Карибский кризис
Шрифт:
Долго ли, коротко ли, но обстоятельства, полное изложение которых заняло бы слишком много места, сложились таким образом, что мне срочно потребовались эти деньги — двести восемьдесят тысяч долларов. Хотя, положа руку на сердце, Блайваса можно было продинамить, причём легко. И я это отчетливо понимал. В тот день, когда я принял решение воспользоваться деньгами Экссона, я долго размышлял, стоит ли рисковать своим благополучием из-за Блайваса. В конце концов, если возникнут совсем кошмарные сложности, можно пожаловаться компаньонам. Они гораздо круче Блайваса. Защитят. За Блайвасом, правда, стоит Коршунов, но не следует их отождествлять. Блайвас — понторез, он только прикрывается Хозяином, который ни сном ни духом о тёмных делишках, которыми промышляют его шестёрки. Перед компаньонами придётся повиниться, признаться, что впутался в историю, связался с мутными людишками, но всё ради того, чтобы
А с другой стороны — Блайвас помог заработать 400,000 долларов, если его сейчас швырнуть, то эти деньги сгорят вместе с конфискованным товаром (товар, за который мы расплатились необеспеченными векселями, был арестован). А если соблюсти договоренность, то всё будет в порядке. Ведь он «в этом городе все вопросы решает». Что же касается съема со счета общественных денег… ситуация требует проявления широкой инициативы.
Нет, сколько ни размышляй, никак не распутать клубка помутившихся мыслей. Я всегда всё решал спонтанно, буквально в последнюю секунду, и никогда не придерживался строгого плана. И когда Блайвас очередной раз наехал и потребовал деньги, я неожиданно для самого себя пообещал немедленно их раздобыть, казалось, язык развязался сам собой и произносил совсем не то, что велит разум. Блайвас, как обычно, поймал на слове. Теперь по всем понятиям он прав, и даже Ренат ничего не сможет сделать, потому что было произнесено СЛОВО. Итак, решение само себя приняло. И поставило меня перед фактом. Я снял по чеку восемь миллионов рублей и передал Блайвасу, пересчитав по текущему курсу доллара. Когда шёл на встречу, я всё же сомневался: может, ну его к черту?! А вдруг Блайвас сдуется и не решит всех проблем? Вдруг не спасёт склад и все деньги сгорят? Однако ноги, опять же против воли привели меня к Блайвасу. Приняв деньги, он повеселел и пообещал раздобыть мне взаймы нужную сумму, если меня совсем уж припрёт нужда.
Когда я расстался с деньгами, причем с чужими, меня, кроме страха, стала мучить совесть. Но я быстро с ней договорился. Проповедники морали, которых сегодня очень много и которые требуют стальной крепости для сохранения принципов, не должны забывать, что сталь имеет два свойства: не только твёрдость, но и гибкость.
…И очень быстро мне пришлось пожалеть об этом решении. Конечно же, возникли форс-мажорные обстоятельства, помешавшие мне вовремя вернуть деньги на расчетный счёт. Для начала мой склад был арестован ОБЭП (строго говоря, это произошло за полдня до того, как я отдал деньги Блайвасу, и он, кстати, пообещал эту проблему уладить), затем меня выставили в розыск в связи с тем вексельным делом (московский ОБЭП раскрутил это дело и выяснил, что я организатор проекта), к делу подключили петербургское Управление по борьбе с экстремизмом, каким-то боком всё это было увязано с расследованием деятельности вышеупомянутой группировки Фольксштурм. Мне было небезопасно появляться на улице, и тут к умножению моих несчастий компаньоны приказали перечислить поставщикам находившиеся во Внешторгбанке деньги. Те самые, которыми я воспользовался, рассчитывая быстро вернуть на расчетный счет. Я съездил в банк и уверенно сказал, что перечислил средства. Контрагенты эти деньги, естественно, не получили и позвонили нам в офис, но первые три дня я оправдывался перед компаньонами возможными проволочками в банке. На четвертый день они довольно резко предъявили: это что ещё за хуйня такая? Где деньги?!
Всё это время я лихорадочно изыскивал способы вернуть деньги. Марина нашла покупателя, который мог забрать складской товар — правда, с большим дисконтом. Это была Служба материального обеспечения ЛенВо (Ленинградский военный округ), начальник которого проворовался, и в преддверии ревизии, приуроченной к приезду премьер-министра, был вынужден выстраивать потемкинские деревни, и наполнить склад хоть каким-то товаром. То, что он брал у меня (через карманную структуру) за одиннадцать миллионов, по бумагам проходило как тридцать девять. Переговоры были нелегкими — начальник службы материального обеспечения выкручивал мне руки и вообще требовал, чтобы я отгрузил товар без предоплаты, а «потом как-нибудь проведем товар через конкурс». Я уже знал, что это за человек и вообще в курсе, как эти чинуши кидают коммерсантов, поэтому сказал этому прощелыге, что без предоплаты товар не отдам. Наконец, мы с грехом пополам договорились… но товар всё еще находился под арестом в Управлении «Э».
