Катастрофа на белой стороне
Шрифт:
А вот всего остального не было, ни документов, ни телефона, ни даже моей одежды. Что ж, я решила попробовать пойти на разведку в пижаме. Планировка дома была типична для небольших деревянных домов, которые называются в Европе «шале» и в изобилии рассыпаны по склонам, предгорьям и долинам Альп.
Я вышла на галерею, справа и слева от моей спальни были ещё две похожих на мою двери, а вниз спускалась деревянная лесенка, покрытая ковровой дорожкой. Внизу холл, гостиная и кухня объединялись в одно просторное помещение, визуально разбитое на зоны уровнем пола и расположением мебели. За панорамным окном зелёные луга переходили в лес, а лес поднимался в горы и тоже уступал место каменистым грядам, уступам, осыпям,
Не далек от совершенства был и торс мужчины, который в майке и шортах колдовал над сервировкой завтрака. Он не мог не слышать моих шагов, да я и не старалась красться незаметно, однако он всё ещё стоял ко мне спиной.
Сомнений быть не могло, даже если бы он подделал это родимое пятно под коленкой, даже если бы на нём был хиджаб. Я уже не могла отрицать очевидное: мой первый муж, мой самый первый мужчина, мой друг, мой Бог и повелитель, моя самая большая радость, гордость и горе – вернулся в мою жизнь.
– Мишка, посмотри на меня, наконец! – жалобно попросила я, сама себе не веря.
Он повернулся и прямо взглянул мне в глаза. Что же, они не поблёкли, всё тот же васильковый цвет, и седина в волосах не слишком видна, и морщин почти нет.
– Ты слишком хорошо сохранился для покойника, парень! – сказала я.
Рассматривая его лицо, глаза, волосы, я прислушивалась к своим чувствам. Какая-то струна натянулась и лопнула с лёгким прощальным звоном. Навернулись на глаза слёзы прощания и обретения, и пропали. И я поняла, что я просто рада, что Миша жив, просто рада и это всё.
– Привет, мой Генерал!
Я подошла и поцеловала его в уголок рта, в мою любимую родинку, и Мишка зажмурился так щемяще-знакомо…
– Привет, Лисёнок!
В носу защипало, но я сдержалась. Это были наши прозвища, так мы называли друг друга в юности, и наши друзья нас звали также.
Нас было четверо. Михаил Орлов, впоследствии мой первый муж, его двое друзей, Вадим Стельмах и Степан Ломов, ну и я, Инга Лисичкина. Меня с детского сада все звали Лиса, за рыжеватый цвет волос и фамилию. А Мишку ребята прозвали Генералом отчасти за командирские повадки, отчасти за прирождённое лидерство, а немного потому, что его отец, Николай Сергеевич Орлов, мой сначала горячо ненавидимый, а потом (и до сих пор) горячо любимый тесть, действительно имел звание генерал-майора. Все трое рябят учились вместе в одном вузе, да не где-нибудь, а в самом МФТИ, все трое были каждый по– своему блестящими юношами. Думаю, что Стёпа, или Степашка, как я иногда его звала, был самым спокойным и самым скрупулёзным, самым прилежным в учёбе и в науке, а может и просто самым лучшим по науке среди них троих. Вадик – рисковый непоседа, бродяга и разбойник, его бы давно выгнали из института за его проделки, если бы не Мишкин отец. Здесь особая статья, отец Вадика, тоже военный, служил вместе и под началом Николая Сергеевича, и погиб где-то за кордоном, выполняя, как тогда писали «свой интернациональный долг». Мишины родители заботились о Вадиме, почти так же, как о своём сыне. Николай Сергеевич подолгу служил за границей, Мишина мама всегда уезжала с ним, и ребята оставались вдвоём на попечении мамы Вадика…. Так и жили, родители всегда все вещи для них привозили в двух экземплярах: Мише на размер больше, а Вадьке на размер меньше….
