Шрифт:
Казаки.
"Казачество... Сколько мифов, загадок, неразрешенных вопросов таит в себе история этого феномена отечественной и мировой истории. Казаки-мусульмане, казаки-старообрядцы, казаки-субботники, казаки-коллаборационисты, казаки - подданные Крыма и Турции, Китая... Что различало и объединяло все эти, и многие другие группы казаков? Казаков, никогда, может, и не подозревавших о том, что некоторые ученые, "ничтоже сумняшеся", попытаются в будущем объединить всех их под стягами "исконного служения России", "рыцарей православия", "защитников трона и Отечества", маловразумительно объявив их к тому же "субэтносом русского народа"? Характеристики казачества, почти никогда не сводившиеся к единому целому, всегда содержали в себе факты, "неудобные" для представителей т.н. "государственного направления" историографии. Один из самых "темных" (в оценках) аспектов казачьей
Д.В. Сень "Левиафан государственности и казачество".
"Казаки не считают себя выходцами из Московии: кто же москалями их назовет, то отвечают: "Я не москаль, а русский, и то по закону и вере православной, но не по природе".
Александр Ригельман, историк и царский генерал.
"КАЗАКИЯ - земля принадлежащая Казакам. Задолго до того, как наше имя появилось в русских актах, в 948 г. Константин Багрянородный (Порфирогенит) писал первоначальное название нашей страны, по греческому обычаю - "Касахия". На 30 лет позднее, персидский географ сохраняет его почти без изменения - "3емля Касак" (Гудуд ал Алэм}. Оба указывают ее на Сев. Кавказе, причем у первого она находилась за Кавказской горой от Алании, а у второго она принадлежала Аланам и упиралась в Азовское море. Писавший тогда же, Араб Масуди отличал народ Касак от горских Кешеков. В академических комментариях к Константину Порфирогениту (С. Петербург, 1744 г.) Сигфрид Байер говорит о Казахии: "Сие есть всех древнейшее казацкого народа поселения упомянутие". Из русских историков Дона первым вспоминает Казакию А. Попов. Его "История о Донском Войске" пройдя все цензурные испытания увидела свет в 1814 г. На стр. 111 этой книги значится: "Мы усматриваем, что сие Войско издревле называлось Донскими Казаками, а земля их Казакиею, ибо на персидском языке Казак значит Скифа".
Основываясь на письменных и археологических памятниках казачьей древности, можно считать Дон, Меотиду (Приазовье) и примыкающие к ним северо-кавказкие равнины той страной, которую когда то называли уже Касакией, Землей Касак, иначе говоря, - колыбелью казачьего рода. По русским историкам Болтину, Pигeльмaнy и Карамзину, знаем выходцев с Сев. Кавказа: Казаков, Черкасов, Казаков Пятигор, Казаков Гребенских и Азовских,. Пятигорских Черкасов славянской речи упоминают в на-чале XVI в. иностранцы Матвей из Мехова и Герберштейн, как жителей Кавказа. Казаков Днепровских и Донских до XVIII в. тоже часто называли Черкасами, очевидно считая их выходцами из Черкасии, страны кавказской.
Сторонники вольно-казачьей идеологии проповедуют возрождение объединенного казачьего государства - Казакии, включая в его границы и области более позднего распространения Казаков по рекам Волге и Уралу".
А.И. Скрылов, Г.В.Губарев "КАЗАЧИЙ СЛОВАРЬ-СПРАВОЧНИК".
"Вам не нравится Казакия? Значит, вам нравится Биробиджан вместо Уссурийского и Амурского войск. Значит, вам нравится Саха-Якутия вместо Якутского, Хакасия вместо Енисейского войск и Казахстан на землях Уральского, Сибирского и Семиреченского войск. Значит, вам нравится Дагестан на месте Кизлярского отдела, Ингушетия на месте Сунженского отдела Терского войска и Чечня на месте Наурского, Шелковского и Надтеречного районов ТКВ. Значит, вам нравится Карачаево-Черкессия и Адыгея вместо Баталпашинского и Майкопского отделов Кубанского войска".
Петр Молодидов.
"Гребенцы-старожилы, считая себя, прежде всего, воинами по призванию и происхождению, вполне убеждены и совершенно справедливо, что самый дух казачества и все военно-казачьи способности приобретаются не только воспитанием, но и рождением в силу наследственной передачи. По их мнению, казаки родятся, а не "делаются", и поэтому люди свободные, но не казачьего рода, никогда не смогут быть настоящими казаками, а тем более никогда не могли и не могут ими быть люди зависимые, чернорабочие, силою взятые от плуга и других занятий. Подобный низкий элемент не только не способен стать в уровень с природными казаками и, подобно им с полным достоинством и гордостью держать знамя казачества, но не способен даже на то, чтобы усвоить себе те уже готовые принципы, которые сами собой выработались боевой казачьей жизнью с первых времен образования этого свободолюбивого народа. Само собой понятно, что при таком взгляде старожилы до сих пор не могут и не хотят помириться с тем неизбежным обстоятельством, что им в станицу переселили каких-то переселенцев".
Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК) Выпуск 44.1915 г. Ф.С. Гребенец. "Новогладковская станица в ея прошлом и настоящем".
"Казаки не должны петь и плясать на фольклорных фестивалях, они должны сражаться".
Петр Молодидов.
"Пока у нас в начале 90-х казаки возрождали фольклор, чеченцы собирали оружие. Я помню, как мы поехали на похороны моего друга, терского атамана Подколзина, жестоко убитого чеченцами. Ни его, ни его семью местная милиция и местная власть не защитили, и не собирались защищать. Дудаев тогда открыто заявлял, что если казаки соберутся на похороны - расстреляем. Дудаевцы орали вокруг: "долой русских, смерть казакам!" А пришедшие на похороны терские старики и старухи кричали в ответ: "проклятые звери, у вас под ногами будет гореть наша казачья земля!" Когда мы уезжали из Чечни, нас обступили женщины: "казаки! защитите! иначе нам "крышка"! правительству на нас плевать..." Этих женщин давно нет в живых".
Петр Молодидов.
"Собственно, русский мужик для казака есть какое-то чуждое, дикое и презренное существо, которого образчик он видал в заходящих торгашах и переселенцах-малороссиянах, которых казаки презрительно называют шаповалами. Щегольство в одежде состоит в подражании черкесу. Лучшее оружие добывается от горца, лучшие лошади покупаются и крадутся у них же. Молодец казак щеголяет знанием татарского языка и, разгулявшись, даже с своим братом говорит по-татарски. Несмотря на то, этот христианский народец, закинутый в уголок земли, окруженный полудикими магометанскими племенами и солдатами, считает себя на высокой степени развития и признает человеком только одного казака; на все же остальное смотрит с презрением".
Лев Николаевич Толстой "Казаки".
"Старики почитались особо. Несмотря на воинскую субординацию, рядовой казак-старик пользовался зачастую большим уважением, чем офицер. На улице при виде старика издали замедляли шаг, снимали шапку и спешили поклониться. Если кто-либо из детей и юношей указанную норму этикета нарушал, то это не проходило незамеченным. Старший обязательно спрашивал: "Чей будешь? Пойди и скажи дома, что стариков не уважаешь. А я к вам вечером зайду". Младший обязательно сообщал дома (отцу, деду) о своем проступке, за который подвергался самому серьезному внушению. Вечером старики действительно собирались, беседовали о прошлой и настоящей жизни. Молодежь в эти разговоры никогда не смешивалась. Таким образом, здесь соединялись покаяние и внушение, как важнейшие приемы воздействия на личность".
Н.Н.Великая "КАЗАКИ ВОСТОЧНОГО ПРЕДКАВКАЗЬЯ В XVIII-XIX ВВ".
"Традиционная казачья культура практически не давала ребенку возможности выбора. Его будущее было предопределено. Мальчик должен был стать воином. Главным образом в ХIХ веке эта практика закрепилась правительственными постановлениями, а идеологически - подпитывалась пропагандой о необходимости защиты веры, царя и Отечества. Следует отметить, что у казаков установка на воспитание воина долгое время поддерживалась и суровой приграничной действительностью, влияние которой было зачастую более эффективным, чем "педагогические" приемы. То есть традиционная система воспитания помимо морально-психологической имела и социально-историческую детерминацию, поскольку ее порождали и поддерживали крайне неблагоприятные внешние условия.
Идеальный тип личности у казаков был отличен от образца мужчины земледельческих групп, у которых ребенок "одной ногой в колыбели, другой ногой - на пахоте". Высокий статус мужчины-воина, воина-защитника, который должен быть смел, физически крепок, придавал всей системе воспитания особую направленность".
Н.Н.Великая "КАЗАКИ ВОСТОЧНОГО ПРЕДКАВКАЗЬЯ В XVIII-XIX ВВ".
"Чувство чести казак понимает по своему, отождествляя его с понятием слова казак. Наибольшее оскорбление - сказать казаку, что он не казак, а мужик. Трусливость, хотя бы обусловленная прямым чувством самосохранения, считается за величайший порок. Вообще казаки могут похвалиться тем, что они действительно храбры. Случись казаку стать лицом к лицу с опасностью, угрожающей ему явной смертью, он нисколько не потеряет присутствия духа и при нужде сумеет защитить себя. Нередко казак платился жизнью потому только, что не желал добровольно уступить своего быка или лошадь "злому чечену", сделавшему на него нападение. В таких случаях казаки выказывают примеры отчаянной храбрости. Нет сомнения, что такая храбрость могла родиться, только благодаря прошлому военному складу жизни казака".