Катарсис. Том 1
Шрифт:
На решение оставались доли секунды, никакого оружия в руках у Крутова не было, и он сделал единственное, что мог сделать в данном положении: прыгнул вперед и с выдохом вонзил кулак в алое стекло экрана.
Раздался грохот взрывающегося дисплея, визг, что-то затрещало, заискрило в тумбе стола, на котором стоял монитор, и обволакивающий, отнимающий волю взгляд отпустил людей. Сквозь толщу бетона, земли и стен просочился в кабинет тихий струнный звон сирены: на базе началась тревога.
— Уходим! — очнулась Мария, первой бросаясь к выходу. — Не отставайте!
Переглянувшиеся Крутов и Тимергалин вынуждены были последовать
— Кто это был? — догнал Марию Крутов. — Кто с нами говорил?
— Провайдер Сатаны, — ответила берегиня.
ВОЛХВЫ И МАГИ
Никто из пассажиров и пилотов рейса Москва — Архангельск так и не узнал причины, по которой их самолет неожиданно свернул с трассы и совершил посадку в аэропорту небольшого городка Осташков, расположенного на берегу озера Селигер. Опомнились все, когда посадка уже произошла и летчиков запросил проснувшийся, изумленный случившимся диспетчер аэропорта, мало приспособленного к приему самолетов типа «Ту-134».
Точно так же не понял причин своего поступка пилот вертолета «Ка-26», готовившегося в аэропорту Осташкова к полету в один из окрестных поселков для доставки срочного груза, но вместо этого доставившего пассажира на остров Городомлю, расположенный в южной части Селигера в трех с лишним километрах от Осташкова. Лишь высадив неизвестного, которого он совершенно не запомнил, пилот спохватился, осознал, что произошло, и долго не мог прийти в себя, решив никому не рассказывать об инциденте.
Пассажиром же, ловко использовавшим транспортные средства для достижения своих целей, был не кто иной, как Билл Гланц, пресс-атташе американского посольства, добравшийся из Москвы до Городомли, где начинали разворачиваться известные события, в рекордно короткий срок, меньше чем за полтора часа.
Вертолет высадил его уже в быстро сгущавшихся сумерках на пустой пристани острова, освещенной единственным фонарем, и Гланц сразу заметил одинокую фигуру человека, стоявшего на деревянных мостках в конце пристани. Это был высокий старик с копной нечесаных седых волос, седоусый и седобородый, одетый в прорезиненную плащ-накидку, опиравшийся на суковатую палку. Одного взгляда Гланцу было достаточно, чтобы понять, что старик ждет его.
Это казалось невероятным, о его визите на остров не мог знать никто, даже коллеги и друзья, не говоря уже о врагах, и тем не менее этот старик с темным загадочным взглядом из-под насупленных бровей ждал именно его.
Гланц огляделся, сканируя окрестности многодиапазонной сферой паранормального восприятия, никого больше в пределах прямого пси-зондажа не заметил и приблизился к старику, продолжавшему стоять на прежнем месте.
— Мы знакомы? — спросил маг по-русски.
— Нас не представляли, — отозвался старик густым сочным басом, — но я тебя знаю, колдун.
— Кто вы?
— Волхв Спиридон, архимандрит Русского Собора, и послан Собором для встречи с тобой, чтобы передать: возвращайся домой. Не вмешивайся в наши дела, мы тут как-нибудь сами разберемся.
Гланц с любопытством оглядел фигуру старика, попытался пробить его пси-защиту, ощутил силу волхва и отступил, чтобы зайти «с
— Не ломай голову, колдун, — усмехнулся старик. — Это же моя земля, а не твоя, а дома, как говорится, и стены помогают, також птицы и звери. К тому же волхвы — мастера по разработке «случайных совпадений». Что тебе здесь нужно?
Гланц хотел ответить резкостью, но в это время на него спикировал поток птиц, среди которых были чайки, вороны, воробьи и совы, и слова застряли у мага в горле.
— Так что тебе здесь надо, чужак? — повторил старик вопрос с той же усмешкой превосходства и уверенности, которая так взбесила Гланца.
— Я хочу навестить друга, — сухо отрезал он. — Надеюсь, это не возбраняется? И советую не задерживать меня. Вы должны понимать, на чьей стороне сила.
— Я-то как раз понимаю, а вот ты нет. Неужели ты со своими коллегами не слышишь глас Божий: вернись домой, Америка! Весь мир исходили, истоптали, испакостили, наследили, натравили друг на друга, насадили культы наживы и вечной войны «за процветание», отравили души… Только и осталось, что Россию вовлечь в этот помойный водоворот, раздробить, разрушить, превратить в полигон для нечистой силы.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, мы никого не заставляем силой следовать нашему образу жизни.
— Э, мил человек, врешь и знаешь, что врешь. По какому праву, имея за спиной в своей истории геноцид как в отношении коренного населения своей же страны, так и в отношении других народов, твои Штаты ревностно учат других соблюдению прав человека? По какому праву ты вмешиваешься в наши российские разборки вместе с другими выходцами из «черной сотни» Сатаны? Зачем ты науськиваешь лидеров Реввоенсовета на перезахват власти? Может, скажешь, что ничего этого не происходит? Что вы не «пасете авторитеты» нашей родной доблестной мафии, подбираясь к главному «пахану» — президенту?
Гланц засунул руки в карманы плаща, складывая пальцы в мудры, способствующие энергетической накачке.
— Это всего лишь блокировка некомпетентного руководителя в управлении государством. Неужели вы не видите, куда может завести вашу страну такое правительство? Абсолютно некомпетентная Дума? Безграмотная финансовая и научная элита?
— Зато ваша элита больно грамотная, — хихикнул старик. — Превратила народ в толпу, в быдло, обеспечила себе спокойную жизнь за счет сытой бездумности и пассивности этой толпы, переставшей интересоваться всем, кроме одного — как делать деньги. Что, не так? Можешь говорить прямо, мы здесь одни, твое слово против моего, ваша пропаганда против нашей правды. Хотя что такое — ваша забугорная пропаганда? Искусство лгать правдивыми фактами. Вот и вся хитрость. Я не утверждаю, что, не будь вас, в лапотной России не появилось бы свое воинство Сатаны. Мы тоже люди разные, больные и здоровые, глупые и умные, отбирающие последнее у бедняка и помогающие бескорыстно другим, но мы у себя дома и не лезем к соседям с советами, как надо жить. Оставьте нас в покое! Русский медведь терпит долго, но приходит конец и его терпению!