Карл Великий
Шрифт:
– Ты откуда такого откопал, хозяин?
– А уж рожа-то! Рожа-то!
– Эй, красавец, где свой нос потерял?
– Я думаю, ему его откусила, сгорая от любви, местная красавица.
– Вот еще! Да он и с носом не подарок. Кто же пойдет с таким?
– А она тоже безносая, но с зубами.
– Ты хочешь сказать, Модред, что он в пылу страсти перепутал и сунул свой нос вместо другой штуки, да к тому же не в ту щель, – хохотал Оврар.
– А ты проверь, может, у него еще чего откушено.
– Во всяком случае, любопытным он уже не будет, – флегматично заметил Ольвед, лишь слегка улыбнувшийся шуткам друзей.
Это
– Хорош, – протянул он, разглядев поднявшегося рыжего верзилу с округлившимися в растерянности глазами. – Кто такой? Откуда?
– Местный это, местный, господин, из Геристальского пага, – заторопился, отвечая, хозяин. – Крестьянин. Сидел на свободном мансе у здешнего виллика Асприна, да за долги перешел ко мне. По закладной, господин, по закладной. Я все выплатил виллику за него. Помощник-то нужен.
«Вот оно, – подумал Карл, – свободный франк, крестьянин, прислуживает швабу. Теперь понятна его неуклюжесть, он только пахать и умеет».
И заорал, поднимаясь:
– Так ты, швабская свинья, держишь у себя в услужении свободного франка?
– За долги, господин, за долги… все выплатил… виллик сам привел… – бормотал не на шутку струсивший, побледневший хозяин.
– А рожа почему такая?
– Не знаю, господин, не знаю. – Шваб побледнел еще больше. – Клянусь Господом нашим, не я, не я, – понес какую-то чушь окончательно перетрусивший хозяин.
– Откуда это? – Палец Карла вытянулся в сторону рыжего слуги, указуя на отсутствующий кончик носа.
Тот успел прийти в себя, как-то заискивающе улыбнулся, но ответил правильным, грамотным языком:
– Сражался, господин, в Аквитании, под знаменами короля Пипина. Да вот не повезло. Нос потерял, да ногу падавший конь покалечил. Не успел отпрыгнуть, как его туша меня придавила.
– Так ты воин? А говорят, крестьянствовал?
– Крестьянин-воин, господин. Если надо было нашему славному королю, упокой Господи его душу, прижать заносчивых аквитанцев, так отчего же не повоевать?
– Как зовут?
– Как родители назвали, не знаю. Младенцем мать и отца потерял в междоусобице баронской, а кликали Шмуклином [30] .
За столами так и покатились со смеху, но Карл бросил на левдов грозный взгляд, хотя и сам еле сдержал улыбку, и те умолкли.
– Виллик же прозвал Редруфом [31] , так и хозяин кличет, – не обратив внимания на смех, продолжил рыжий слуга.
Карл непонимающе посмотрел на шваба, но тот лишь трясся и продолжал нести околесицу:
30
…а кликали Шмуклином, – В переводе с германского – Красавчик (ироническое).
31
Виллик же прозвал Редруфом… – Редруф – производное от латинских слов – Redimo – выкупать, вносить выкуп, и – Rufus – рыжий; буквально: рыжий выкуп.
– Не я… Виллик [32] привел… Прозвал…
– Ольвед, Оврар, – голос Карла не предвещал ничего хорошего, – утром отправитесь в Геристаль, разберетесь, почему Асприн наших крестьян доводит до разорения. Если сочтете нужным – вздернете нерадивого. Потом догоните нас. А ты, шваб…
Но юный девичий голос перебил Карла:
– Пощади отца, государь. – И девчушка, догадавшаяся, кто их гость, бросилась на колени.
Хозяин, услышавший, какая участь уготована виллику и начавший наконец понимать, кто перед ним, молча рухнул рядом.
32
Виллик – у франков управляющий поместьем времен раннего средневековья.
Только сейчас Карл обратил внимание на прислуживавшую ему юную швабку.
«Красавица», – мысленно оценил он девичьи прелести.
Перед ним на мгновение мелькнул образ Химильтруды и тут же пропал.
– Ладно, встаньте. В конце концов, большой вины вашей тут нет. – Голос Карла зазвучал спокойно. – Но завтра же вернешь свободу Редруфу-Шмуклину. А ты, малый, – Карл повернулся к так и стоявшему с охапкой плащей в руках рыжему слуге, – вернешься на свой надел. Ольвед проследит. И чтоб работал без лени.
Тот лишь молча кивнул, снова в растерянности моргая глазами.
– Да отнеси ты наконец сушить наши плащи, – снова взорвался Карл.
– Все сделаю, государь, все сделаю, – прорезался голос ожившего шваба, – но виллик Асприн… сам привел… все заплатил…
– Хватит нести чушь, у тебя только деньги на уме. Вот возьми. – И с этими словами Карл бросил хозяину кошель с парой десятков денариев.
От очага неожиданно потянуло горелым.
– Да ты, собака, жаркое сжег. Самого поджарю! – вскричал Карл, но глаза его уже смеялись.
Хозяин подскочил как ужаленный и бросился переворачивать вертелы. За столами раздался дружный хохот.
– Как тебя зовут, красавица? – заговорил Карл тем голосом, который так часто зачаровывал молодых жеманниц, левой рукой приподнимая красиво склоненную голову девушки и заглядывая в смущенно потупившиеся карие глаза.
– Ирмингарда, государь.
– Красивое имя. После ужина ты покажешь мою комнату и зажжешь в ней свечи.
– Да, государь.
Утром, после бурно проведенной ночи в объятиях золотоволосой полногрудой швабки, Карл продолжил путь. Но сейчас он уже не нахлестывал коня, хотя оставался по-прежнему молчалив и мыслями витал далеко и от Дюрена с оставшейся там Химильтрудой, и от матушки с вечными планами и проблемами.
3
Дня через три, ранним погожим утром, Карл в сопровождении Харольда – Ольвед и Оврар еще не прибыли – и нескольких левдов выехал из ворот заново отстраивающегося и приукрашивающегося Валансьена и поскакал на запад. Заливистые голоса гончих, радующихся предстоящей охоте, и шуршание опавших листьев под копытами лошадей сопровождали эту маленькую группу всадников.
Вообще-то Карл собирался поохотиться на оленей в одиночестве, но вчерашним вечером местный лесничий рассказал о появившемся в окрестностях гигантском зубре, и Карл, тут же загоревшийся идеей охоты на этого опасного зверя, решил захватить с собой несколько человек – на всякий случай. Зубр – это не какой-то вам беззащитный олень и даже не кабан. А тем более такой громадный, если верить рассказчику.