Карточный домик
Шрифт:
Она смущенно улыбнулась, оценив его чуткость и то, что он не потребовал никаких объяснений, которые она не хотела — или не могла? — ему дать.
— Это удивительно. Как они стараются создать ему имидж мессии, который мчится галопом на коне, спеша спасти страну. Зачем это понадобилось Греву?
— Не знаю. Вчера поздно вечером он влетел в офис, вывернул наизнанку газету и вынул из кармана новую передовую редакционную статью. Ни предупреждений, ни объяснений. А сколько шума она наделала. Может быть, это и правильно?
Матти покачала головой.
— Это не он. Надо иметь шарики в голове и волю, чтобы вот
Они шли по изгибающейся в этом месте дугой набережной реки, подкидывая ногами опавшие листья деревьев. Позади осталось массивное здание министерства обороны.
— Но почему Урхарт? Почему именно он?
— Понятия не имею, — созналась Матти. — Урхарта мало кто знает, несмотря на то что он провел в палате общин уже много лет. Он производит впечатление немного аристократичного, патрицианского деятеля старой школы. Держится обособленно, не в куче с другими своими коллегами, не окружен всеобщей любовью, друзей у него немного, но и ненависти он не вызывает, чтобы травить его так, как они поступили с Самюэлем. Никто толком не знает, каковы его действительные взгляды; будучи Главным Кнутом, он и не обязан был их высказывать.
Она повернулась к нему.
— А знаешь, он может проскользнуть мимо других, как тот, кого не любят меньше, чем других. Вполне возможно, что Лэндлесс поставил на победителя.
— Значит, ты думаешь, он выставит свою кандидатуру?
— Уверена в этом. Он уже давно, в июне, сказал мне, что будут перевыборы лидера партии и не исключил возможности своего участия в качестве одного из претендентов. Несомненно, он хочет стать лидером партии, и несомненно поэтому, что будет баллотироваться.
— Знаешь, у меня сложился сенсационный заголовок твоей статьи о нем: «Человек, который предвидел, что это будет.»
— Если бы только была газета, для которой я могла бы написать эту статью. — Матти печально улыбнулась.
Он остановился и посмотрел на нее, удивленный той ноткой сожаления и печали, которая послышалась ему в ее голосе.
— Любопытно, Грев отказывается печатать твою статью и тут же объявляет о поддержке его газетой Урхарта. Обезвреживает, так сказать, одну бомбу и тут же занладыаает другую. Можно ли это расценивать как случайное совпадение?
— Я весь день думала об этом, — сказала она. — Простые объяснения усваиваются легче всего, и простейший факт в данном случае состоит в том, что Грев Престон — жалкая карикатура на редактора, ибо он постоянно дрожит, боясь сделать неверный шаг. Зная, что Лэндлесс собирается бросить на ринг шляпу Урхарта, он просто не посмел расстроить планы своего хозяина. Думаю, моя статья была слишком горяча, чтобы он мог ее использовать.
Так ты думаешь, что за всем этим стоит Лэндлесс?
— Вполне возможно. Он, конечно, обрадовался, когда объявили о предстоящих выборах лидера партии, но не он один -этому порадовались и многие другие. Примерно через неделю после парламентских выборов Урхарт рассказывал о соперничестве и общем недовольстве среди членов правительства. Кто бы ни раздувал этот
— Но как это сделать, не работая в газете?
— Престон проявил глупость, настояв на том, что по контракту я еще три месяца должна быть сотрудником редакции «Телеграф». О'кей! Они могут не печатать мою статью, но я продолжаю оставаться журналистом, следовательно, продолжаю иметь право задавать вопросы. Если правда хотя бы наполовину такова, какой я ее вижу, то статья о ней все равно будет стоить того, чтобы ее напечатали и через три месяца, и через три года. Они не могут запереть правду навсегда. Я, Джонни, может быть, и потеряла свою работу, но не утратила любознательности.
,А как насчет твоего чувства долга? — спросил он ее мысленно.
— Ты не согласился бы побыть моим шпионом в редакции, чтобы я могла знать о том, что будет затевать этот ублюдок Лэндлесс?
Он кивнул, невольно возмущаясь той бесцеремонностью, с которой она им пользовалась.
— Спасибо, Джонни! — прошептала она, крепко пожала ему руку и скрылась в ночи.
Вторник, 16 ноября
В новостях следующего дня главное место по-прежнему отводилось пересудам и предположениям в связи с одним и тем же вопросом — будет ли баллотироваться Урхарт. Средства массовой информации так себя взвинтили, что, если бы он отказался от обещания, они почувствовали бы себя жестоко обманутыми. Было уже три часа дня, а Урхарт все еще не принял никакого решения. К тому времени и Матти порядком устала от долгого ожидания. Ждала она, однако, не Урхарта, а О'Нейла. Уже целые полчаса сидела она в его офисе, и с каждой следующей минутой ожидания нетерпение ее усиливалось и росло раздражение.
Когда накануне она позвонила в штаб-квартиру партии, с тем чтобы узнать официальную точку зрения на историю с компьютером, подпиской на партийную литературу и разночтением в данных файлов подписки и ее оплаты, а также на отношение ко всему этому лично Чарльза Коллинриджа, она тут же убедилась, что Спенс был абсолютно прав, предупреждая ее, что на всю предвыборную кампанию работникам аппарата штаб-квартиры запрещены какие-либо контакты с представителями средств массовой информации. Как ей сразу объяснили, она могла беседовать только с работниками отдела прессы, но похоже было, что во всем отделе не нашлось никого, кто мог или хотел говорить с ней о компьютерах и бухгалтерских делах.
— Вы что, расследуете состояние наших финансов? — полушутя спросили ее, стоило ей заикнуться о файле регистрации денежных поступлений.
Она решила поговорить с директором отдела рекламы и пропаганды, и ее соединили с Пенни Гай. Отметив, что неоднократно встречалась с О'Нейлом на приемах, Матти попросила принять ее у него в офисе утром следующего дня.
— Я сожалею, мисс Сторин, но мистер О'Нейл предпочитает резервировать утренние часы для своей работы с бумагами, а также для различных служебных контактов и совещаний. — Этой ложью в последнее время ей приходилось пользоваться все чаще, поскольку порядок дня О'Нейла и раньше непостоянный, теперь был совершенно непредсказуемым. В любом случае, он редко появлялся теперь в своем офисе раньше часу дня.