Каштаны на память
Шрифт:
Неоднозначны в романе и персонажи вражеского стана. Если штурмбаннфюрер Вассерман — фигура сложная, своего рода сплав коварства и лицемерия, то генерал фон Браун словно бы пришел на страницы произведения из уже знакомых книжных коллизий. Более удался автору образ командира саперного батальона капитана Гейдена, он наделен живыми, порой противоречивыми черточками.
В произведениях Павла Автомонова, как и вообще в украинской литературе, немало внимания уделено народной символике. Атмосфера символики явственно ощущается в романе «Каштаны на память». Некий символ заключен уже в самом названии произведения. Кроме того, писатель вводит в повествование историю казацкой сабли. Сабля эта — семейная реликвия Шаблиев, произведение искусства древних оружейников и ювелиров.
Запорожская сабля, которую столь свято хранит Софья Шаблий, несет в романе и идейную нагрузку: воины Великой Отечественной достойны подвигов своих славных предков. Сабля здесь символизирует собой верность родному народу, мужество, героизм в борьбе с иноземными поработителями и передается в наследство новым поколениям.
Хотелось бы отметить и некоторую специфику романа «Каштаны на память», отличающую его от ранних произведений Павла Автомонова.
Главными героями его книг обычно были рядовые бойцы, а взгляд писателя на события войны не простирался дальше солдатского окопа. В «Каштанах на память», как и в других произведениях последнего десятилетия — «Ледовый десант», «Галка», — автор стремится показать войну и через замыслы, решение и действия командующего фронтом, начальника погранвойск округа, начальника партизанского штаба. Будучи сам в 1943—1945 годах и разведчиком, и представителем штаба фронта, писатель со знанием дела рисует ту важную, органическую связь, которая осуществлялась на войне между окопами переднего края и вышестоящим командованием.
Читатель, видимо, обратит внимание на то, что эта линия романа введена в его ткань не искусственно, а трансформируется в правдивых сюжетных построениях, таких, например, как судьбы пограничника Андрея Стоколоса и его названого отца генерала Шаблия, усыновившего мальчика после гибели на границе его родителей. Семен Кондратьевич Шаблий — кадровый пограничник, в первый месяц войны по решению ЦК КП(б) Украины организовывает партизанские отряды в тылу врага. Причем главы романа о партизанском штабе, о связи Шаблия со ставкой Верховного Главнокомандования даются автором не просто ради усиления информативности произведения, а с целью расширения диапазона повествования и углубления характеров главных героев, более яркого высвечивания сложного процесса взаимного влияния на их формирование.
За время, прошедшее после войны, создана огромная библиотека книг, посвященных великому подвигу советского народа, отстоявшего в героических битвах с фашизмом честь, свободу и независимость нашей великой Родины. Естественно, что, встречаясь с каждым новым произведением о войне, читатель вправе задать вопрос: насколько масштабны и социально значимы сегодня проблемы, которые поднимает автор, какие новые грани войны он открывает, какова познавательная и воспитательная нагрузка произведения.
Роман «Каштаны на память» ценен уже тем, что автор пишет о воинах Великой Отечественной правдиво, с большой любовью и неподдельной искренностью. Многие страницы романа читаются как своего рода отчет солдата перед своими современниками за свои ратный труд, как исповедь его героических сверстников, грудью своей прикрывших родную землю от фашистского нашествия. В романе незримо чувствуется еще один, самый главный герой — несгибаемый дух народа.
Хронологические рамки романа охватывают значительным период Великой Отечественной войны — от первых боев с фашистами на западном рубеже до форсирования Днепра. Естественно, такая масштабность и глобальность авторского замысла усложняла «архитектуру» произведения, его композицию, обусловливала необходимость логичного завершения сюжетных линий, прочной «стыковки» судеб его персонажей. Скажем откровенно, не со всем этим одинаково успешно удалось справиться автору. Можно заметить пунктирность в показе некоторых событий и характеров, не всегда достаточную стройность композиции.
Но при всем этом романом «Каштаны на память» Павло Автомонов сказал свое, правдивое слово о минувшей войне, осуществил большой творческий труд. Особенно отрадно, что книга написана на достоверном историческом материале. Здесь уместно заметить, что П. Автомонов — кандидат исторических наук, защитивший диссертацию по теме «Боевое взаимодействие украинских партизан с советскими войсками в битве за Днепр осенью 1943 года».
Думается, что роман «Каштаны на память», выходящий в свет в преддверии 40-летия нашей Великой Победы, займет свое место в ряду произведений, способствующих воспитанию советского патриотизма, социалистического интернационализма, беззаветной преданности делу Коммунистической партии.
Анатолий МАРЧЕНКО,
лауреат премии имени Александра Фадеева
КНИГА ПЕРВАЯ
ПЯТАЯ ЗАСТАВА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГРАНИЦА
1
В сердца двух молодых пограничников — ефрейтора Ивана Оленева и рядового Андрея Стоколоса — вползала тревога.
Они стояли в наряде и вслушивались в грохот танков и тягачей, который доносился с западного берега Прута. Неспокойным был и их верный друг Каштан. Он сидел, опираясь на передние лапы, и водил острыми ушами.
Оленев и Стоколос пытались разобраться, что происходит на том берегу. Особенно настораживали команды на немецком: хлесткие, зычные… Тревогу создавало и неровное, завихряющееся течение реки, и ночная тьма, в которую они вглядывались до боли в глазах.
На рассвете за рекой стало тихо и напряжение несколько спало. Внезапно в безоблачном, сине-багряном от утренней зари небе загудел самолет.
— На всякий случай «Фокке-Вульф-190» пожаловал, — определил Андрей, прищуривая глаза и прислушиваясь.
«На всякий случай» у Андрея всегда что-то выражало: недовольство, утверждение, насмешку, иронию и даже искреннее восхищение. Все зависело от настроения парня. Сейчас же Андрей был раздражен наглостью немецких летчиков, вот уже который раз за прошедший месяц вторгающихся в воздушное пространство Союза ССР.
— Вот именно! Снова, проклятый, летит через границу! И не проучат его наши! Просто зло берет! — в в сердцах сказал Иван.
Рокот моторов уже растаял, а они еще смотрели вслед исчезнувшему самолету, прищуривая натруженные за ночь глаза. Пограничники надолго замолчали. Тревожно на сердце. Неспокойно на душе…
Такой тревоги, естественно, нет в это тихое утро в наших воинских частях, которые расположены здесь, вблизи границы, и тем более в гарнизонах глубинных районов. Не чувствуется подобного беспокойства ни в колхозах, где вот-вот начнется жатва, ни на заводах, шахтах, где, как еще вчера в последних известиях сообщало радио, «рабочий класс кует экономическое могущество страны». Работы хватает, и ею живет вся страна от Карпат до Владивостока. Все убеждены, что граница на надежном замке и Красная Армия даст отпор любому захватчику. А у пограничников тревожно. Уже неделя, как у них боевая готовность номер один. А сколько перекопали земли за весну вокруг заставы, сооружая блокгаузы, доты и соединяя их ходами сообщения!