Карибский рейдер
Шрифт:
Сказанное было весьма существенным, о чем никто из экипажа «Тезея» до сих пор особо не думал. Леонид, которому пришлось выполнять роль толмача при этом разговоре, ломал голову над весьма непростой задачей, как вскоре его побеспокоил Карпов.
— Петрович, хочешь свежий анекдот?
— Давай, у меня уже мозги пухнут. Все думаю, что с нашим златом делать. А то будем чахнуть над ним, как Кощей Бессмертный.
— Вот тебе как раз и анекдот в тему. Приходит ко мне наш директор «монетного двора» господин Немчинов и выдает такое, что у меня челюсть отвисла. Я-то его за дуба держал. Считал, что он кроме как с торгашей на базаре дань снимать, да водку жрать, ничего не умеет. Ну, еще кругляшки блестящие штамповать, хоть какая-то от него польза. А он мне такой бином Ньютона выдал!!! Впрочем, лучше пусть он сам расскажет. Позвать?
— Давай, зови! Самому интересно!
Когда в каюте появился Немчинов, по его виду было ясно, что «герой Черкизона» загорелся какой-то идеей и его просто распирает от избытка энергии. Леонид поинтересовался, в чем дело, и бывший суперинтендант выдал такое, чего капитан совершенно не ожидал.
— Леонид Петрович, я это, когда с Матильдой говорили, то подумал — ведь действительно, «рыжья» и серебра у нас навалом. «Блинов» я напек уже восемнадцать ящиков. В основном — серебряных испанских песо, они тут больше всех ходят. Есть еще испанские золотые реалы, французские ливры и экю, голландские… как их, блин… лавен… ливен… а — левендаллер, мать его! Правда, голландские монеты «грязные» — в них серебра всего четыре пятых, а мы из чистого штампуем… Так вот, Матильда права — надо бы наши бабки легализовать. А то, у местных обязательно непонятки возникнут. Да и эта, как ее… инфляция начнется.
— Да, все это так, Валерий Игоревич. Но что Вы предлагаете, чтобы избежать непоняток у местных и инфляции?
— Так это — банк нам надо свой организовать! И в нем бабло крутить! И хрен тогда кто что докажет! А при банке еще и обменник — это вообще песня. Только тут надо кого-то из местных барыг подключить, кто хорошо поляну рубит и языки знает. И причем такой, чтобы нас не кинул.
— Да-а, идея очень интересная! И кажется, я знаю, где нам такой банк лучше всего создать.
— И где?
— На Тобаго. Территория, неподконтрольная ни испанцам, ни фактически всем остальным. Остров регулярно ставят на уши все кому не лень, как только в Европе начинается очередная заварушка. И если мы подвесим аппетитную морковку в виде банковских прибылей перед стадом этих ослов на Тобаго, то они все дружно пойдут в нужную нам сторону. Позабудут о всех своих распрях, а в случае чего общими усилиями и с нашей помощью вышвырнут с острова всех, кто попытается нарушить прибыльное для них статус-кво. В итоге мы подгребем под себя Тобаго и делаем его формально территорией Курляндии, так как провозгласить собственное государство нам пока не по чину. Герцог курляндский будет получать свой законный процент, как формальный правитель, а всем на острове фактически будем заправлять мы. Разумеется, через местную администрацию, которую надо купить с потрохами. Есть там ряд весьма интересных личностей. И до них до всех надо донести мысль, что если они хотят жить богато и счастливо, и не хотят, чтобы из их острова регулярно делали «цыпленка табака» при любой заварушке в Европе, или в Новом Свете, то надо слушать нас, а не тех, кто им дует в уши из Европы. Только с советом директоров банка надо будет определиться. Как думаете, кого? Вот Вы у нас, Валерий Игоревич, банковское дело знаете?