Чтобы выпутаться из этой неприятной ситуации, мне пришлось заплатить extra money святому Иосифу, который быстро и эффективно договорился с заместителем начальника петербургского УВД, чтобы прекратить моё преследование и вернуть мне мой товар; также мне пришлось кое-что сделать своими руками. Когда уже милиционеры готовы были отдать мне мой товар и покупатели привезли деньги, возникло неожиданное препятствие в лице разжалованного лейтенанта Смирнова, бывшего сотрудника Управления «Э», с которым у меня были личные счеты. Он самовольно вывез товар и укрыл его у знакомых барыг на Апраксином рынке.
К счастью, мне удалось разыскать Смирнова и принудить его вернуть похищенное имущество. Правда, для этого пришлось его хорошенько отделать. Блайвас дал мне в подмогу двоих бойцов, которые подсобили в этом деле. Мы жестко пытали Смирнова за товар, я истыкал его шилом, далее мы бросили его, полумертвого, на Исаакиевской площади, где в тот день происходили массовые беспорядки, в которых участвовал Фольксштурм (та самая бригада Штрума) — боги смилостивились и в деле расследования убийства Смирнова направили следствие по ложному следу (по ТВ сообщили, что он был обнаружен мертвым — то ли от наших побоев скончался, то ли хулиганы добили).
Я зачислил на расчетный счет наличные средства, вырученные от реализации складских запасов, и перечислил деньги поставщикам Экссона, которым должен был перечислить несколько дней назад, — как раз в тот момент, когда мои компаньоны были на грани того, чтобы сделать со мной то же, что я сделал со Смирновым.
Так обстояло дело, когда я воспользовался общественными деньгами год назад. То, что после всех этих приключений я вновь запустил руку в общественную кассу — это не что иное, как нещадная эксплуатация терпения Госпожи Судьбы, испытание Госпожи Удачи на прочность. Возомнил себя типа мастером опасных дел, который не попадается в опасные ловушки. Высокие заработки лишили меня обычной осторожности, и игра с опасностью стала странной необходимостью.
Глава 65,
Повествующая о событии, вполне правдоподобном при всей его видимой нелепости
За несколько дней до конца нашей поездки свершилось чудо из «Тысячи и одной ночи» — на расчетный счет Совинкома во Внешторгбанке поступили деньги. И не просто деньги, а целых 24 миллиона рублей! Радостное известие сообщил Ренат — забрав из банка выписки, тут же позвонил мне, не считаясь со временем, и я, будучи разбужен посреди ночи, до утра не смог заснуть — всё размышлял, как распорядиться этими деньгами. Отправитель платежа — Департамент здравоохранения администрации города Волгограда (то есть горздравотдел). То было, очевидно, какое-то недоразумение, в назначении платежа был указан несуществующий договор. Тем более, что мы ни о чём таком не договаривались с начальником горздравотдела Карманом. Прежде чем освоить какие-то деньги, тем более такие крупные суммы, идёт долгая работа, переговоры и делёж планируемого куша. Я позвонил Марине, которая плотно контактировала с Карманом — она ни сном ни духом об этих деньгах. И посоветовала быть крайне осторожным с ними, ибо если это какая-то ошибка, то горздравотдел потребует вернуть их.
Сказать, что я был рад — ничего не сказать. Отчаяние сменилось глубокой надеждой. Мне представилось, что я одержал великую победу. Этими деньгами я не только покрываю недостачу на Экссоне, но также возвращаю компаньонам одну треть вложенных ими в Совинком денег, чтобы уменьшить бремя процентов — мотивировав сложностями, внезапно возникшими со святым Иосифом. Они меня поймут, как только узнают, что их деньгам угрожает опасность. И помогут разобраться с этой проблемой. Плевать уже на то, что они узнают реальную обстановку на Совинкоме — теперь это можно объяснить, не боясь потерять лицо. Главное, что я буду чист перед ними.
Всё, я твёрдо решил: закрою дыру бюджетными деньгами и сделаю Алексею Ансимову доверенность на управление счетами во Внешторгбанке, чтобы у меня не возникало соблазнов еще раз воспользоваться общественными деньгами.
Что касается проблем, которые возникнут с Карманом — меня это совершенно не трогало. Это человек святого Иосифа, а значит, мой враг. Отныне горздравотдел для меня закрыт, Карман разорвёт со мной все отношения и будет работать с Югмедсервисом. Конечно, я не собираюсь прикарманить эти деньги насовсем — буду потихоньку возвращать, месяца через два закрою полностью, оправдывая невозможность вернуть ошибочно перечисленную сумму тем, что нахожусь за границей, а кроме меня, никто не имеет права распоряжаться банковским счетом. Уж я-то смогу доказать, что, находясь далеко, не прикасался к деньгам и мои руки чище снега альпийских вершин. Ну, либо найду какую-нибудь другую причину, вариантов много может быть разных. Это уже детали. Главное — закрыть недостачу на Экссоне. С такой поддержкой, как мои компаньоны, мне никакой Карман и никакой святой Иосиф не страшен (Карман неизбежно пожалуется старому седому полковнику, если я не верну эти деньги).