Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию

Уайт Майкл

Каждый вечер при свете керосиновой лампы я склонялся над картами, предвкушая будущие приключения, и это существенно обострило мою восприимчивость, сделало более открытым для впечатлений во время путешествия. Насколько я помню, у нас не было какой-то специальной цели на каждый день — был просто набор возможных направлений; путь к этим возможным целям также не был расписан заранее. Мы просто стремились найти самые живописные дороги, обнаружить самые красивые места.

Странствия по мирам, сопредельным нашему району, и памятное путешествие из Аделаиды в Мельбурн по южному берегу Австралии, — всё это уже далеко в прошлом. Но и по сию пору возможность склониться над картой и внимательно рассмотреть её приносит мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Это касается как путешествий, связанных с работой, так и подготовки к полётам —

иногда я летаю над Австралией на лёгких самолётах «Сессна» и «Пайпер». Неослабевающее восхищение географическими картами побудило меня использовать метафору «карты» в работе с людьми, обращающимися ко мне по поводу разных проблем и забот. Когда мы садимся и начинаем беседовать, я понимаю, что мы отправляемся в путешествие, направление и маршрут которого не могут быть точно известны заранее. Я знаю, что скорее всего мы откроем необыкновенно красивые пути к неизвестным пока целям. Я знаю, что по мере приближения к конечному пункту нашего путешествия мы будем входить в миры иного опыта.

И я знаю, что приключения, которые ждут нас на этом пути, будут не просто подтверждением уже известного — это экспедиции в область того, что людям вообще возможно узнать о своей жизни. Новизна возможного проявляется по-разному. Например, в ходе терапевтических бесед люди переформулируют свои цели, неожиданно для себя видят новые задачи, начинают стремиться к таким изменениям, которые изначально невозможно было бы предсказать. В начале беседы человек может заявить о желании стать более независимым, но в ходе самой беседы отказаться от этой цели ради того, чтобы более полно и открыто принять этику партнёрства в своей жизни. Например, двое могут изначально заявить о желании преодолеть различия позиций в отношениях, но потом в ходе терапевтической беседы заменить эту цель задачей признания различий и с радостью принять их.

Карты, представленные в этой книге, являются, как и любые другие карты (например, географические), специально сконструированными средствами ориентировки, к которым можно обращаться во время путешествий. В случае психотерапии это совместные путешествия с людьми, решившими обратиться за помощью по поводу сложных ситуаций и проблем в жизни. Карты могут помочь нам найти путь к конечным пунктам, которые изначально невозможно было бы точно указать, по траекториям, которые невозможно точно спланировать заранее. Они способствуют осознанию разнообразия дорог, которые могут привести к желаемым целям: их можно разметить на карте — и тогда они станут более знакомыми и понятными. На семинарах люди часто просили меня придумать что-нибудь, чтобы разработанные мной терапевтические техники стали прозрачнее, понятнее. Я принял эту просьбу близко к сердцу — так появились карты нарративной практики и книга, которую вы сейчас держите в руках. Хочу подчеркнуть, что мои карты — всего лишь один из возможных вариантов вспомогательного ориентировочного средства. Они не являются «истинным» и «верным» руководством по нарративной практике, чем бы её ни считали.

Будучи автором этих карт, я бы хотел подчеркнуть, что не использую их для «надзора» за терапевтическими беседами. Терапевтической беседой невозможно жёстко управлять. Я не планирую заранее, что буду говорить людям в ответ на их слова до того, как слова прозвучат, — каждая реплика определяет последующую. Карты нарративной практики тем не менее помогают мне откликаться на рассказы и истории так, чтобы для людей открывались возможности исследовать доселе «заброшенные», игнорируемые территории их жизни. В результате люди могут совершенно по-новому взглянуть на сложные ситуации и жизненные проблемы.

При помощи карт удаётся лучше сформулировать терапевтические вопросы, и люди неожиданно обнаруживают, что им интересно новое понимание событий собственной жизни. Людям становятся любопытны те аспекты жизни, те территории идентичности^[1], на которые они раньше не обращали внимания, которые не замечали. Иногда они начинают испытывать благоговение перед собственными ответами на сложные ситуации, вызовы бытия. Я убеждён, что карты помогают формулировать такие терапевтические вопросы, которые способствуют насыщенному описанию историй самих терапевтов об их работе и жизни в целом, а это может быть источником вдохновения. По крайней мере для меня это верно.

