Кассандра. Пророческая бездна
Шрифт:
А Поликсена в это время легко поднималась на курган, насыпанный над могилой Ахилла. Там, на самом верху, стоял Неоптолем, держа в руках обнаженный меч. При виде поднимавшейся к нему девушки он как-то сник и постарел на несколько лет.
– Прости меня, царевна, – произнес тихо сын Ахилла, но девушка не услышала его шепот, погруженная в свои мысли.
Тогда Неополем кивнул «младшему» конвоиру девушки, чтобы он придержал ее, но Поликсена стряхнула его руки со своих плеч.
– Единственная просьба, с которой я обращаюсь к тебе, Неоптолем. Пусть никто из ахейцев не прикасается ко мне. Я
С этими словами она опустилась на колени и обнажила грудь. Неоптолем поднял меч и, скрипнув зубами, вонзил его в девичью грудь. Поликсена тихо застонала и упала на траву. У подножья холма истошно закричала женщина, и все обернулись не звук ее голоса. Это Андромаха оплакивала безвременно увядшую юность и красоту, а также свою горестную судьбу. Впереди ее ждала поездка в Эпир и постель человека, который убил ее сына и свекра, человека, чей отец убил ее мужа, братьев и отца.
На следующий день корабль Неоптолема отбыл на родину. С ним вместе поплыла и Андромаха, глядевшая во все глаза на берег, на котором у самой кромки воды стояли две женщины – все, что осталось от огромной семьи.
Ненадолго пережила младшую дочь Гекуба. Агамемнон сам проследил, чтобы тело Поликсены было отдано матери для погребения. Но не успела она положить труп Поликсены на костер, как к берегу прибило бездыханное тело ее сына, того, кого она отправила под защиту дружественной державы. Узнав о гибели Трои, тамошний царь, не мудрствуя лукаво, приказал убить мальчика, присвоив себе троянские сокровища. Почерневшая Гекуба молча обмыла тело сына и положила его на костер рядом с Поликсеной. Она уже почти не разговаривала, только глаза ее жили на неподвижном лице.
Собрался в плавание и Агамемнон, но перед этим приказал поджечь Трою, из которой вынесли все сокровища, как вор поджигает дом, чтобы замести следы. Кассандра долго смотрела на коня, полыхавшего рядом с храмом Афины, на которого перекинулось с него пламя.
С того дня никто больше не видел Гекубу. Говорят, что она стояла на одной из уцелевших башен Пергама, когда там вовсю бушевало пламя. Потом башня рухнула, и Гекуба исчезла в огне.
Троя горела несколько дней, но Кассандра не увидела руины, потому что Агамемнон начал вдруг спешить, и они отплыли на следующий день. Стоя на корме, Кассандра смотрела на догоравший город, прощаясь со всеми теми, кого она любила и ценила. Потом ее взор сам собой переметнулся на могилу Ахилла, на котором погибла ее сестра. Недалеко от нее возвышался еще один холм, под которым спал вечным сном Гектор. Покойся с миром, брат. О тебе будут слагать легенды. А корабль все плыл и плыл, подгоняемый попутным ветром, и скоро уже не было видно ничего, кроме вершины Иды, на склонах которой был где-то похоронен бедный Парис, мечтавший о любви самой красивой женщины мира.
Кассандра отвернулась от исчезающего берега и посмотрела на гребцов, равномерно поднимавших и опускавших весла, на застеленную подушками и покрывалами корму, на поднятый белый парус. Никогда бы она не подумала, что прощание с родных городом так болезненно отзовется в ее сердце. Все сокровища мира она бы с удовольствием отдала за то, чтобы прогуляться к роще Аполлона, посидеть в своей любимой заводи, поспать в собственной постели и, главное, хотя бы на минуту увидеть улыбку Гектора, услышать его голос.
И она услышала голос, но только не своего любимого брата.
– Кассандра, девочка моя, иди сюда, развлеки своего повелителя, а то я скоро сойду с ума от тоски!
Улыбнувшись своему господину, она оторвалась от тяжелых дум и возлегла с ним рядом на шкуре льва. Довольный Агамемнон хохотнул и прижал к себе свою царственную наложницу. В его глазах вспыхнуло желание, и, не обращая внимания на своих воинов и рабов, он задрал подол ее платья. Все-таки приятно возвращаться с победой домой, когда светит солнце, тихо плещется за бортом вода и есть рядом женщина, которая по первому приказу готова в лепешку разбиться для своего господина!
Спустя несколько минут, когда мужчина получил все, что хотел, он погладил растрепавшиеся волосы Кассандры и задумчиво произнес:
– Интересно, что там поделывает моя супруга? Клитемнестра и раньше-то не сильно любила исполнять супружеские обязанности, а сейчас, наверно, и вовсе забыла, как это делается. Не плачь, троянка. Когда приедем в город, я поселю тебя рядом со спальней и буду приходить в гости. А что? Мне нравится эта идея! Жена у меня, конечно, неплохая, но совсем старуха по сравнению с тобой, да и жизни в ней совсем нет, одна видимость, а ты обжигаешь, как яркий факел. Но не могу же я ее выгнать?.. Ладно, приедем – разберемся.
И, повернувшись на правый бок, Агамемнон захрапел, забавно шевеля губами во сне.
Кассандра быстро оправила на себе одежду, косясь на мужчин, сидящих на своих лавках по обоим бортам корабля. Она никак не могла привыкнуть к тому, что царю Микен глубоко безразлично, видит ли кто-нибудь его любовные утехи или нет.
Быстрей бы добраться до берега! Гекуба была права: она начала прикипать душой к этому грубому, дурно воспитанному, сильному, жестокому, но бывавшему и очень ласковым человеку.
Еще немного, и она расскажет ему о прорицании, и они вдвоем попробуют обойти волю богов. Но что тогда будет с ее планами? Ради чего она терпела унижения по несколько раз на дню, если они не приближают ее к заветной цели?
Был момент, когда Кассандра хотела ударом ножа развязать узел, все сильнее душивший ее. Но Агамемнон, смеясь, отобрал у наложницы опасную игрушку, пообещав в следующий раз повесить ее за ноги на главной площади ахейского лагеря. Как же ей сейчас не хватает Пентесилеи с ее топориком! Быстрей бы все это закончилось, и тогда она сможет выспаться всласть, и избавится от дара пророчества, который однажды так неосмотрительно выпросила у Аполлона.
Так, в душевных метаниях и проходили дни, заполненные исполнением желаний ее повелителя. Да, Поликсена была права, когда выбрала жертвенный нож рабскому прозябанию.
Один раз они чуть не попали в шторм, и Кассандра с ужасом смотрела на водяные валы, мерно вздымавшиеся на водной глади моря.
Наконец на горизонте показалась земля, и все облегченно вздохнули. Агамемнон решил встать лагерем на берегу, пока не наберется нужное количество повозок, чтобы перевести его сокровища в царские кладовые.