Карта и территория. Риск, человеческая природа и проблемы прогнозирования
Шрифт:
Большинство невыборных публичных должностных лиц, по моему опыту, могут бороться с такого рода ангажированностью, но победа никогда не бывает полной. Став председателем Экономического совета в 1974 г., я постарался держать дистанцию. Я сказал Дональду Рамсфелду, главе администрации президента Форда, что не смогу продолжить практику совмещения ролей главы Экономического совета и представителя администрации по экономическим вопросам, поскольку наверняка соглашусь не со всеми экономическими инициативами президента, например со значками с надписью «Остановим инфляцию немедленно!». В результате эти обязанности вернули министру финансов. К моему удивлению и удовольствию, инициатив, которые я решительно не мог принять,
Обратно в частный бизнес
Президентский срок Форда заканчивался в полдень 20 января 1977 г., и ровно в этот момент я находился в автобусе, направлявшемся в Нью-Йорк, а в 14:00 уже сидел в своем старом офисе Townsend-Greenspan, глядя на воды Нью-Йоркской бухты. Я немедленно погрузился в рутину своего «доправительственного» периода: отслеживание и прогнозирование американской — а позднее и мировой — экономики. Фактически моя повседневная деятельность мало отличалась от того, чем я занимался два с половиной года в Вашингтоне. Единственное новшество заключалось в том, что теперь я посвящал свое время построению макроэконометрической модели и впервые создавал компьютерную систему прогнозирования. Townsend-Greenspan продолжала активно заниматься отраслевым микропрогнозированием, а мои попытки создать макроэконометрическую модель стали результатом стремления понять принципы работы экономики в целом и получить дополнительные выгоды для нашей отраслевой работы.
Я вошел в советы директоров компаний Mobil, JPMorgan, Alcoa, General Foods, Capital Cities-ABC и ADP. Большинство из них были или стали клиентами Townsend-Greenspan. После избрания Рональда Рейгана президентом я был назначен членом Консультативного совета по внешней разведке, где большую часть времени консультировал по вопросам точности внешней статистики, особенно по Советскому Союзу. Помимо этого, в годы правления Рейгана я участвовал в работе множества президентских комиссий, самой важной из которых была Комиссия по реформе системы социальной защиты (1983).
В Федеральной резервной системе
Моя работа в ФРС началась в августе 1987 г. за два месяца до обвала фондового рынка. В октябре 1987 г. рынок потерял более пятой части стоимости. Соответственно, ФРС на полную открыла денежный кран. Меня сильно озадачило то, что потери капитала так мало повлияли на экономическую активность. Лишь после краха доткомов и схлопывания пузыря на рынке жилья я понял, что невосприимчивость экономики к шоку 19 октября 1987 г. объяснялась полным отсутствием долговой нагрузки у инвесторов, получивших огромные убытки в то время14.
Став председателем совета управляющих ФРС, я обнаружил, что в этой организации работают примерно 250 самых компетентных в США, а может быть, и в мире, экономистов. Руководили ими в течение всех 18 лет моего пребывания в должности председателя Майк Прелл и Дэвид Стоктон, занимавшие должности глав департамента исследований и статистики, а также Тед Труман и Карен Джонсон как главы международного департамента. Я не могу себе представить вопрос, для ответа на который не было бы эксперта внутри организации. Для прогнозирования на общенациональном уровне так или иначе использовалась макроэкономическая модель экономики США, разработанная ФРС, хотя ее результаты и приходилось корректировать для отражения неучтенных факторов. Несмотря на то, что эта модель, как и все прочие, упустила коллапс 2008 г., ее исторические результаты были лучше, чем у большинства других.
Несмотря на то, что решения Комитета по операциям на открытом рынке ФРС по закону не могут изменяться никакими другими правительственными агентствами, всегда существовала вероятность того, что Конгресс и/или президент, разгневанные проводимой денежно-кредитной политикой, изменят законодательным
ФРС очень обеспокоило, когда в августе 1991 г. сенатор Пол Сарбейнс внес законопроект, предлагающий предоставить право голоса в Комитете по операциям на открытом рынке только управляющим. Это стало бы необратимым шагом к смягчению денежно-кредитной политики, поскольку, по моему опыту, и реальность это доказывает, президенты федеральных резервных банков более «воинствующие», чем назначенные президентом (и одобренные Сенатом) управляющие. Законопроект не получил необходимой поддержки, чтобы стать законом. Экономика стала развиваться в разы быстрее, и угроза независимости ФРС с середины 1991 г. по 2008 г. была минимальной.
Вместе с тем, как я отмечаю во введении, ФРС попала под усиленное давление и пристальное внимание Конгресса, когда во время финансового краха 2008 г. она прибегла к редко применяемому положению закона о ФРС, позволявшему предоставить практически любую сумму кому угодно в США или за пределами страны. ФРС выделила $29 млрд JPMorgan для приобретения Bear Stearns в марте 2008 г. Я рассматривал это как выполнение ФРС роли налогового агента Министерства финансов США и предпочел бы, чтобы Министерство финансов как можно скорее обменяло требования ФРС к JPMorgan на казначейские ценные бумаги.
Когда я предложил Министерству финансов немедленно взять на себя обязательства центрального банка, мне сказали, что для этого администрация должна запросить необходимые средства в Конгрессе (это действительно так), который является политическим тормозом. Это была самая досадная неудача, поскольку речь шла не о вопросе по существу, а о закорючке в налоговом учете. Налогоплательщикам и рынкам все равно, являются ли права требования активом центрального банка или подразделения Министерства финансов США. Обязательства Министерства финансов и ФРС являются взаимозаменяемыми суверенными обязательствами американского правительства.
После финансового кризиса какое-то время казалось, что независимость ФРС может быть существенно ограничена. На деле, однако, Конгресс из уважения к ФРС все спустил на тормозах. Основная структура и функционирование системы остались прежними, включая право голоса президентов банков.
Глава 7
Неопределенность — враг вложений
Первое восстановление после рецессии, которое я наблюдал как начинающий экономист, произошло в 1949 г. Я тогда только присоединился к команде Conference Board, и каждый наш аналитик внимательно следил за редким экономическим феноменом. В 1945 г., когда резко упали военные расходы, развитие американской экономики, конечно, запнулось. Но выпуск потребительских товаров с конца 1945 и в течение всего 1946 г. рос, чтобы восполнить запасы после долгих лет дефицита и экономии. Однако ускоренное накопление запасов не могло продолжаться долго, и объем производства в конце 1948 г. и в 1949 г. снизился. Спад, связанный с затовариванием, впрочем, продолжался недолго. В 1946 г. количество браков достигло пика в 2,3 млн, а год спустя начался беби-бум. Новые домохозяйства внесли свой вклад в бум на рынке жилья послевоенных лет. В 1950 г. количество односемейных домов доросло до беспрецедентных 1,2 млн единиц. Резкий рост жилищного строительства стал главной движущей силой восстановления экономики. Тогда я не знал, что циклический характер строительства будет доминировать в американском экономическом цикле более полувека.