Карт-бланш
Шрифт:
— Точечная зачистка… — задумчиво протянул Бонд.
— Именно. Причем каким-то боком с этой операцией был связан один из наших тайных агентов, из «Шестерки», но кто и каким образом, я пока не знаю. Может, он выслеживал русского киллера. Может, хотел завербовать его и использовать как двойного агента. А может, наоборот, как раз на нашего и охотились. Скоро выясню детали — прорабатываю по своим каналам.
Бонд поймал себя на том, что, нахмурившись, сверлит невидящим взглядом скатерть.
— Отлично, Филли, спасибо! — поспешно улыбнулся
Вкратце изложив услышанное от Филли насчет Хайдта, «Инцидента-20» и «Грин уэй» (не касаясь данных по «Стальному патрону»), он отослал эсэмэс-сообщение Эм и Биллу Таннеру.
— Все. Теперь, после праведных трудов, нам положен отдых. Как насчет вина? Тебе какое — красное, белое?
— Я девушка, которая играет не по правилам. — Филли выдержала дразнящую, как показалось Бонду, паузу и пояснила: — Вполне могу взять какое-нибудь красное — «Марго» или «Сент-Жульен» — к непритязательной рыбе вроде камбалы. А могу заказать пино-гри или «Аль-бариньо» к хорошему сочному стейку. Я имею в виду: заказывай что хочешь, меня все устроит.
Намазав маслом кусок булочки, она съела его с явным аппетитом, а потом стала изучать меню с видом маленькой девочки, выбирающей, какой рождественский подарок открыть первым. Бонд умилился.
Рядом со столиком возник официант Аарон.
— Давай сначала ты, — попросила Филли. — Мне надо еще семь секунд.
— Тогда для начала паштет. Багет, пожалуйста, подрумяньте. Затем палтуса на гриле.
Филли заказала салат из рукколы с грушей и пармезаном, а на горячее — припущенного в масле омара с зеленой фасолью и молодым картофелем.
Бонд выбрал бутылку не выдержанного в дубовой бочке шардонне из новозеландского виноградника Мальборо.
— Хорошо, — одобрила Филли. — Лучший шардонне за пределами Бургундии выращивают американцы, но им давно пора набраться храбрости и выкинуть свои дурацкие бочки.
Бонд придерживался ровным счетом того же мнения.
Принесли вино, потом еду, которая оказалась отличной. Бонд похвалил Филли за выбор ресторана.
Завязалась непринужденная беседа. Филли расспрашивала о его жизни в Лондоне, о недавних поездках, о детстве. Он инстинктивно отделывался общими сведениями, которые и так не скрывал: смерть родителей; детство с тетей Чармиан в кентской деревушке Петт-Боттом; недолгая учеба в Итоне и последующий перевод в старинную школу Феттес, которую заканчивал и его отец.
— Да, ходят слухи, что в Итоне ты попал в какую-то заварушку. Что-то с горничной? — Филли выдержала игривую паузу, потом улыбнулась: — Я слышала официальную версию — слегка скандальную. Но есть и другая — что ты вступился за честь девушки.
— Боюсь, на устах моих печать, — с полуулыбкой ответил Бонд. — Официальная подписка о неразглашении. Или неофициальная.
— А тебе не рановато было играть в защитника обездоленных?
— Наверное, я тогда начитался толкиеновского «Сэра Гавейна», — отшутился Бонд, отметив невольно, как глубоко она копнула его биографию.
Он,
«Интересно, — подумал Бонд. — Еще одна точка соприкосновения».
Их взгляды встретились на непринужденные пять секунд.
Бонд ощутил знакомую искру. Его колено коснулось ее колена, случайно — но лишь отчасти. Она провела рукой по распущенным рыжим волосам.
Коды, знаки, шифры…
Филли потерла глаза.
— Надо признать, отличная была мысль, — сказала она, понизив голос. — Насчет ужина. Мне определенно не хватало… — Она прищурилась, обрывая фразу, словно не желая или не видя смысла договаривать. — Расходиться еще, по-моему, рано, только половина одиннадцатого.
Бонд подался вперед. Они соприкоснулись плечами — и на этот раз не отстранились.
— Я бы выпила какой-нибудь диджестив, только не знаю, что у них тут есть.
Читай: «У меня дома через дорогу есть портвейн или бренди, а еще диван и музыка».
Шифры…
Предполагаемая ответная реплика за ним: «Да, я бы тоже не против. Но тогда не здесь».
Все решила одна едва заметная мелочь.
Двумя пальцами правой руки Филли рассеянно потирала левый безымянный, на котором Бонд разглядел тонкую полоску, бледнеющую на фоне свежего послеотпускного загара. Ее оставило ныне отсутствующее рубиновое кольцо, подаренное Тимом на помолвку.
Сияющие глаза по-прежнему смотрели на Бонда, и улыбка тоже не меркла. Он понимал, что они вполне могут расплатиться по счету и выйти и она пойдет с ним под руку к себе домой. И они продолжат перешучиваться. И ночь будет упоительной — об этом говорил блеск ее глаз, и переливы голоса, и то, с каким аппетитом она набросилась на еду, и ее одежда, и то, как она ее носит. И ее смех.
Но еще он понимал, что так будет неправильно. Не сейчас. Вместе с кольцом она вернула дарителю и часть своего сердца. Бонд не сомневался, что утешится она быстро — женщина, которая носится на мотоцикле по пыльным дорогам Скалистого края, долго горевать не будет.
Однако лучше выждать.
Если Офелия Мейденстоун — девушка, которую он способен впустить в свою жизнь, то месяц-другой ничего не изменят.
— По-моему, я видел в списке диджестивов любопытный арманьяк. Думаю, надо попробовать, — произнес он.
И, увидев, как смягчаются ее черты, как облегчение и благодарность перевешивают (хоть и на самую малость) разочарование, он понял, что поступает правильно. Филли пожала его локоть и откинулась на спинку дивана.
— Заказывай сам, Джеймс. Я уверена, ты не промахнешься.