Кавказский пленник

Лермонтов Михаил Юрьевич

XII

Он слышал слово «навсегда!»И обреченный тяжкой долей,Почти дружился он с неволей.С товарищами иногдаОн пас черкесские стада,Глядел он с ними, как лавиныКатятся с гор и как шумят;Как лавой снежною блестят,Как ими кроются долины;Хотя цепями скован был,Но часто к Тереку ходил.И слушал он, как волны воют,Подошвы скал угрюмых роют,Текут средь дебрей и лесов…Смотрел, как в высоте холмовБлестят огни сторожевые;И как вокруг них казакиГлядят

на мутный ток реки,Склонясь на копья боевые. —Ах! как желал бы там он быть;Но цепь мешала переплыть.

XIII

Когда же полдень над главоюГорел в лучах, то пленник мойСидел в пещере, где от зноюОн мог сокрыться. Под горойХодили табуны. — ЛежалиВ тени другие пастухи,В кустах, в траве и близ реки,В которой жажду утоляли…И там-то пленник мой глядит:Как иногда орел летит,По ветру крылья простирает,И видя жертвы меж кустов,Когтьми хватает вдруг, — и вновьИх с криком кверху поднимает…Так! думал он, я жертва та,Котора в пищу им взята.

XIV

Смотрел он также, как кустами,Иль синей степью, по горам,Сайгаки, с быстрыми ногами,По камням острым, по кремням,Летят, стремнины презирая…Иль как олень и лань младая,Услыша пенье птиц в кустах,Со скал не шевелясь внимают —И вдруг внезапно исчезают,Взвивая вверх песок и прах.

XV

Смотрел, как горцы мчатся к боюИль скачут смело над рекою;Остановились, — лошадейТолкают смелою ногою…И вдруг, припав к луке своей,Близ берегов они мелькают,Стремят — и снова поскакав,С утеса падают стремглавИ…… шумно в брызгах исчезают —Потом плывут, и достигаютУже противных берегов,Они уж там, и в тьме лесовСебя от казаков скрывают…Куда глядите, казаки?Смотрите, волны у рекиСедою пеной забелели!Смотрите, враны на дубахВострепенулись, улетели,Сокрылись с криком на холмах!Черкесы путника арканомВ свои ущелья завлекут…И, скрытые ночным туманом,Оковы, смерть вам нанесут.

XVI

И часто, отгоняя сон,В глухую полночь смотрит он,Как иногда черкес чрез ТерекПлывет на верном тулуке,Бушуют волны на реке,В тумане виден дальний берег,На пне пред ним висят кругомЕго оружия стальные:Колчан, лук, стрелы боевые;И шашка острая, ремнемПривязана, звенит на нем,Как точка в волнах он мелькает,То виден вдруг, то исчезает…Вот он причалил к берегам,Беда беспечным казакам!Не зреть уж им родного Дона,Не слышать колоколов звона!Уже чеченец под горой,Железная кольчуга блещет;Уж лук звенит, стрела трепещет,Удар несется роковой!..Казак! казак! увы, несчастный!Зачем злодей тебя убил?Зачем же твой свинец опасныйЕго так быстро не сразил?..

XVII

Так пленник бедный мой уныло,Хоть сам под бременем оков,Смотрел на гибель казаков.Когда ж полночное светилоВосходит, близ забора онЛежит в ауле — тихий сонЛишь редко очи закрывает.С товарищами — вспоминаетО милой той родной стране;Грустит; но больше чем оне…Оставив там залог прелестный,Свободу, счастье, что любил;Пустился он в край неизвестный,И… всё в краю том погубил.

Часть вторая

XVIII

Однажды, погружась в мечтанье,Сидел он позднею порой;На темном своде без сияньяБесцветный месяц молодойСтоял, и луч дрожащий, бледныйЛежал на зелени холмов,И тени шаткие деревКак призраки на крыше беднойЧеркесской сакли прилегли.В ней огонек уже зажгли,Краснея он в лампаде меднойЧуть освещал большой забор…Всё спит: холмы, река и бор.

XIX

Но кто в ночной тени мелькает?Кто легкой тенью меж кустовПодходит ближе, чуть ступает,Всё ближе… ближе… через ровИдет бредучею стопою?..Вдруг видит он перед собою:С улыбкой жалости немойСтоит черкешенка младая!Дает заботливой рукойХлеб и кумыс прохладный свой,Пред ним колена преклоняя.И взор ее изобразилДуши порыв, как бы смятенной.Но пищу принял русский пленныйИ знаком ей благодарил.

XX

И долго, долго, как немая,Стояла дева молодая.И взгляд как будто говорил:«Утешь себя, невольник милый;Еще не всё ты погубил».И вздох не тяжкий, но унылыйВ груди раздался молодой;Потом чрез вал она крутойДомой пошла тропою мшистой,И скрылась вдруг в дали тенистой,Как некий призрак гробовой.И только девы покрывалоЕще очам вдали мелькало,И долго, долго пленник мойСмотрел ей вслед — она сокрылась.Подумал он: но почемуОна к несчастью моемуС такою жалостью склонилась —Он ночь всю не смыкал очей;Уснул за час лишь пред зарей.

XXI

Четверту ночь к нему ходилаОна и пищу приносила;Но пленник часто всё молчал,Словам печальным не внимал;Ах! сердце полное волненийЧуждалось новых впечатлений;Он не хотел ее любить.И что за радости в чужбине,В его плену, в его судьбине?Не мог он прежнее забыть…Хотел он благодарным быть,Но сердце жаркое терялосьВ его страдании немом,И как в тумане зыбком, в немБез отголоска поглощалось!..Оно и в шуме, и в тишиТревожит сон его души.

XXII

Всегда он с думою унылойВ ее блистающих очахВстречает образ вечно милый.В ее приветливых речахЗнакомые он слышит звуки…И к призраку стремятся руки;Он вспомнил всё — ее зовет…Но вдруг очнулся. Ах! несчастный,В какой он бездне здесь ужасной;Уж жизнь его не расцветет.Он гаснет, гаснет, увядает,Как цвет прекрасный на заре;Как пламень юный, потухаетНа освященном алтаре!!!