Картель правосудия
Шрифт:
Закончив допрос, амбал и хозяин закрылись в кухне для проведения военного совета, который, судя по доносившейся брани, проходил в неконструктивной обстановке. Не придя к единому мнению, они вышли на балкон с мобильным телефоном, общечеловеческого в квартире не было вовсе, но дозвониться до нужного абонента не смогли. Бритоголовый куда-то умчался.
Через десять минут после его ухода в квартиру вломились «мистер наглая рожа» и двое сопровождающих. Первым делом они скрутили хозяина и, приставив ко лбу пистолет, поволокли на кухню, служившую сегодня штабом. Что было дальше, Ковалевский не видел: калек загнал в комнату один из подручных
И в этот момент неожиданно вернулся бритоголовый, словно учуяв неладное. Он смог обмануть бдительность охранявшего входную дверь представителя «наглой рожи». Когда Кирилл выглянул из комнаты, жлоб, принесший радио, валялся на полу в коридоре, а бритоголовый с пистолетом в руке готовился к штурму кухни.
– Сколько их? – поинтересовался он, но ответа получить не успел: «наглая рожа» с оставшимся помощником провели внезапную огневую подготовку и перешли в наступление. Амбал не сделал ни единого выстрела, дважды раненный, вырубился от болевого шока. Пушки у братвы были с глушителями, и за криками радио соседи вполне могли не расслышать перестрелки, тем не менее «наглая рожа» решил эвакуировать раненых с поля боя – от греха подальше. В результате он остался в квартире один среди калек, не считая связанного и временно запертого в ванной хозяина. Кирилл достал нож из батончика «Баунти» и, сунув в карман, подкатил к новому боссу.
– Надо поговорить, – мотнул головой в сторону все той же кухни.
– Валяй. – Тот пропустил безногого вперед и отвернулся прикрыть дверь. Кирилл пырнул его в поясницу, затем, на всякий случай, нанес еще несколько ударов. «Наглая рожа» затих. Ковалевский почуял запах крови и слегка одурел, но удержался, чтобы не добивать поверженного, запас ненависти приберег для хозяина. Обезоружив лежащего и убедившись, что он жив, но без сознания и в себя придет не скоро, Кирилл поскорей подкатил к ванной. Свет там не горел, Ковалевский от возбуждения начал метаться в поисках подходящего инструмента, наконец, сообразил: открутил ножку от табуретки и дотянулся до выключателя.
– Слыхал про Женевскую конвенцию? – спросил он, задыхаясь, у хозяина. – Нам про нее замполит все уши прожужжал. Так вот: ты не попадаешь под ее действие. – Он отхватил ножичком у связанного левое ухо. – Это мне на память о тебе. – Бережно завернул свой трофей в туалетную бумагу и вновь обратился к позеленевшему работодателю, поигрывая ножом у него перед глазами. – Что у нас еще лишнего? А, знаю. – Одним махом Ковалевский попытался удалить своему недавнему мучителю гениталии, но это было не так просто и заняло некоторое время. – Вот не повезло, – выкрикнул он, корчась. – Придет твоя баба, глядь, а у мужа хрена нет! Да и на какой хрен ты ей теперь нужен? – Кирилл перерезал ему горло, удовлетворенно осмотрел результаты своих кровавых трудов, кое-как смыл их следы с камуфляжа и, напевая что-то невразумительное, выбрался на лестничную площадку.
ГРЯЗНОВ
15 февраля, день
На конспиративную квартиру Бойко на Юго-Западе Сафронов с Осетровым приехали на сафроновской синей «девятке» и молча поднялись на третий этаж ничем не примечательной хрущобы.
– Проходите. – Голос Бойко отразился от стен полупустой просторной прихожей и пробудил к жизни маленький электронный «жучок», аккуратно прикрепленный под воротником пиджака Сафронова, что оторвало от кофе с бутербродами двух лейтенантов, с комфортом расположившихся в неприметном, заляпанном грязью фургоне, припарковавшемся вслед за сафроновской «девяткой» прямо под окнами.
Если бы, конечно, Сафронов знал о чутком «клопе», он не преминул бы, идя сюда, надеть другой костюм или хотя бы оставить пиджак в прихожей, но он не знал…
А ларчик открывался предельно просто. Сегодня днем, как обычно, часов в двенадцать он заехал перекусить в «Русское бистро». Холодные булочки с кофе прямо в кабинете – удел большинства коллег – его не устраивали. Поесть полковник любил, особенно «чего-нибудь диетического», и его вполне удовлетворял сытный горячий обед в русском стиле. В этой закусочной он был постоянным посетителем и заказывал всегда одно и то же. Поэтому один из служащих, завидев Сафронова, только кивнул издали и тут же отправился выполнять заказ. Расправившись с кулебякой, Сафронов прислушался к ощущениям в желудке, понял, что сыт, и, отодвинув тарелку, принялся за кофе. Но не успел он сделать глоток, как кто-то сзади изо всех сил хлопнул его по спине.
– Серега!
Этот кто-то оторвал его от стула, развернул в воздухе и, не переставая хлопать по спине, прижал к могучей груди. Наглый некто был намного выше Сафронова, и потому разглядеть его лицо Сафронов смог, только вырвавшись из стальных объятий. Перед ним стоял и широко улыбался совершенно незнакомый мужик лет пятидесяти с простым открытым и совершенно незнакомым лицом.
– Я же Стас, ну? Помнишь меня? Ну же, Находка, мореходка… – воодушевленно вопил он.
Сафронов смотрел на незнакомца вытаращенными от удивления глазами. А тот не унимался:
– Ну, проснись, расскажи, зачем бороду сбрил.
Сафронов, наконец, овладел собой и сбросил руки Стаса со своих плеч:
– Вы ошибаетесь. Во-первых, я никогда не носил бороду и никогда не учился в мореходном училище, а во-вторых, меня зовут не Сергеем.
– Кончай ваньку валять, что я, кореша своего не узнаю? – Незнакомец все еще не осознал свою ошибку. – Давай лучше выпьем, двадцать лет не виделись.
Сафронову это надоело, и, чтобы закончить беспредметный спор, он продемонстрировал незнакомцу свое служебное удостоверение:
– Вот, полюбуйтесь, видите, вот моя фотография, убедились, а вот фамилия-имя-отчество…
Стас сконфуженно замолчал и только изумленно пожимал плечами и тряс головой.
– Слушай, ну вылитый Серега Переслегин, а? Это ж надо! А брата у тебя нет? То есть у вас… – пробормотал он, окончательно смутившись.
– И брата у меня нет. – Сафронов с сожалением посмотрел на остывший кофе.
– Вы уж извините, это ж надо так обознаться. – Он все еще не уходил, напротив, уселся за тот же столик и, склонив голову набок, в упор разглядывал Сафронова.
Сафронов встал и заказал еще чашку кофе.
– Нет уж, позвольте мне, – перебил его Стас. – Четыре кофе! И по маленькой. Разрешите представиться: Стас Ершов, то есть Станислав Егорович. – И взял еще пару маленьких стограммовых бутылочек водки. – Ну, за встречу. – Он залихватски опрокинул емкость и, крякнув, расплылся в довольной улыбке.
– А вы, значит, моряк… – сказал Сафронов просто, чтобы что-то сказать. Он торопливыми глотками допивал кофе. Пора было возвращаться на работу.
– Нет, – засмеялся Стас, – был по молодости, бороздил моря-океаны, а теперь я иллюзионист.