Каспар Фрай-2 (авторский сборник)
Шрифт:
— Это он запугать нас хотел, ваша милость, — сказал гном; он лежал неподалеку — без шлема, борода спуталась и выглядела жалко.
Каспар вздохнул; в голове гудело, раны и ушибы, не замеченные в горячке боя, теперь давали о себе знать.
— Похоже на то, — сказал он, потом с трудом перевернулся на бок, сел и огляделся.
Они — все пятеро — были живы и, связанные, лежали на обочине. Орк морщился то ли от боли, то ли от горечи, что угодил в плен. Бертран, как мог, массировал связанными руками колено, рядом валялась смятая накладка.
Эльф
Рядом стояли двое часовых с обнаженными мечами, другие воины укладывали на телеги погибших в стычке.
— Неплохо мы их отделали, — не без гордости произнес Углук. Его лицо украшал синяк, имевший на зеленоватой коже свинцовый оттенок.
— Да, повоевали хорошо, — согласился Бертран. — Интересно, какой смерти они нас предадут за такое геройство?
Развить эту тему они не успели — толстяк отделился от группы солдат и, властно махнув рукой, крикнул:
— Пленников — на лошадей!
Каспар подумал, что их закинут поперек седел, как какие-нибудь трофеи — с пленниками обычно не церемонились, но двое дюжих воинов развязали ему ноги, помогли сесть в седло и снова связали их, пропустив веревку под брюхом лошади. Повод сунули меж стянутых ладоней, таким образом давая полнейшую свободу.
Так же учтиво обошлись с Бертраном, Углуком и Аркуэноном, а когда очередь дошла до Фундинула, дело застопорилось.
— Куда вы меня, куда? — закричал гном, с ужасом глядя на мардиганца, к которому его тащили. — Нет! Только не на лошадь! Только не на ло-ша-адь!
Фундинул завизжал, как поросенок, и принялся брыкаться, повалив волочивших его солдат.
— Да что с ним такое?! — возмутился толстяк. — Дайте ему плетей, чтобы был посговорчивее!
— Эй, почтеннейший, не нужно плетей — он очень лошадей боится, — подсказал Каспар.
— И что, побежит за нами пешим? — усмехнулся толстяк.
— Отдайте ему мула, он лишь на нем ездит…
— Мула? — Толстяк оглянулся.
Мул действительно имелся, он стоял возле кустов и методично объедал с них листья.
— Давайте сюда мула, — приказал толстяк, и Шустрика подвели к гному.
Оказавшись в седле, Фундинул счастливо заулыбался:
— Я так за него переживал, ваша милость, боялся, как бы эти разбойники чего с ним не сделали!
— К счастью, все обошлось, Фундинул, — сказал Каспар.
Воины князя Збычека удивленно поглядывали на гнома, сейчас он выглядел как туху — лесовичок, с длинной бородой, куда набились травинки и прошлогодние листья.
Толстяк махнул рукой, и колонна, состоявшая из пленников и охранявших их солдат, тронулась.
Они не проехали и мили, когда Углук начал вздыхать:
— Эх, как брюхо-то подводит. Интересно, когда нас кормить будут? Эй, хозяин, — обратился он к одному из ехавших рядом конвоиров. — Кормить-то будете? У меня последнее желание имеется — наесться каши или бобов с салом.
— Моя бы воля, я бы тебя… — злобно процедил солдат, и орк отвернулся.
— Видать, умру голодным, — грустно произнес он. — Что может быть страшнее?
— Наш князь потчует незваных гостей плетями и батогами, — подал голос другой всадник, с огромной вмятиной на кирасе. — А тем, кто особенно придется по сердцу, — дыбу вместо обеда.
— Не самое полезное блюдо, — заметил Бертран.
Далее ехали молча, даже неугомонный Фундинул притих и монотонно раскачивался в седле.
Каспар ехал последним в веренице пленников. Мысли о побеге не давали ему покоя, ведь несмотря на то, что лошадь под ним была чужая, она хорошо слушалась, а это значило, что ею можно было управлять даже со связанными руками. Но как подать сигнал товарищам? Да и Фундинул мог не удержаться в седле — он не был искусен в верховой езде, к тому же все оружие отряда оставалось на телеге, что ехала спереди. Расстаться с «Железным дождем» и старым добрым мечом Каспару не хотелось, да и орк вряд ли захотел был лишиться своего двуручника, как гном — топора, а эльф — лука.
О родовом мече фон Марингера и говорить было нечего, одно слово — семейная реликвия.
Мысли давались трудно, удар по голове, сваливший Каспара, был силен, и хотя до крови голову не расшибли, на темени осталась изрядная шишка, она пульсировала болью и не давала о себе забыть.
Расслабившись, Каспар стал невольно прислушиваться к разговорам солдат князя. В основном они обсуждали недавнюю схватку и перечисляли имена товарищей, что погибли или получили мучительные раны.
— …а Товору гном ногу отсек — одним ударом. Он истек кровью.
— Ох, бедняга.
«Да, попали мы в переплет», — подумал Каспар и попытался представить, что их ждет впереди. Заточение? Пытки? А может, то и другое?
— …еще троих видели, чудно они выглядели и ужас как страшно.
Каспар снова стал прислушиваться.
— А чего же не поймали, если их трое было?
— Да я же говорю — страшные были до жути!.. Сами дрожат, будто призраки над болотом, мы к ним, а они — раз! И будто и не было никого. Жуть!
— А не врешь?
— Чем хочешь поклянусь. Товор тоже видел, но теперь-то уж он не свидетель.
Каспар чуть подогнал лошадь шпорами и почти поравнялся с Аркуэноном, однако поговорить не успел. Спереди раздались шум, крики, из придорожных зарослей на колонну посыпались стрелы.
Солдаты полетели с лошадей, другие с оружием в руках бросились в контратаку.
Лошади заволновались, закрутили головами. Позабыв про пленных, охранники помчались к центру новой битвы.
— Ну что, может, сбежим? — предложил Бертран, с трудом удерживая коня. Просвистевшая стрела выхватила из бороды гнома клок, и он вскрикнул от боли. Вторая стрела щелкнула Углука по шлему.