Шрифт:
Глава 1
пять месяцев спустя…
«Согласись, пусть будет – не бесплатное, липовое,
мертвенное, ватное, с дарственной на выцветшем боку.
Подари мне небо, хоть плакатное, я его приклею к потолку.» – прокручивается в голове раз за разом, пока я бездумно вожу пальцем по гравировке, сжимая брелок в кулаке.
Интересно, Чайка уже пожалела, что вытатуировала эти строки на своем теле? – вспыхивает вдруг вопрос в моем воспаленном мозгу. Хотя почему это «вдруг»? Все, как обычно – ни дня без мыслей о ней. Ни единого мгновения передышки. А ведь прошло уже пять месяцев. Пять бесконечных и в тоже время призрачных месяца, проведенных в попытках забыть, обмануть и убедить самого себя, что поступил я исключительно правильно. Правила…
«Опять эти твои дурацкие правила, Гладышев!» – сказала бы она.
Дурацкие, Янка, не то слово – дурацкие.
И сам я – дурак. Дурак, каких свет не видывал. Все
И я летел, к ней летел, ни на секунду не задумываясь, что творю, какую чудовищную ошибку совершаю. А после, с этой проклятой болезнью все вообще полетело к такой-то матери, и я потерял контроль над управлением машиной под названием моя собственная жизнь. Вот тут начался апокалипсис, полный хаос. Меня завертело, закружило с бешеной скоростью в этих совместных обедах, завтраках и ужинах, в этих размеренных вечерах за какой-то глупой комедией, в Чайке закружило такой домашней, счастливой, примерившей наверняка уже и свадебное платье, и мою фамилию. А я, как рыба, выброшенная на берег, задыхался от паники, не властный над происходящим. Потому что этот разогнавшийся поезд уже просто невозможно было остановить без каких-либо потерь. А во мне сирена вопила, что надо, надо, надо, мать твою, притормозить и как можно скорее! Ведь мне не двадцать, чтобы с места в карьер. Хотя хотелось, до безумия хотелось вот так – смело махнув рукой на все и будь, что будет. Но утратил я эту способность вместе со своей юностью. И если быть до конца честным, струсил. Меня накрыл страх перемен и того, что они сулят, поэтому я готов был жилы рвать, дабы обогнать этот несущейся на всех порах поезд. В конце концов, не для того я свою жизнь по кирпичикам выстраивал, чтобы однажды появилась она, и как ураган разнесла все к чертям собачьим.
Ошалевший от этих всех чувств, эмоций, мыслей, я запаниковал и бросился наперерез несущейся махине, в отчаянной попытке остановить даже ценой катастрофы. Только бы сбежать, только бы не дать слабину, не оставить себе ни единого шанса на ошибку, потому что это будет именно ОШИБКОЙ! С этой девчонкой всегда, как на вулкане, с ней я сам превращаюсь в вулкан, теряю контроль и разум. Поэтому я задавил в зародыше любой протест, заткнул его грубо, жестко, безапелляционно. И помог разогнавшемуся поезду слететь с рельс да так, чтобы искры летели, перекорежило до неузнаваемости, расхлестало, раздробило, размазало без права на восстановления.
Только не думал, что буду подыхать, наблюдая за разворачивающейся трагедией, что останусь погребен под останками наших «сред и пятниц», давно вышедших из заданных рамок. Представить даже не мог, что будет всего наизнанку выворачивать, ломать от боли. Я зашивался, глядя на нее – мою Чайку: такую беззащитную, открытую, любящую, отчаянно пытающуюся бороться за то, чему я не дал ни единого шанса. Но если бы она знала, как ее слезы душу вынимали, как каждое слово подобно ржавому ножу проходилось по нервам, а потом оседали где-то глубоко внутри горечью, чтобы всплывать по ночам и медленно, но верно уничтожать. Ибо мое подсознание с каким-то садистским удовольствием прокручивало нашу последнюю встречу, стоило только на секунду закрыть глаза.
Если бы она только знала, что я ее с мясом от себя отдирал, «наживую», разве бы она ушла? Нет, она бы зубами вцепилась со всем своим энтузиазмом, и у меня бы не хватило сил справиться не то, что с ней, с самим собой. Вот только что потом? Что сталось бы с моей жизнью, со мной, с моей дочерью? И пока эти вопросы еще бились в моей голове, придавая мне сил, я сделал то, что должен был сделать давно, очень давно, пока это не стало такой проблемой.
Да только оказалось поздно, ибо «проблема» проросла вглубь меня, разлилась по крови, заставляя признать, что ни хрена оно не с глаз долой из сердца вон. Брехня это! Думал, уберу ее из своей жизни и смогу, задавлю в зародыше все эти непонятные чувства, но они, как анаэробные бактерии размножились еще больше без воздуха и поразили каждую
Вот с такими мыслями в паршивом настроение я подъехал к Плазе. Сказывалась также хроническая усталость от почти полугодового трудоголизма и, как следствие, недосыпание, недоедание, перенапряжение. С утра еще Марина- моя… даже не знаю, как обозначить. На данный момент все же любовница, если это можно так назвать.
