Каталог оккультных услуг
Шрифт:
– Только составь список, ладно? – попросила она Мэдж. – А то жалко будет, если я возьму иланг-иланг, а тебе нужен сандал.
– Да, это уж точно будет святотатством, – согласилась Мэдж. Она быстро накидала список и вручила его Нор вместе со стопкой флаеров, чтобы та положила их на стойку спа-салона. Тут из палатки Веги выбежала подозрительно радостная Савви.
«Кажется, Мэдж полностью пришла в себя. Даже Савви с ее невыносимым выражением лица – нормальнее некуда», – с облегчением подумала Нор.
– Давай, рассказывай, – не выдержала Нор, когда девочки неторопливо побрели в сторону спа-салона «Молоко и мед».
– Что тебе рассказать? –
– Даже не пытайся. Что тебе сказал Вега? Что ты неожиданно получишь крупную сумму денег? Встретишь в темном переулке высокого и симпатичного незнакомца?
– Так, слушай, во-первых, – начала Савви, – если я встречу в темном переулке незнакомца, он тут же получит в самое чувствительное место. И мне плевать, насколько он будет симпатичный. Во-вторых, если уж тебе так интересно, Вега сказал, что меня ожидают внезапные сложности. – Она рассеянно потянула за серебряное колечко в левой брови. – И что на этой неделе мне важно произвести хорошее впечатление.
– На кого произвести? Здесь никогда не бывает интересных новых лиц. – Проходящий мимо турист косо посмотрел на Нор, и она подалась ближе к Савви. – Ты же понимаешь, что предсказания Веги никогда не имеют никакого отношения лично к тебе? – продолжила она. – Наверняка он сегодня сказал то же самое как минимум десяти людям.
– Ну что ж, если ты вдруг заделалась спецом по гаданиям, – ехидно проговорила Савви, протягивая ладонь, – предскажи что-нибудь сама.
Нор уставилась на руку Савви. Последней женщиной рода Блэкберн со способностями к хиромантии была, что ожидаемо, Рона Блэкберн. Из всех, кто родился позже, ближе всех подошла Грета, вторая дочь, наделенная тяжкой Ношей вещих снов. Для всех остальных дочерей Блэкберн любые гадания – на чайных листьях, ладонях, рунах или картах таро – были все равно что книги на незнакомом языке. Для Нор хиромантия была одним из множества кусков наследия Роны Блэкберн, которые ее не интересовали. Она покачала головой и посмотрела в лицо все еще выжидающе ухмыляющейся Савви:
– Для меня это просто куча линий и завитков.
– Но ты же выросла в лавке Мэдж! – принялась убеждать ее Савви. – И ты же Блэкберн! Наверняка тебе что-то да передалось! – Она не убирала руки. – Давай, чихни на меня капелькой своей древней черной магии!
Краешком глаза Нор заметила, как линии на ладони Савви начали светиться и мерцать. Стараясь не замечать очень четкого разрыва в линии сердца подруги, она поспешно закрыла глаза и приказала заполнившему ее голову незваному потоку бессвязных слов утекать своей дорогой.
– Ладно, проехали, – вздохнула Савви. – Но насчет того, что никто сюда не приезжает, ты ошибаешься. На той неделе я плыла на пароме из школы и встретила Рида Оливейра.
Глаза Нор широко раскрылись, а пульс заскакал электрическим разрядом.
– Но он… он же уехал! – запинаясь, выпалила она. – И никто никогда не возвращается на Анафему.
Савви развела руками.
– Ну да, но ведь никто сюда и не приезжает, правда? – Она загадочно посмотрела на подругу, и не успела Нор придумать убедительную причину пойти куда-нибудь еще, как ее уже тащили к спа-салону «Молоко и мед», Риду Оливейра и неминуемому унижению.
На таком маленьком острове, как Анафема, прибытие новых жителей может перебаламутить всю округу, особенно если у них два сына-тинейджера – Рид и Грейсон Оливейра. Нор впервые увидела Рида в тот же
Лавка, одно из первых сооружений на острове, представляла собой маленькое серое здание в одну комнату рядом с причалом для паромов; после великого пожара ее перестраивали, но над входной дверью все еще висела старинная вывеска. На острове было полным-полно всевозможных садов и огородов, и в большинстве семей сами пекли хлеб и сами делали мороженое, масло и сыр. Некоторые даже добывали мед.
Но на всем острове только в Уиллоубаркской лавке можно было купить хоть что-нибудь непортящееся: стиральный порошок, шампунь, контейнеры макарон с сыром и арахисовое масло собственной марки. Именно в Уиллоубаркской продуктовой лавке все дети острова покупали гигантские шоколадные батончики, свежие булочки с корицей из пекарни «Сладости и пряности» и стаканы горячего шоколада с горкой взбитого шоколадного крема, чтобы выпить на пароме по дороге в школу.
В то утро все немногочисленные отделы магазина кишели бродящими туда-сюда заспанными школьниками, с которыми Нор училась всю свою жизнь и которые уже составили о ней свое мнение. Нор попались две симпатичных чирлидерши, никогда не обращавшие внимания на ей подобных, а за кассой стояла Катриона, совсем не такая симпатичная и популярная, как ей хотелось. Здесь было и несколько Колдуотеров. Нор, как всегда, подчеркнуто держалась подальше от Гейджа.
Она бесшумно и незаметно вышла из магазина, нервно играя с перчатками без пальцев, которые Апофия связала ей, чтобы не было видно перевязанных запястий. Перчатки были шерстяными, и от них кожа чесалась почти так же, как коросты под ними. Нор мысленно проклинала привычку Савви опаздывать, когда увидела его – удивительное новое создание, стоящее на маленьком причале, как какое-то чудо или мифическое существо.
Он облокотился на перила, откинув свое длинное тело на жилистые мускулистые руки, и как будто ни капли не переживал о том, что у него сегодня первый день в новой школе. Но Нор достаточно времени прожила, пытаясь привлекать к себе как можно меньше внимания, и поэтому превратилась в превосходного наблюдателя.
Нор слышала, что всего через несколько дней после переезда на Анафему у Рида внезапно умер отец. Потеря отца – то, что Нор очень хорошо понимала. Ей безумно не хватало собственного отца, часто ее глаза наполнялись слезами от одной мысли о нем. Конечно, между их ситуациями была огромная разница: Нор никогда по-настоящему не знала отца. Она гадала, каково это – терять отца, который по-настоящему у тебя был. Она думала, что утрата должна быть невыносимой.
Поэтому она увидела на лице Рида Оливейра грусть. И страх. А прежде всего он выглядел потерянным, как внезапно отвязавшаяся лодка. Нор прекрасно знала это чувство.
К концу первой четверти Нор так ни разу и не заговорила с Ридом, хотя они вместе плавали на пароме и то и дело сталкивались в коридорах. У нее был французский сразу после него, и иногда они одновременно проходили в дверь класса, но Нор оставалась для него такой же невидимой, как и для всех остальных. И разве должно было быть иначе? Она же нарочно старалась стать совершенно незаметной.