— А че? Мы с Мухой Рябым на «Черкизоне» такое проворачивали — не всякий банк так лохов доит! Муха после этого вообще свой банчик организовал. Правда, банкирствовал недолго. Перешел дорогу «пиковым», вот его на выходе из кабака «маслинами» из «калаша» и нашпиговали. Но я в этом деле кой чего понимаю. Только все равно местный барыга нужен, который все здешние расклады знает и в языках сечет. А то у меня… В школе немецкий учил, но когда это было… А если этих двух барыг подключить — Кабрера которые? Папашу и сынка? По ним видно, что барыги отъявленные — пробы негде ставить. Своего не упустят и могут бабло чуть ли не из воздуха делать. И оба хорошо знают, что кидать нас — себе дороже. А там и на Тобаго кого из местных найдем. Мне бы местных в помощники, чтобы во всех местных раскладах разобраться, да с языками помочь. А там я их быстро в нужном направлении строем поставлю. Ведь только подумайте. Возьмем обменник. Только на обмене валюты уже можно бабло рубить. А вдруг кто-то захочет серебряные слитки втихаря загнать — они тут «контрабасом» считаются? Без проблем! Возьмем за полцены, а потом в испанские «блины» сами перечеканим! Навар в два раза! Кому-то награбленное надо сбыть? Вэлком, пацаны!!! Ноу проблем! Опять скупим подешевке и перепродадим с наваром тем же испанцам, или французам. Можно и кредиты выдавать. Ведь здесь колхозники, или как их там… фермеры, что только не выращивают. Давать кредиты под будущий урожай, как у нас делают. А дальше скупать урожай по твердым ценам и втюхивать в Европе. Ведь тут табак, кофе, какао, сахарный тростник растут. Специи разные. В Европе на этом нехило подняться можно! И все крутить через наш банк. Если кто из местных ментов сунется, направим его к герцогу курляндскому. А тот их быстро наладит. Местная братва вряд ли полезет после того, как мы французам и испанцам рога обломали. А если полезут — им же хуже.
— Интересно… Очень интересно… Валерий Игоревич, а какова производительность нашего «монетного двора»? Вдруг, в связи с открытием банка «Тринити», придется резко увеличить выпуск денег для создания уставного капитала?
— Да без проблем! Тигель на пять кило, это двадцать пять полосок, пять плавок в день. Мы с третьим механиком Васькой Сухаревым скооперировались. Он слитки переплавляет и в полоски раскатывает, а я матрицы режу и самой чеканкой занимаюсь. Если без напряга, то до пяти тысяч любых «блинов» в день штамповать можно. По виду матриц — тоже без проблем. Есть уже испанские, французские, голландские и английские. Недавно даже курляндский талер ради интереса сделал, у наших оружейников монета с исторической родины завалялась. Так что каких надо и сколько надо «блинов», столько и напечем. «Рыжья» и серебра у нас — на долгие годы, если все на «блины» пустить.
— М-м-да, идея очень заманчивая. Надо хорошенько подумать… Только, Валерий Игоревич, у меня к Вам просьба. Местные, в том числе и администрация банка, русский язык начнут учить, мы об этом позаботимся. У нас тут и так вавилонское столпотворение намечается. И не надо, чтобы они вместе с русским литературным и русским командным еще учились и «по фене ботать». Так у них вообще ум за разум зайдет. Договорились?
— Ну я это… буду стараться! Ладно, Леонид Петрович, я пойду? А то там Васька скоро плавку закончит.
— Да, конечно. Если еще какие мысли по поводу банка появятся, сразу говорите. Идея очень своевременная!
Когда за Немчиновым закрылась дверь каюты, Карпов выдохнул.
— Ну и как тебе ситуация, мой каудильо?!
— Охренеть!!! Никогда бы раньше не подумал…
— Вот и я о том же!!! Держал его за полного дебила, у которого разве что руки не из жопы растут. И что может он только блестящие кругляшки штамповать. А оно вон что вылезло!