Да, я попробовал двигаться дальше, но дурацкая эта затея оказалась. С Мариной мы знакомы уже достаточно давно, порядка десяти лет. Она умная женщина, всего добившаяся в этой жизни сама. Провести вечер в ее компании я всегда был рад. До недавнего времени наши отношения редко когда выходили за рамки приятельских, хотя однозначно нас тянуло друг к другу и нет -нет мы срывались, но после все возвращалось на круги своя. Умение трезво оценивать ситуацию – одно из многочисленных достоинств этой женщины. Она никогда не драматизировала происходящее. И когда я пару месяцев назад посетил в очередной раз Нью-Йорк, мы по традиции встретились. Я и сам не знаю, какой черт меня потянул встревать в очередные отношения, зачем мне это понадобилось, ведь знал, что ничто не заменит мне мою Янку. Но на тот момент мне просто хотелось переключиться, войти в привычную колею и забыть… Ее забыть, наказанье это божье. Но не помогло, только лишние проблемы и головная боль, а также понимание – какая пропасть между реальной «средой и пятницей» и тем, что происходило у нас с Чайкой. Нет, я сам лично положил конец тому, что было между нами, но познав то сумасшествие, выздоравливать уже не хочется.
Поэтому сегодня решил, что пора нам с Мариной заканчивать наш суррогат, на который нет ни времени, ни сил да и желания тоже. Какой спрашивается понт в подруге, если когда надо, ее нет?! Проще воспользоваться эскортницами, когда приспичит. Я понимаю, не вина Марины, что рейс задержали, а раньше она не могла прилететь из-за дел, но в который раз убеждаюсь, что деловые женщины интересны в общении, иногда хороши в постели, но совершенно не подходят для отношений, во всяком случае мне нужна баба, которая сорвется, прилетит и все сделает, как надо, для которой приоритет – я, а не работа или еще что-то. В общем, Марина тоже не прибавила хорошего настроения, а тут еще Олеся со своими очередными выкрутасами настолько достала, что даже повод, по которому мы собрались в Crowne Plaza, не радовал, а ведь я шесть лет угробил, чтобы выйти на этот уровень. Раньше думал, что когда этот день настанет, буду почти счастлив. Но вот цель достигнута, а мне как шел, так и ехал подписанный контракт.
Все эти месяцы я, кажется, жил на работе, поэтому сейчас у меня было лишь одно желание – отсидеть этот гребанный вечер и уехать куда-нибудь отдыхать. Планировал с дочерью, но честно, хочется побыть в одиночестве. Я устал бегать от самого себя, от того, что с ума схожу, думая, что где-то там – далеко женщина… Хотя, какая она, черт возьми, женщина?! Сумасбродная девчонка, без которой мне свет стал не мил. Хреново без нее, так хреново, что готов все бросить и на коленях приползти, признавая, что конченый дебил. Просить прощение за каждое слово, взгляд, действие, которыми я раз за разом делал ей больно, особенно за последнюю нашу встречу.
Каждый день на части рвет и тянет к ней, ломает сука! По ней ломает. По смеху ее вульгарному, по голосу прокуренному, по стонам ее, от которых пульс зашкаливало. По ней, сотканной из противоречий; нежной, грубой, покорной и дерзкой, колючей и ласковой. Пора, наверное, признать, что бросив ее, я остался в дураках и от этого не спрятаться, не убежать, она выиграла. Уложила на лопатки. Влюбила в себя, как и говорила. Влюбила!
Эта мысль, конечно, не бьет обухом по голове, но почему-то именно сейчас желание бросить все и рвануть к ней просто зашкаливает. Бред, конечно, полный бред! Пять месяцев прошло. Черт возьми, пять месяцев! Сто пятьдесят дней бесконечных мыслей о ней проклятой. За все это время я много раз порывался найти ее, но сразу же пресекал эти порывы, удовлетворяясь информацией о том, как она устроена: работает ли, закончила ли курсы, нет ли проблем с жильем, здорова ли. Я знал, что никаких материальных сложностей у нее не должно было возникнуть, денег я оставил ей достаточно. Не в качестве какого-то утешительного приза или компенсации за моральный ущерб. Нет, просто мне хотелось, чтобы она спокойно закончила все, что планировала и готовилась к поступлению в университет, не испытывая нужды и не завися от своих придурочных родственников. Мне хотелось, чтобы моя девочка реализовала себя в этой жизни, чтобы не знала забот и проблем, чтобы была счастлива, занимаясь тем, чем ей нравится. Я просто хотел и хочу, чтобы все у нее было хорошо. Я не искал с ней встреч, не узнавал, где она живет и с кем, дабы не искушать себя. Только общие факты, чтобы не травить и без того растравленную душу и в тоже время хоть немного, но быть ближе к ней. Такая вот иллюзия и полный идиотизм.