Катрина
Шрифт:
В глазах темнело, она уже не видел света фонаря, уже не ощущала свое тело и свое я. Только воля, пребывающая где-то далеко отсюда, продвигала её вперед: «Шаг, еще шаг, — диктовала она. — Нет! Никакого разворота!.. Шаг, еще шаг… Не сметь останавливаться!.. Шаг, еще шаг…».
Когда впереди путь перегородило что-то твердое, она открыла глаза и увидела металлическую дверь. Отлепив от стены руку, с противным скрежетом открыла путь на свободу и сделала очередной шаг вперед.
Вокруг было темно, хотя визоры работали исправно. Но эта чернота уже была простой тьмой, а не ожившим хищником, что остался разочарованно
Она привалилась к стене, ожидая, когда из тоннеля появятся ее люди. Сейчас они преодолеют последние метры и окажутся рядом с ней… Только бы хватило сил, чтобы встретить их стоя.
Потекли минуты, казавшиеся вечностью, но никто не появлялся. Напрасно она их ждала, зря срывала голос, зовя их по встроенной в шлем связи. Никто не ответил. Никто не выжил.
Она свалилась на землю, сжалась насколько позволял доспех, и зарыдала — игла системы жизнеобеспечения предприняла очередную бесплодную попытку привести ее в чувство — Эльва даже не ощутила укола в распухшую шею…
Вскоре она поднялась на четвереньки, а затем, пошатываясь, вытянулась в рост. Башня комплекса космической защиты возвышалась совсем рядом. Она должна активировать гравитационный захват и вручную направить отражатели на орбите. Она обязана это сделать — и она это сделает.
Глава 9 Бог смерти
С той поры, как небо рассек мутный столб белого света, битва стала протекать совершенно иначе.
Мои войска более не теряли в мобильности, не страдали от недостатка видимости, а враг казалось, ослабел и лишился всякой координации. Железный кулак Ордена и воскрешенных боевых машин, быстро рассеял легион нежити. Правда дальше этого пока не продвинулся: нежить попряталась, но продолжала поджидать людей под каждой упавшей колонной, в каждом полуразвалившемся здании, в разбитых авто, руинах, канавах и подземных коммуникациях.
Правда я не очень переживал о судьбе солдат: сейчас, когда в дело вступили боевые андроиды, потери среди людей Ордена будут минимальны.
Поскольку транспорта, десантных челноков и катеров, не хватало для выгрузки и первой и второй волн, а удар должен был быть стремительным, я приказал Эльве бомбардировать Лилис из пушек Гаусса. Как в битве на 20–14, в каждый снаряд помещался андроид, который доставлялся на планету из пушки, как описывал Жюль Верн.
Единственным недостатком такого способа было повреждение порядка девяноста процентов «десантников». Именно по этой причине приземлившиеся в след на челноках солдаты Ордена получили практически не расчищенный плацдарм и минимальную огневую поддержку от первой волны.
Но спустя несколько часов, после того как на планету сошел я, разбившиеся при посадке андроиды обрели вторую жизнь — моя суть оживила их и с ходу бросила в бой. Дальше взвод за взводом, рота за ротой, при поддержке танков и вертолетов, доставленных с борта колосса, кварталы под изоляционным куполом стали методично очищаться.
Сейчас это было легко сделать: благодаря придумке Эльвы, колдовская ночь превратилась в день — улегшись на орбиту, искуственные спутники распустили светоотражающие паруса и перенаправили лучи солнечного света на район Цитадели, словно зеркало, посылающее зайчики.
По крайней мере, происходящее я представлял себе именно так. В конце концов, в изоляционном куполе были и недостатки — я просто не мог связаться с «Сердцем Эльвы», и спросить об этом у его капитана.
Мортиус даже не догадывался о том, насколько был глуп. Даже если бы наземная операция оказалась мне не по силам, мой космический колосс мог бы выжечь Лилис с орбиты. Эльва с Круз так бы сразу и поступили, если бы я не запретил — в отношении «Лилис» у меня были другие планы…
К тому же, я должен был отомстить. Я не мог позволить этой падали сбежать и скрыться в каком-то ином мире. А бог смерти это непременно сделал бы — стоило лишь начать сжигать кварталы с его слугами…
Именно поэтому сейчас, вместо того чтобы помочь солдатам, я иду по разбитым улицам практически один. В голову лезли упаднические мысли.
Мортиус не солгал — проклятый бог действительно прочно обосновался здесь. На этот раз меня не было слишком долго, я не успел вновь спасти «Лилис» — и, вопреки надеждам, на планете не осталось никого живого.
Я шел по лежащей в руинах автостраде, поглядывал на светящееся небо и всматривался в высоченные дома и приземистые фабрики. Но небоскребы были пусты, а конвейеры на фабриках — остановлены. Цитадель возвышающаяся впереди казалась мрачным склепом, а не гарантом надежности и защиты.
Всюду полное опустошение: если не считать десятка солдат, следовавших за мной по пятам, на всей планете, казалось, был я один.
Разбитая техника, засохшая кровь, следы сражений, кучи мусора в которых едва угадывались фрагменты человеческих тел, — видимо, не все жители «Лилис» сгодились богу мертвецов для пополнения своего легиона.
Но все же техника в очередной раз оказалась сильнее магии. Если бы я не перенаправил армию с «Лилис» на «Айдахо», вряд ли Мортиусу удалось бы опустошить её так легко. Даже сейчас на планете оставалось множество техники и андроидов, частично уничтоженной при вторжении легиона нежити, а частично отключенной из-за проклятия бога смерти, сковавшего всю электронику на планете.
Я шел, сея вокруг себя невидимое облако, попадая в которое замершие роботы отмирали, а разорванные на части собирались по кускам, оживали и поднимали оружие, готовясь взять у нечисти реванш.
Армия воскрешенных андроидов и боевых машин вскоре пройдет по не–мертвым, как коса по траве. Конечно, этих тварей на планете еще остается миллионы, но данная область совсем скоро будет полностью очищена.
Я не дам сбежать отсюда ни одной твари пахнущей смертью. И тем более, я не дам сбежать ему — тому, кого ненавидел больше всего на свете.
Мотриус! Я иду к тебе!
Небоскребы в тысячу метров высотой освещаются отраженными с орбиты солнечными лучами, которых не могло заблокировать даже колдовство бога смерти. Но фасады зданий оставались серыми, висящие на них ранее яркие рекламные прожекторы и щиты сейчас были безжизненны. Все так же остающиеся непроглядно–черными квадратики — не что иное, как окна, за каждым из которых когда-то жила счастливая многодетная семья…
Я, наконец, дошел до кольцевой развязки автострады и стал подниматься на эстакаду, проходящую над парком отдыха и рядами спортивных площадок. Я никуда не спешил — другой конец эстакады обрывался посередине из-за прямого попадания ракеты.