— Ну что же, это нам только на руку, герр Мюллер. Если наш уважаемый директор «монетного двора» окажется неплохим банкиром, то это выведет наши отношения с аборигенами на качественно новый уровень. Он прав, банк необходим. Иначе, такую гору «рыжья» и серебра мы не легализуем. И делать его лучше на Тобаго, подальше от испанцев. А здесь, на Тринидаде, только филиал. Или, как у нас вошел в обиход модный термин — бренч-офис. И директором этого самого бренч-офиса сделать кого-то из испанцев. Хотя бы кого-то из семейки Кабрера. Дескать, мы вообще не при делах. А по персоналиям на Тобаго разберемся на месте. Там своих прохиндеев хватает. И надо выбрать таких, которые за своей выгодой не будут забывать, кому служат. Да и в самих банковских реалиях сегодняшнего дня соображают, как и что надо делать, и куда деньги вкладывать…
Глава 5
Когда жареный петух клюнет… Или изобретатели поневоле
Перед началом работ по переоборудованию грузового парусника никто не сомневался, что дело предстоит очень сложное. Но только когда столкнулись с первыми трудностями, все поняли, насколькосложное. Воткнуть готовый дизель из двадцать первого века в корпус деревянного парусника семнадцатого века оказалось сложнейшей задачей. Трудности возникали на каждом шагу. Помогало наличие хорошего оборудования в мастерской «Тезея», а также его мощные краны, способные с легкостью перемещать туда-обратно тяжелые конструкции. Как бы то ни было, один из дизель-генераторов «Тезея» был разобран. Генератор оставили на месте, а дизель подняли на палубу. Отдельной темой оказалось изготовление гребного винта. Не смотря на кажущуюся простоту этой детали, пришлось порядком попотеть, прежде чем получить в металле то, что сначала возникло на бумаге. Благо, с информационными материалами по судостроению никаких проблем не было, Прохоров постарался. Но расчеты расчетами, а когда дело дошло до изготовления деревянной модели и формы для литья… Хорошо, что среди испанцев неожиданно нашелся человек, когда-то работавший подмастерьем в литейной мастерской. Пустили на это дело четыре небольшие бронзовые пушки с утопленных испанских кораблей, сделали ряд неудачных отливок, но в конце концов получили то, что хотели. Но винт сам по себе работать не будет. Чтобы он приводил в движение судно, он должен быть соединен гребным валом с двигателем. Сам гребной вал тоже не висит в воздухе, а опирается на подшипники. Кроме этого, потребовался понижающий реверс-редуктор для соединения дизеля с валом, что вылилось в отдельную проблему. Но которая, тем не менее, хоть и с большими трудностями, но все же была решена. Большой запас различных запчастей, как новых, так и «бе-ушных», имевшийся на «Тезее», позволил собрать довольно надежный и работоспособный реверс-редуктор, понижающий обороты дизеля до приемлемой величины. Иными словами, каждая деталь требовала внимательного подхода и качественной обработки. Монтаж валовой линии с выводом дейдвудной трубы за пределы корпуса стал целой эпопеей, после завершения которой все пришельцы поняли, что сотворили почти что чудо, выполнив эту работу не в доке, а на плаву. Но как бы то ни было, путем невероятных ухищрений все же удалось установить дизель в корпусе парусника, смонтировать валовую линию и установить гребной винт. Правда, пришлось несколько переделать перо руля, баллер и саму систему рулевого управления, сделав ее более массивной, но надежной. Также большим подспорьем было то, что все это происходило в Южной Америке, где только и растет дерево бакаут, из которого изготавливали дейдвудные подшипники вплоть до второй половины ХХ века, пока не появились синтетические материалы. Остальные работы по машинной части оказались значительно проще. Среди оборудования, погруженного в Николаеве, имелись портативные дизель-генераторы и компрессоры, предназначенные для набивки воздухом аквалангов. Предусматривалась автономная работа этого оборудования, чтобы не зависеть от энергоснабжения «Тезея», а иметь возможность развернуть водолазный пост на катере, или любом захваченном паруснике с