Карма Чакры
Шрифт:
– Вакаши? Это, ты? – Патриарх метнулся к столу, взял специальное кольцо-индикатор, и быстро проверил целостность охранного барьера квартала. И, не выявив, явного проникновения посторонних, хозяин дома, решился-таки, из безопасности, включить свет в соседней комнате, третьего этажа.
– Подожди, минуту.
– Хорошо. – И под обзором пятачка света, что падал на улицу, вниз из окна, явил себя троюродный брат, раздетый и оголенный, практически полностью, за исключением трусов, и порванной с характерными бурыми пятнами майке-безрукавке. А так же, … блеском безумия в глазах.
Через
Вошедший, одним предложением – обрисовал ситуацию своих злоключений и, оперся ладонями о колени, переведя дух, а затем, снял окровавленную майку, глазами ища, где умыться.
– Вакаши! – Не дал тому времени собеседник и стал подгонять.
– Быстро, поднимайся. И, запрись, в убежище-комнате. А, я, пока, усилю барьер квартала до режима ранга-B "Скрытого отражения опасности". – Сказал хозяин особняка и обозначил что спустя пять минут вернется.
– Буду ждать тебя, большой брат – Хонтё (предводитель). – Напоследок, красноволосый инкарнатор бросил забытое даже самим патриархом – детское прозвище главы Узумаки. Услышав которое, адресат, … и скрылся, в темноте двора улицы.
***
Особняк Узумаки. 5:49. Комната-убежище.
Взволнованный появлением брата, Хаэро, наконец, вернулся в дом, поднялся по лестнице на четвертый этаж здания и зайдя в секретный межстенный проход, открыл потайную дверь, далее, … проникая в изолированную от внешнего мира убежище-комнату. А секундой позже, замер соляным столбом, наблюдая кровавую сюрреалистичную картину.
…
– Какого, Йёкая, ты, натворил здесь, Вакаши? – Рука патриарха указала на мясной хаус, что раскидал его родственник, на полу, в центре комнаты. Голос главы, при этом, наполнился недоумением и нотками гнева.
– Кхм. – Прокашлялся гость и сразу же, стал быстро оправдываться. – Прошу! Спокойнее, пожалуйста, брат. Прямо, сейчас. Я, все объясню! Обещаю.
– Уж, ты, постарайся. – Заложил руки за спину, Хаэро, и, задумчиво, стал ходить туда-обратно, по периметру шестиметровой убежища-комнаты. При этом он, по очереди, бросал взгляды, то на проблемного родственника, то центр в прямом смысле изгвазданной расчлененкой – паркетной татами. Эдакий криндж-натюрморт, из декоративной, и, между прочим, ручной работы – редкой статусной вещи.
– Кхм. Я, жду, обещанных объяснений. Прозвучал суровый голос хозяина дома. На что, его родственник, вдохнул, словно перед прыжком в омут, внутренне приготовился, к худшему, и создал "каменное лицо ". А, далее, как ни в чем не бывало отрешившись от ситуации, начал доклад-пояснение, причем ведя себя так словно братья, теперь, находятся на приеме самого Дайме.
…
– И так, Хонтё, знакомься, – указал рукой на пол "Вакаши", - мертвец, что лежит сейчас перед нами – оперативник АНБУ НЕ. Именно, он, пытался
– Вернее, Хаэро, это, его: Ноги, руки и тело! А трофейную голову, – рассказчик, поясняюще, хлопнул себя по предплечью, - я, до сих пор, храню, при себе, вместе с целой кучей улик, нападения сего индивида. Нападение, которое, произошло, … однозначно, по приказу законопослушного блюстителя блага Конохи – Данзо Шимуры.
Дмитрий закончил монолог и перевел дух, параллельно создавая паузу для размышлений с анализом ситуации уже почти взявшему в руки себя соклановцу.
– Т-а-к. – Патриарх подошел к маске корневика, осмотрел ее, внимательно, после чего, дотошно изучил тело и амуницию, а затем, внезапно, и еле заметно оскалившись чему-то понятному лишь ему, звонко цыкнул о зуб. И, махнув "Вакаши" рукой, опять неожиданно для последнего, указал, следовать к барной стойке. Достал холодный саке с сервизом. Тут же, разлил по прозрачным очоко, и, залпом выхлестал, все алкогольное содержимое.
– Кх-хха. – Прошипел быстрый выдох, и, звук удара очоко о деревянную столешницу.
– А теперь, брат, рассказывай, всё, обстоятельно. По порядку! Глаза патриарха пристально уставились на нежданного в столь поздний час собеседника и потому, - особенно, - в разрезе событий, и, как следствие – собутыльника.
– Как скажешь, Хаэро. – Устало прищурился его родич на труп НЕ, и, приготовился пересказывать память Вакаши с 10 октября и до пробуждения, практически без изменений.
***
Особняк Узумаки. 11:00. Гостевые апартаменты.
В Конохе настало новое утро. Ясное и чистое. Дмитрий открыл свои веки и зажмурившись от яркого цвета, который бил из окна, улыбнулся лучам солнца, что пробивались сквозь матовый традиционный норэн-занавес, освещая темную комнату. Приподнявшись, он резким движением откинул одеяло с кровати, свесив свои жилистые ноги, надел домашние гэта и потянувшись, издал характерный хруст позвоночника, взглянул в сторону окна и поднялся. Посмотрев на время, - но вспомнив, что спешить ни куда не нужно, - красноволосый мужчина направился на балкон, вдохнуть свежего воздуха и, уже, вживую запечатлеть для себя новые виды деревни.
***
***
Открыв широко дверь, Дмитрий Гром шагнул на свободу, раскрыл руки навстречу небу, и, вдохнул, запах пыли с листвой, летящей с земли вверх на Коноху. Он, взял в руки ветер, треплющий его алые волосы, и повернул голову, к святыне Удзумаки но Омендоу. А затем, чему-то победно улыбнувшись и представив рогатую мрачную рожу с танто в зубах обитателя данного храма, выдохнул, долгожданную фразу.
– Ну что, «Мазафака»! Не вышло?