Катька
Шрифт:
Мои бедные бровки кажется, опять домиком выгибаются. Своим охмелевшим мозгом совершенно не могу сообразить: А зачем ему это? Поэтому и повторяю свой вопрос вслух:
– А как узнал, где я? И зачем?
Смотрит на меня как на ребёнка. Глупого. Но при этом столько нежности и восхищения во взгляде.
Так тпру!!! Мысли мои шальные. Я зажмурилась, и тряхнула головой, чтобы прогнать от себя эту иллюзию. Ну, не может этот мужчина так на меня смотреть! Открываю глаза и вижу его улыбку. Без насмешки. Просто действительно рад меня видеть. И взгляд такой, словно любуется мной. Я даже засмущалась немного. И тяжело вздохнула, вспомнив про Макса. От него, наверное, узнал. Я ведь
– Не смотри на меня так…
– Как так? – спрашивает Олег, и я без улыбки объясняю.
– Так, будто я тебе нравлюсь. Как женщина.
Он смотрит мне в глаза. Серьёзен, как никогда.
– А что, если действительно нравишься?
Сцена старая как мир. И взгляды красноречивее любых слов. Да, хочу. Да, как никого другого. Только вместо того чтобы полезть к нему с пьяными слюнявыми поцелуями, я закрываю глаза и принимаю единственно правильное для нас решение – открываю дверь и выхожу из машины. Не хочу делать того, за что он начнет меня презирать, а я себя ненавидеть. У меня есть Максим. И это не честно по отношению к нему. Вот и иду по тротуару, не смотря на то, что Олег едет за мной. После двух сигналов, слышу, как поворачивает в другую сторону от меня, и смотрю ему вслед.
Почему все так несвоевременно? Да если бы он появился всего несколькими месяцами ранее, я бы, наверное, прыгнула ему на шею, как влюблённая дурочка. А тут смотрю, как он уезжает и размазываю тушь по щекам, потому что опять слёзы текут. Любовь самое глупое и нелогичное чувство на свете.
В воскресенье Макс обрадовал – идем в кино с Олегом и его новой девушкой. Думала, до воскресенья от ревности все ногти сгрызу. Есть такая дурацкая привычка, когда нервничаю. И главное кто бы объяснил, почему себя так веду, как собака на сене? Я же и сама с Максимом встречаюсь. И, тем не менее, понимаю, что мне будет ужасно больно видеть Олега с другой. До самого воскресенья этот зверь по имени Ревность царапал меня когтями по сердцу. Я уже и сама себя проклинала за то, что не поцеловала его тогда в машине. И гордилась собой одновременно – если бы он хотел быть именно со мной, то не сбежал бы после первой проведенной со мной ночи!
В воскресенье утром, как обычно привела себя в порядок. Синяки под глазами от бессонной ночи замазала, и выбрала такое платье, в котором глядя на меня обычно все проходящие мимо мужики на меня шеи сворачивают. Пусть видит, что я лучше всех его баб! Потом одернула подол и себя. Я же для Макса наряжаюсь.
Хочется выть от досады. Но вместо этого сунула ноги в сапожки, накинула сверху пальтишко и отправилась к месту встречи.
Смотрю, уже стоят втроем возле кинотеатра. Я вместо бега на шаг перешла. Почувствовала себя пантерой в джунглях. Все прохожие мужики расступаются при виде моей грации. По крайней мере, я так надеюсь. Макс в улыбке расплывается, а Олег прижимает к себе свою мадам, пытаясь продемонстрировать мне свое равнодушие относительно моей выходки. А точнее проходки.
– А вот и моя Снегурочка наконец пришла, - улыбается Макс и дежурно целует меня в щеку. Олег почему-то хитро смотрит на меня и теребит три высветленных волосенки своей курицы. Это я образно конечно. Сама как её увидела, чуть губу от досады не прокусила. Не женщина, а этакая лощеная кобылка. Ухоженная по самое не хочу. Это я могу себе позволить проснуться с вороньим гнездом на голове и без грамма косметики на физиономии. А такая, наверное, и спит в макияже. По глазам вижу, что Олег заметил мою реакцию на свою пассию. Но молча пропустил нас с Максом вперед, наградив едва уловимой насмешливой улыбкой.
Я чуть не выругалась, когда эта мадам, иначе не назовешь, ещё
– А как Вы, Катенька, относитесь к данной ленте? Вам не кажется это решение гениальным?
Я, которая, проще сказать, под конец начала зевать, недоумевая, к чему эта претензия на что-то великое, посмотрела на всех честными глазами и ляпнула:
– Конечно, сравнивать главного героя с шаром, наполненным воздухом, просто летящим в неизвестность и бездумно сметающем все на своем пути, было интересным ходом, но мне всё-таки милее наши старые советские фильмы. Тот же «Жестокий романс» или «Кавказская пленница» пусть даже и в сотый раз, я бы пересмотрела с куда большим удовольствием, чем этот с позволения сказать «шедевр».
Для полноты картины мне оставалось только носом шмыгнуть, хотя дамочка и так посмотрела на меня таким взглядом, словно выискивая в своей голове причины по которым она могла оказаться в одном помещении с таким недоразумением, как я. В её глазах отчетливо читалось слово «быдло», которым она наверняка наградила меня про себя. Но промолчала. Из вежливости. А Олег почему-то рассмеялся.
Я даже надулась и покраснела, подозревая, что это он надо мной так смеется. Захотелось провалиться сквозь землю, но вместо этого мужчины повели нас в кафе. И все, потому что есть попкорн и пить колу при просмотре фильма в кинотеатре Эллочка, как её ласково называл Олег, считала провинциальным жлобством, а мы все-таки живём в культурной столице.
Спустя два с половиной часа общения с этой мадам мне хотелось биться об стол в истерике. Она как какое-то инопланетное существо впилась нам с Максом в мозг своими щупальцами и начала культурно просвещать, пестря фамилиями знакомых писателей. Судя по выражению лица Макса, он про себя пестрил ругательствами в особо извращенной форме, пока я, наконец, не выдержав этого издевательства над собой, не рванула в дамскую комнату. Если честно, мне туда особо и не нужно было. Просто хотелось хоть десять минут провести в тишине без этого назойливого жужжания. Я-то наивная надеялась, что она заткнется, когда ей принесли заказанные ей листья салата – ну, вроде как принесли твою траву, жуй себе молча и не мешай другим наслаждаться трапезой. Так нет же. Эллочку почему-то занесло в классику, и она начала читать нам стихотворение Пастернака.
– Ой, а вы помните, Некрасова? – И тут из неё как из рога изобилия полилась поэзия.
– «Всё снег да снег, - терпи и точка. Скорей уж право б, дождь прошёл И горькой тополевой почкой Подруги сдобрил скромный стол…»
Я нахмурилась. Этот вдохновенный рассказ был явно рассчитан на то, что никто ничего не знает, только вот я неожиданно продолжила:
– «Зубровкой сумрак бы закапал,
Укропу к супу б накрошил,
Бокалы, грохотом вокабул,
Латынью ливня оглушил…»
Вот только никак не могла подумать, что Борис Пастернак писал это стихотворение под псевдонимом Некрасова.
– Это другие в школе учили стихотворения из учебников. Мы с Катькой так зарывались в книги, в поисках именно того, что нам нравится, что параллельно могли запомнить ещё и парочку лишних.