возможностью не только зарядки аквалангов, но и обеспечения электроэнергией. И теперь эти агрегаты как нельзя лучше подошли в качестве вспомогательных механизмов «Песца». Два портативных дизель-генератора и два компрессора, которые можно было с успехом использовать не только для зарядки аквалангов, но также и для набивки сжатым воздухом пусковых баллонов, без проблем разместились рядом с главным двигателем в «машинном отделении», отгороженном вновь возведенными переборками от грузового трюма. Сюда же добавили насосы забортной воды, игравшие роль пожарных и балластно-осушительных. Сами насосы и электродвигатели нашлись в ЗИПе. Из листового железа сварили прямо внутри корпуса топливные танки, а из имеющихся труб — систему топливных и водяных трубопроводов. Иными словами, те работы, какие обычно выполняются в условиях завода, были выполнены народными умельцами из экипажа «Тезея» фактически «на коленке». Но все понимали — от этого зависит их дальнейшая жизнь. Нельзя рассчитывать только на «Тезей». Если пришельцы не смогут создать свою мощную материально-техническую базу, то рано, или поздно, их сожрут. Из имеющегося на борту «Песца» оборудования семнадцатого века Леонид решил попытаться механизировать шпиль. Все-таки, выборка якоря вручную — это огромная потеря времени и большое количество необходимого народа. Электрический привод исключался, так как портативные дизель-генераторы такую нагрузку просто бы не вытянули. Механики, как всегда, сначала дружно сказали «Нет!!!». Но поразмыслив, нашли нестандартное решение. Сделали систему гидравлического привода шпиля, а гидравлический насос высокого давления подсоединили к главному двигателю, с возможностью подключения его в нужное время. Также была предусмотрена возможность подключения компрессора с отбором части мощности от главного двигателя. Смонтировали и небольшой валогенератор. На данной конструкции настоял Леонид, чтобы не тратить топливо на подзарядку аккумуляторов во время плавания под парусами. Гребной винт, вращающийся от набегающего потока воды, вполне может играть роль турбины гидроэлектростанции и вращать валогенератор. Конечно, в случае слабого ветра и маленькой скорости хода получаемая мощность будет небольшая. Но если ее не хватит, можно запускать дизель-генератор. Расход топлива у него все равно мизерный. В качестве пусковых баллонов сжатого воздуха подошли несколько обычных пустых кислородных баллонов, соединенных в одну батарею. Как бы то ни было, с машинной составляющей превращения грузового флейта в парусно-винтовой корвет справились, не прибегая к методу «научного тыка». Хоть и не сразу, и с «мозговым штурмом» на отдельных направлениях, но справились, поскольку имели дело с похожими устройствами в своем времени. Заниматься изобретением велосипеда не пришлось. А вот относительно артиллерийского вооружения сначала возникли жаркие дебаты. Поскольку изначально на «Песце» (когда он еще был «Пегасом») стояли всего лишь двадцать шесть небольших пушек и кулеврин на верхней палубе, говорить о какой-либо возможности контроля над судоходством и борьбы с пиратством в Карибском море было бессмысленно. Приверженцы «классики» парусного флота (коих было абсолютное большинство среди экипажа), основанной на линейной тактике, предлагали снять всю мелочь, и заменить ее меньшим количеством более крупных пушек для создания мощного бортового залпа, насколько позволит прочность корпуса и остойчивость. Но Леонид на бумаге показал и доказал тупиковость этого направления в данном конкретном случае, приведя железный аргумент.
— Поймите, сколько бы тяжелых пушек мы не установили на верхней палубе, мы все равно не сможем сравниться по весу бортового залпа с галеоном, линейным кораблем, или фрегатом, имеющим тяжелые орудия на батарейной палубе, и более легкие на верхней. Но тем не менее, у нас есть возможность обеспечить подавляющее преимущество над ними, чтобы добиться победы над значительно более сильным и многочисленным противником, имеющим большое количество орудий.
— Но как же это сделать, Леонид Петрович?