На семинарах меня иногда спрашивают, почему карты

терапевтической практики необходимы. На это я отвечаю, что они вполне «обходимы» — можно обойтись и без них. Однако я убеждён, что все мы, проводя терапевтические беседы, чем-то руководствуемся; достаточно часто эти руководящие идеи рассматриваются нами как нечто само собой разумеющееся. Они становятся как бы невидимыми и недоступными для критического рассмотрения. Я считаю, что подобная ситуация таит в себе опасность: мы можем начать некритично воспроизводить то, что нам знакомо и привычно в терапевтической практике, — вне зависимости от того, как это влияет на людей, которые обращаются к нам за помощью. Это важно. В то же время я прекрасно осознаю, что метафора карты и путешествия подходит не всем. Вокруг нас — целый мир разнообразных метафор, которые могут быть использованы для описания психотерапевтической практики. Если кто-то вложит время и силы и переведёт принципы и практические приёмы, описанные в этой книге, на язык других метафор, я буду рад и очень ему (или ей) благодарен.

Психотерапевты, незнакомые с представленными здесь картами, могут поначалу счесть их нескладными, неестественными и «неспонтанными». Этого и следует ожидать. Когда мы вступаем на новые территории терапевтической беседы, знакомство с ними может занять значительное время. Время требуется для того, чтобы как следует освоить новые навыки. Все дело в практике, практике и ещё раз практике.

Интересно, что мы ощущаем себя наиболее спонтанными в тех сферах жизни, в которых у нас больше всего опыта и навыков. Как и в случае с талантливыми импровизаторами-музыкантами, хорошая импровизация в терапевтической беседе основана на дотошном, упорном внимании к развитию терапевтических навыков. Всегда есть куда расти.

Для меня моя работа — это бесконечное ученичество. Я знаю, что никогда не прибуду в какую-то конечную точку, где буду полностью удовлетворён тем, что сделал для повышения эффективности беседы. Я не смогу сказать: «Если бы у меня была возможность провести эту — или любую другую — терапевтическую сессию заново, я ничего бы в ней не изменил». Подобное признание не обесценивает моё участие в этих беседах и не лишает меня удовольствия от работы. Оно, скорее, позволяет сохранить рефлексивную перспективу, критический взгляд на то, что я делаю как терапевт.

Возможность отправиться в путешествие в неведомое с картой в руке каждый раз разжигает во мне очень приятное чувство предвкушения. Я надеюсь, что в этой книге мне удалось донести до вас, читатель, те чувства восторга и увлечённости, которые я постоянно испытываю в наших путешествиях во время терапевтических бесед. Я надеюсь, что представленные здесь карты окажутся полезными в ваших собственных исследованиях терапевтической практики.

Глава 1. Экстернализующие беседы

Многие люди, обращающиеся за помощью к терапевту, уверены, что проблемы в их жизни — это отражение их глубинной сущности или сущности другого человека, или же природы и сути их взаимоотношений с людьми. Подобное понимание проблем определяет попытки их решения. К сожалению, от некоторых попыток такого рода проблемы только усиливаются, и это заставляет людей ещё более упорно верить в то, что проблемы являются отражением определённых «истин», касающихся человеческой природы и характера (их самих и других людей), а также «истин» о взаимоотношениях. Короче говоря, люди начинают верить, что проблемы внутренне присущи им самим и другим людям, что они сами или другие люди, по сути, и являются проблемой. А такое убеждение только глубже погружает их в пучину тех сложностей, которые они пытаются разрешить. Экстернализующие беседы могут обеспечить противоядие такому «интернализующему» (размещающему проблему внутри) пониманию за счёт того, что проблема как бы выводится вовне, превращается во внешний объект. В подобных беседах используются методы «объективации», «овеществления» проблемы. Это противоречит свойственной нашей культуре практике «овеществления» людей и позволяет людям пережить собственное отличие от проблемы. Получается, что проблема отдельно, а человек отдельно, что проблема — в проблеме, а не в человеке. Сам человек проблемой не является. В контексте экстернализующих бесед проблема перестаёт отражать «истину» о сущности человека. Внезапно становятся видимыми и доступными возможности успешного решения.