Кастанеда. Код иной реальности
Шрифт:
Кастанеда велел нам надеть маски и встать в круг. Он и себе выбрал маску; его ассистентки надели маски тоже. Они уселись в угол, достали откуда-то по пустой тыкве и принялись слегка постукивать по ним. Под негромкий ритм этих «барабанов» Карлос продолжал объяснения:
– Ритуал называется «Танцем масок». В нем нет ничего сложного. Вы должны будете двигаться по кругу в ритме барабанов. Совершайте любые движения, главное – чтобы они отражали внутреннюю сущность вашей маски. Сами решите, что это за сущность. Ничего сложного, правда? Просто притворяйтесь маской, представьте, что вы на карнавале. Главное – чтобы вы сами остались неузнанными.
Он дал знак своим ассистенткам, и они забарабанили в полную силу. Сам он встал в круг и начал движение по кругу. Мы двинулись за ним.
Поначалу этот танец мне показался дурацким и абсолютно лишенным смысла. Я двигался, скорее,
Когда я в очередной раз проходил мимо угла, где сидели барабанщицы, что-то меня толкнуло изнутри. «Кастанеда сказал, что если я не буду честно учиться, я не смогу честно служить Силе и стану падальщиком», – подумал я, и решил, что этот ритуал я должен совершить всерьез. К несчастью, я не успел как следует рассмотреть свою маску и выяснить ее характер. Снимать ее во время танца мне не хотелось. И я взял образ из слов Кастанеды, когда он описывал дона Хуана – сумасшедший старик, который не прочь приложиться к бутылке. Я стал имитировать движения пьяного, вскидывать руки, трясти головой, как умалишенный. И что-то начало происходить. Я стал будто срастаться с этой маской. Нет, я не чувствовал себя ни сумасшедшим, ни пьяным, но движения мои перестали быть искусственными. Я двигался совершенно натурально, почти не притворяясь. В то же время осознавая, что я – это я, а маска – это маска. Точно так же как другие – это другие, а их маски – это их маски. И тут мой взгляд упал на лотки, на которых ассистентки принесли маски. Масок было четырнадцать, по семь на каждом лотке. В группе десять человек, еще надели маски сам Кастанеда и его ассистентки. Всего тринадцать. Должна была остаться еще одна маска. Но оба лотка были пусты. Я пересчитал танцующих: вместе со мной их было двенадцать! Откуда взялся еще один человек? Я стал лихорадочно вспоминать всех участников нашей группы. Может, я все это время ошибался, и нас на самом деле не десять, а одиннадцать? Но я вспомнил только девять имен, я десятый. Я был уверен, что никого не забыл, но меня не покидало ощущение, что я что-то упускаю. Я снова пересчитал танцующих в круге. На этот раз нас было одиннадцать. Значит, я ошибся при предыдущем подсчете? Пройдя очередной круг, я снова взглянул на лотки: они были пусты. Тогда куда же делась оставшаяся маска?
Барабаны стали утихать. Танец завершился. Мы были совершенно измотаны этим ритуалом, и потому с удовольствием сняли маски и положили их обратно на лотки. Перед тем как ассистентки унесли маски из аудитории, я подошел к лоткам и пересчитал маски. Четырнадцать! Но в комнате все время было только тринадцать человек. Я недоумевал – где же была последняя маска во время танца?
Я вернулся на место. Кастанеда не сводил с меня глаз. Я огляделся: никто, кажется, ничего не заметил. Все участники тяжело дышали. Вид у каждого был изможденный. Кроме, пожалуй, Касси – она только раскраснелась, но выглядела довольно бодро. Девушка положила ногу на ногу и кокетливо покачивала туфлей. Я почувствовал, как внутри у меня разгорается утренний жар.
– Странно, – сказала она, смеясь. – Масок было четырнадцать, нас в комнате – тринадцать, включая вас, Карлос, и ваших ассистенток. А на лотке во время ритуала не осталось ни одной маски! Тем не менее, когда мы закончили и сложили маски, их снова было четырнадцать. Ловенталь их даже пересчитал, – и она послала мне воздушный поцелуй.
– Наверное, кто-то напялил две маски сразу, – бросил Ник.
– Наверное, это был ты, – парировал я. – Вряд ли кто-то, кроме тебя, мог додуматься до такой глупости. Маски деревянные и тяжелые. Это не тонкая бумага, они не могли слипнуться так, чтобы не заметить, что у тебя в руках две маски, а не одна!
– Тогда в чем дело? – Ник ничуть не обиделся на мой выпад. – Куда делась четырнадцатая маска?
– Сила надела ее, – подал голос Кастанеда. – Удивительно, что вы сами об этом не догадались.
С минуту мы смотрели на него, не понимая, о чем он говорит.
– Я сам запутал вас, – сказал он с горечью. – Не стоило мне этого делать. Не стоило говорить вам о цели ритуала, или же надо было сказать все сразу.
– Что? Что сказать? – спросил Рудольф.
