Казак в океане
Шрифт:
Не прошла и часа, как шлюпка ткнулась в берег.
– Ты возвращайся на судно, – приказал Лука негру. – Скажешь капитану, что мы высадились. Иди!
Когда лодка ушла и плеск воды под веслами затих, Лука обернулся к Катуари:
– Теперь твоя работа, Ката. Веди, мы готовы.
Индианка взяла сумку с припасами и молча зашагала по пологому подъему к лесу, черневшему в ста шагах от берега.
Она шла не торопясь, часто останавливалась, присматривалась к тропе, по которой они шли, проверяла что-то и снова пускалась в путь. Все следовали за нею в полном молчании, лишь тяжело дышали под тяжестью ноши.
Они шли до самого утра, когда Ката остановилась среди выветрившихся камней, торчащих из земли. Сквозь щебенку прибивались ростки трав и кустарника. Над всем этим беспорядком возвышались четыре дерева, кроны которых создавали густую тень.
– Передохнем тут, – коротко бросила женщина. – Костер лучше не разводить.
– Черт, я так устал! – жаловался Галуа. – И что за таинственность с этим походом? Господин Люк, хозяин, разве нельзя нам сказать?
– Скажу, Галуа, но попозже. Теперь отдыхай и поешь. Предстоит еще долгий и трудный путь.
– Шагах в двухстах имеется ручей, – сказала Ката. – Можно обновить запас воды. И там должно расти дерево с плодами. Это кухейра. Нарвать хорошо бы.
Мужчины переглянулись. Савко неохотно поднялся, прихватил пистолет и мачете и направился в указанном направлении.
Остальные молча ели холодное мясо, запивали его водой из фляг, отмахивались от мошкары и покуривали трубки или сигары.
Вернулся Савко с калебасами воды и мешком плодов. Они были похожи на тыквы, из их высушенных кожистых поверхностей делали емкости.
– Прикончим их на закуску, хоть они и не так вкусны, – проговорила Ката. – Дальше будут другие деревья с плодами. Обязательно надо их собрать.
– Мадам здесь так хорошо все знает? – спросил Галуа не к месту.
– Мадам знает больше тебя во много раз и будет командовать и дальше, – с резкими интонациями в голосе ответил за Катуари Лука. – А вы все будете слушать ее и выполнять все то, что она скажет! И заткнитесь, поспите лучше, пока есть время отдохнуть.
Никто не стал выяснять причины столь резкого выпада хозяина. Но в отряде стало как-то неуютно. А Лука ругал себя за столь грубое выступление.
Ближе к полудню, несмотря на жару, выступили дальше.
Тропа с каждой милей становилась все уже и труднее. Начались крутые и довольно опасные подъемы. Приходилось цепляться за лианы и ветки, чтобы хоть как-то преодолеть очередной крутой отрезок дороги.
К вечеру все вымотались и рухнули на небольшую плоскую полянку, посреди которой выдавалась голая каменистая вершинка.
– Вода далеко внизу, – сказала Ката. – Кто хочет, может спускаться, но я не советую. Лучше подождать до завтра.
Среди камней устроили в небольшом углублении костерок, поставили на огонь котел с водой, чтобы сварить картофель с куском мяса.
– Долго еще нам тащиться? – спросил Колен, повернувшись к Луке.
– Самое меньшее еще столько же. Дорога трудная, и мы двигаемся медленно, – ответил Лука.
– И что в конце пути нас ждет, Лука? – спросил Савко на украинском.
– Ката ведет нас к кладу индейцев. Возьмем его и сразу отправимся назад. Она боится, что его могут обнаружить другие.
– Вон оно что! Это хорошая новость, теперь и идти будет не так тяжело. Наверное, дальше дорога будет еще труднее?
– Может быть. Я не знаю. Знает только Ката. Но она пока что не хочет об этом говорить. Подождем немного. Думаю, что ты можешь намекнуть всем про клад. Это поднимет их настроение.
– Да уж точно, Лука! Обрадую! Пусть взбодрятся.
– Это другое дело! – воскликнул Галуа, услышав рассказ Савка. – Колен, ты слышишь? Теперь и разговор совсем иной! За сокровищами я готов идти куда угодно.
Об этом поговорили немного и после ужина заснули под гул москитов, укрывшись с головами легкими пледами.
Теперь все шли бодрее. Шутили, даже смеялись друг над другом при курьезах в пути. Охотно помогали друг другу, освободили Кату от всей поклажи, хотя она этого совсем и не требовала. Сказывалось индейское воспитание.
– Остановимся здесь, – сказала Катуари на склоне, покрытом переплетенными густыми растениями. – До нужного места не более полумили. Завтра мы все найдем. А пока отдыхаем, уже ночь приближается.
Опять затеплился крошечный костерок, над которым витали запахи ароматного кофе и отвратительной кукурузы. После ужина последовал почти молчаливый сбор на ночлег под неумолчный гул москитов.
У всех в головах была одна мысль о кладе, который завтра будет у них в руках. Это долго не давало усталым людям заснуть. Но с рассветом они уже поднялись, в глазах стоял лихорадочный блеск, слышны были нервные шутки и смех, откровенно наигранный.
Лишь Катуари хранила строгое молчание и была сосредоточена и угрюма.
– Ката, тебя что-то тревожит? – не раз спрашивал Лука. – Ты нервничаешь. С чего бы это, любовь моя?
– Что-то тревожно мне, Люк. В груди щемит от предчувствия. И оно мне кажется не очень хорошим.
– Тогда это действительно серьезно, Ката. Надо бы нам быть поосторожнее.
– Ладно, Люк. Пора собираться в дорогу. Она будет трудной, хоть и недолгой. Придется преодолевать крутой подъем. Пусть твои товарищи хранят молчание. Скажи им об этом.
Галуа не удивился словам Луки о молчании и перечить не стал, решив, что это из-за страха перед дикарями.
Сразу за лагерем начался тот самый крутой подъем, о котором предупреждала Катуари. Извилистая тропа, скорее похожая на звериную, вилась по склону, обходя скалы и глыбы гранита. Иногда она была не шире стопы взрослого человека. Лишь обилие лиан, веток и жесткой травы помогали людям сохранять равновесие и быть хоть немного уверенными в своих движениях.