, спортивная, с прямыми темными волосами, которые она забирала наверх, закручивая в высокий узел.