– То, что мы провели ритуал не только для того, чтобы вы научились осознанно надевать на себя маски. Главный смысл этого обряда в другом. Его совершают для того, чтобы дать возможность Силе проявить себя физически. Нас здесь относительно мало, и потому у Теда была возможность прямо во время танца пересчитать участников ритуала. Ему повезло: среди танцующих он видел Силу – в обличье человека. Это очень редкий случай. Обычно такого не бывает, или же силу видит только колдун или шаман. В традиционном обществе в ритуале участвует вся деревня, включая детей. Невозможно подсчитать всех, невозможно понять – все ли здесь, или кто-то лишний. Собственно, эта массовость и позволяет Силе, надев маску человека, принять участие в обряде.
Танец Масок – не что иное, как обряд приобщения к Силе. Когда Сила проявляется среди людей, они могут донести до нее свои просьбы.
Вашим сегодняшним заданием снова будет маскарад. – Кастанеда дал понять, что занятие наше закончено. – Вы придумаете себе психологическую маску и испробуете ее действие на ком-то из ваших знакомых.
Дома, несколько часов спустя после возвращения с семинара, я вдруг с удивлением понял, что от безумной усталости, которая сопровождала меня два первых дня занятий, не осталось и следа. Я чувствовал себя совершенно бодрым. Это было тем более удивительно, что Яков продолжал приходить смертельно уставшим. Я задумался о его состоянии, потому что единственным знакомым, на котором я мог испробовать психологическую маску, был Яков. Но он возвращался домой только к вечеру, и я боялся, что из-за усталости он не воспримет мою психологическую маску. И я стал придумывать такой образ, который было бы невозможно не заметить. Но мне в голову не приходило ничего лучшего, чем уже испытанная маска сумасшедшего алкоголика. Время шло, а идей не было. До прихода Бирсави оставалось полчаса. И я решил снова эксплуатировать маску, которую надевал на себя дон Хуан. Я взял из холодильника бутылку рома, вылил почти все ее содержимое в банку. Банку спрятал, а недопитый ром поставил на стол. Затем достал несколько сигарет, обрезал их почти до конца, раскурил, потушил и разбросал по столу окурки. Картинка получалась живописная. Послышался звук открываемой двери. Я опустил голову на стол и мгновенно вошел в образ. Бирсави появился не сразу – сначала он прошел в свою комнату. По звуку его шагов я понял, что сегодня он, как и во все предыдущие дни, вернулся смертельно уставшим. Тем не менее, зрелище, которое ожидало его на кухне, заставило его забыть об усталости.
– Ловенталь! – присвистнул он. – Ты что… напился?
Я с трудом отодрал голову от стола, окинул приятеля непонимающим мутным взглядом, изобразил на лице ужас, вскочил, воздел трясущиеся руки, и шатнулся к Якову.
– Бббирсави… Ты… ты светишься! Ты моя Сила! – заорал я и двинулся прямо на него.
От неожиданности он отпрянул, затем устало произнес:
– Вот уж не думал, что ты свихнешься.
И ушел к себе в комнату.
Мне не оставалось ничего другого, как упасть в сакко и заснуть прямо на кухне.
День седьмой. Инициация. Превращение в собаку
Я проснулся в половину пятого. Несмотря на то что сакко не предназначено для сна, я прекрасно выспался. Я увидел царящий на столе беспорядок и вспомнил, каким было окончание вчерашнего вечера. Убирая со стола, я посмеивался: Яков купился на мой маскарад! Меня немного мучила совесть: ведь я так и не дал ему поужинать. Впрочем, с некоторых пор он перестал есть по вечерам – кажется, Кастанеда ему сказал что-то насчет этого.
Я примчался в аудиторию раньше всех, но двери были закрыты. Ни самого Кастанеды, ни его ассистенток еще не было. Я сгорал от нетерпения: уж очень хотелось похвастаться тем, как мне удалось одурачить моего лучшего друга и соседа по квартире. Меня распирало от гордости: ведь Бирсави – не обычный человек, он тоже занимается у Кастанеды! Кое-чему за эти дни он должен был научиться, и значит, мог меня раскусить. Но он всерьез подумал, что у меня поехала крыша.
Наконец все пришли. Занятие, как я и ожидал, началось с того, что каждый хвастался тем, как ему удалось надуть кого-то из своих близких. Но, конечно, столь убедительной победы, как у меня, ни у кого не было. Наконец дошла очередь до меня. В скупых словах, стараясь выглядеть скромным, я рассказал о своем успехе. Девушкам понравилось, но, взглянув на Кастанеду, я был разочарован: на него мой рассказ должного эффекта не оказал.
– Так ты сказал Якову, что видишь в нем свою Силу? – только спросил он. – И он сделал вид, что принял тебя за сумасшедшего?
– Почему сделал вид? – растерялся я. – Он всерьез в это поверил.
– Не знаю, не знаю, – покачал головой Кастанеда. – Не уверен я, что из вас двоих именно ты был в маске.
– Настала пора каждому из вас познакомиться со своей Силой, – сказал Кастанеда. – Кое-кто уже видел ее, остальные даже не подозревают, кто или что это может быть. Занятие наше сегодня будет не слишком информативным – в том смысле, что я не стану много говорить. Но вы получите несколько глубоких опытов – в рамках одной уникальной магической практики. Я имею в виду сновидение. Сегодня мы с вами будем сновидеть.