Я познакомилась с Мишей, а точнее, он со мной, когда я была на первом курсе. Я училась на химическом факультете МГУ им. Ломоносова, а Миша приехал в Универ по смешному поводу – пригласить девочек на дискотеку в МФТИ или в Физтех, это уж кому как нравится. В то время девочек в этом вузе почти не было. Не так чтобы это волновало конкретно Мишу, но общественное поручение от комитета комсомола должно было быть у каждого. И мой будущий друг, согласитесь, выбрал для себя не самое занудное. Стоял он так у входа в Главное Здание МГУ и приглянувшимся барышням раздавал приглашения на дискотеку. Дело двигалось бойко, оставалось каких-то десять штук, когда Миша увидел меня и вручил мне бумажку с пригласительным билетом. Я взяла в руки приглашение и спросила:
– Это на два лица?
– Нет, на одно, но вы можете пригласить ещё трёх хорошеньких подруг, – с энтузиазмом включился Мишка, – только точно хорошеньких… Я доверяю Вашему вкусу!
И ослепительно улыбнулся. Что ж, красивый парень, и Физтех не плох. Только я никогда не ходила на танцы одна, без спутника, и мне это казалось решительно дурным тоном....
В общем, я отказалась идти одна, и с тех пор Миша стал моим спутником, другом, а потом и любовником, конечно же. А его друзья – моими друзьями, и наши жизни переплелись на годы вперёд. Мы были молоды, неразлучны и бесшабашно счастливы….
Хотя мои друзья были постарше, чем я, всего-то на два года, они казались мне и взрослее, и умнее, и вообще как-то важнее меня. Я не слишком понимала, чем заслужила это счастье, быть любимой ТАКИМ молодым человеком и иметь ТАКИХ замечательных друзей.
Девочки мне отчаянно завидовали, мальчики на курсе, пару раз увидев такую «свиту», подвозившую меня ко входу на факультет на МАШИНЕ (на пятой модели Жигулей, купленной вскладчину и починенной в шесть рук на Мишиной даче), даже не смели и подходить. А я смотрела на себя в зеркало недоверчиво, выискивая признаки неземной красоты. Красота имела место, разумеется, но дело было не в том…. На каждого выдуман каждый, просто так случилось, что мы стали друзьями, друзьями на всю оставшуюся жизнь….
И вот сейчас мы стояли с Мишкой друг возле друга, ветер юности носился в моей голове, затихая понемногу, отступали воспоминания и приходили вопросы. Вопросы, вопросы и сожаления – всё, что мне оставалось в те годы, когда я ещё ждала его, и потом, когда уже не ждала. С того года, когда Миша отбыл в Афганистан, прошло много лет.
«Всё это совершенно невероятно, – думала я, – это какой-то бред, в самом деле! Как в плохом романе.»
Но невероятность эта стояла передо мной и разглядывала меня с неподдельным интересом. А мне было чем гордиться. Для круга моих ровесников, и не только, я выглядела отчаянно хорошо, просто отлично я выглядела, а кроме того… кроме того у меня была моя тайна, со мною мой мир, и я с ним в мире….
Конечно, невероятные события начинались вокруг меня, но не были они для меня по-настоящему нежданными. Я ждала чего-то последние годы, я растила в себе уверенность и силу, и это спасало моё тело от старости, а душу от усталости жизни. Глядя в его глаза, я старалась проникнуть за синеву, пробраться сквозь завесу тайны в душу, я мысленно спрашивала: «Кто ты сейчас?», но не чувствовала ответа.
– Лисичка стала Лисой. Ты красавица, и ты знаешь это. Никогда бы не подумал, что ты станешь такой, – Мишка поворачивал меня, как манекен, разглядывая с ног до головы.
– Ты ещё вверх ногами поверни, – пыталась пошутить я.
– Нет, мне изнутри интереснее, – ответил он, – давай завтракать. У нас есть время, разберёмся, что там снаружи, а что внутри.
«Ладно, – подумала я, – подкрепиться не помешает». Что-то мне подсказывало, что в этой новой жизни надо пользоваться любой возможностью поесть и поспать впрок, а всё остальное само узнается, уже не отвертишься.
Пока я жевала бекон с яичницей, мазала хлеб маслом, запивая всё это чёрным крепким кофе, Мишка смотрел на меня с лёгким удивлением, а сам тем временем проглотил совсем немного кофе с миниатюрным бутербродом.