Катынь. Post mortem
Шрифт:
Как выглядел этот черный ворон ? Что им сказали, когда они высадились на этой станции? Высадились или их штыками гнали из вагонов? Остались лишь надписи на стенках. Ведь Ярослав говорил, что в таких ситуациях каждый человек хочет оставить по себе хоть какой-то след. Пишет или выцарапывает свою фамилию, дату, час…
Они не заметили, что в дверях стоит Буся в халате. Она опять повторяет вопрос, которым вот уже полгода мучает Анну:
– Когда же наконец ты заберешь у них то письмо Анджея?
Она подходит ближе, любопытствуя, над чем это склонили головы ее невестки и внучки. И тогда Ника незаметно выдернула шнур
– Опять эти пробки, – вздохнула Буся и стала ощупью пробираться к дверям.
69
Анна смотрела на окна здания Ягеллонского университета. Вот уже час, как она гуляла по двору. На голове ее снова была бордовая шляпка-ток с вуалью. Анна ждала дочь, теперь у нее уже не было поводов ждать кого-то другого.
Ника уже ответила на все экзаменационные вопросы. Теперь все сидевшие за покрытым зеленым сукном столом смотрели в сторону блондина в сером пиджаке и зеленой рубашке. Представитель общественности просматривал бумаги. Профессор с засушенным лицом доброжелательно улыбался абитуриентке.
– Почему вы решили поступать на археологию?
– Когда-то мне один человек сказал очень важную вещь. – Ника на долю секунды представила себе лицо сестры Анастасии. – Что археология дает возможность даже столетия спустя раскрыть историческую правду.
Профессор, соглашаясь, покивал головой, но в этот момент вмешался общественник:
– Может, начнем с анкеты? – Он просматривал бумаги, подчеркивая что-то карандашом. – Ваше происхождение?
– Мать сейчас на пенсии, которую получает за отца, погибшего во время войны.
– При каких обстоятельствах он погиб? И где?
– В Катыни, в тысяча девятьсот сороковом году.
Мужчина в зеленой рубашке взглянул на Нику как на мошенницу, пойманную за руку. Члены комиссии переглянулись и склонились над своими заметками, словно в этот момент они совсем забыли, что абитуриентка, которая только что прекрасно сдала экзамен, все еще сидит перед ними…Анне не пришлось спрашивать у Ники, как все прошло. Девушка еще издалека отрицательно покачала головой.
– На чем тебя срезали? – спросила Анна, беря дочь под руку.
– Спросили, где погиб отец.
– Ведь ты же приложила справку из суда.
– Там не было указано, где он погиб. Я им это сказала. Сказала, где и когда.
– Ну и зачем ты это сделала?
– Ты же никогда не мирилась с враньем в этом вопросе.
Анна резко остановилась и вдруг крепко обняла дочь, словно в благодарность за эти слова. – Когда-нибудь поступлю, – сказала Ника.70
Ника смотрела на себя в зеркало и пыталась вспомнить, как она была одета в прошлом году в день именин своего отца Анджея. Кажется, она хотела попросить у матери коралловые бусы? Ведь она собиралась пойти в оперетту. Юр достал тогда два льготных билета. Она не пошла, так как Анна сочла это предательством: уйти из дома в день именин Анджея? Она выбрала оперетту, значит, предала память об отце! А Ника тогда выкрикнула ей прямо в лицо, что Анна завидует ее молодости, завидует тому, что у нее есть человек, который ее ждет, и что отец как раз желал бы, чтобы она, несмотря ни на что, жила как все ее ровесники, чтобы ходила на танцы… Тогда она выбежала из дома, но в оперетту не пошла. Она бродила по бульварам, был туман, кажется, моросил дождь, а она убеждала себя, что никто не вправе требовать от нее, чтобы и она жила в каком-то
Прошел всего лишь год, а она словно родилась во второй раз.
Буся, как всегда, приготовила на именины сына его любимый бисквитный торт…
Ника никуда не собиралась.
Анна положила на стол портсигар Анджея. В центре стола стоял торт. Было накрыто четыре прибора. Один – для нежданного гостя. Лежал альбом с фотографиями. За столом сидели три женщины. И Буся, как каждый год, положила свою ладонь на руку невестки и сказала:
– Он вернется, Анечка. Он будет с нами.
Анна накрыла ладонью высохшую как осенний листок руку Буси. И тогда Ника подумала, что смерть вовсе не означает небытие. Небытие – это отсутствие тех, кто помнит.
Она смотрела на бабушку и на мать и видела их как сквозь перевернутый бинокль, словно они отдалялись в пространстве, становились все меньше, все неслышнее. Несмотря на это, она услышала вопрос Буси, обращенный к Анне:
– А что с его последним письмом?
Буся смотрела на Анну как на ученицу, не выполнившую домашнего задания.
– Не отдали. Но это ничего. Я помню его наизусть.
Анна прикрыла глаза и начала повторять текст письма: Смоленская область, ящик 12. Козельск, 15 декабря 1939… Любимые мои Анечка и Никуся. Я интернирован. Чувствую себя в общем хорошо. Мы тут все друг друга поддерживаем…
Буся закрыла глаза, как во время молитвы. Ника беззвучно повторяла вслед за Анной каждое слово, как будто хотела выучить их наизусть: Я тоскую ночью и днем. Здесь я повторяю все те слова любви, которые не успел в своей жизни высказать. Надеюсь, что Никуся стала твоей опорой. Вылечила ли она гланды? После войны мы вместе пойдем есть мороженое…
71
Каждую ночь я встречаю вас во сне. И пусть я тоже приду к вам во сне, прежде чем мы встретимся наяву. Не волнуйтесь. Время встречи настанет. Где бы я ни был, я всегда с вами…
Вероника заканчивает мысленно этот текст, написанный в первой половине ХХ века. Теперь, спустя более полувека, уже только она может его помнить. Когда-то профессор сказал ей, что для археолога полвека значат столько, сколько для мотылька значит одна минута.
Она уже завершает свое путешествие, которое на самом деле не закончится никогда. Оно совершается в глубь времени, которое когда-то для столь многих остановилось в этом месте.
Она у ворот. Ворот куда? В лес? В вечность? В пустоту? Ей не надо заглядывать в записи отца. Она наизусть помнит две последние записи: Нас привезли в лес. Что-то вроде дачной местности…
Начинается лес. Стволы сосен рассеивают солнечный свет. Она минует православный крест. Здесь символическая могила в память о 500 убитых русских солдатах. Убитых, но кем? Об этом ни слова. Может, она спросит того священника, что стоит перед крестом и крестится широким жестом. Рыжие волосы опадают на черную рясу. Вероника вынимает фотоаппарат, делает снимок. Священник подозрительно посмотрел в ее сторону и продолжил молитву.
Она идет по дорожке, ведущей к поляне. Оглядывается вокруг. Это не тот лес, который увидел отец, когда его сюда привезли.