Казанова. Правдивая история несчастного любовника
Шрифт:
Тем временем колдунья достала его из сундука, раздела и положила на кровать. Потом она стала жечь вокруг него какие-то корешки и бормотать заклинания. Закончив обряд, она дала Казанове пять сахарных облаток и приказала под страхом смерти молчать обо всем увиденном и услышанном.
За все это колдунья получила от бабушки Казановы серебряный дукат. Она сказала, что кровотечения теперь прекратятся. А еще предупредила Казанову, что следующей ночью его посетит одна прекрасная дама. Джакомо хотел спросить, что это будет за дама, но не решился. С этим бабушка и внук возвратились домой.
Едва очутившись в своей постели, Джакомо сразу же заснул, но через несколько часов что-то разбудило его. О том, что произошло дальше, сам Казанова пишет следующее:
«Я увидел — или вообразил, что вижу — спускающуюся от каминной трубы ослепительную женщину в великолепном, на широком панье платье. Корона на ее голове была усеяна камнями, рассыпавшими, как показалось мне, огненные искры. Величаво, медленно поплыла она к моей кровати и присела на нее. Что-то приговаривая, она извлекла из складок своего одеяния маленькие коробочки и высыпала их содержимое мне на голову. Из ее долгой речи я не понял ни слова. Наконец она нежно поцеловала меня и исчезла тем же путем, каким и явилась. И я сразу снова уснул».
Назавтра бабушка вновь стала говорить ему о молчании, которое он обязательно должен хранить о событиях прошедшей ночи. Она была единственным существом, которому мальчик безгранично верил и чьи приказания он слепо исполнял. Что же касается тех, кто произвел его на свет, то они никогда толком и не разговаривали с ним, так что хранить молчание было совсем несложно.
Как ни странно, после той поездки на остров Мурано и ночного «визита феи» кровотечения Казановы стали уменьшаться день ото дня, и так же быстро стало пробуждаться его сознание.
Воспоминания об этом чудесном исцелении никогда не покидали Казанову. Более того, он на всю жизнь усвоил, что женщина — могущественна и способна творить настоящие чудеса.
Для обучения Джакомо бабушка выбрала в наставники человека по имени Баффо. К несчастью, ее выбор пал на весьма игривого поэта, чьи на редкость непристойные сочинения рекомендовались далеко не всем. В результате Казанова под его руководством выучился не только читать и писать, но заодно усвоил и основы «более причудливых наук», получив на всю жизнь склонность к магии, оккультизму, игре, вину… и женщинам.
А в 1734 году, когда Казанове исполнилось девять, его отправили в Падую (в самой Венеции образовательных учреждений, включая начальные школы, не было вообще). Произошло это, благодаря следующим обстоятельствам.
За два дня до смерти, чувствуя приближающуюся кончину, Гаэтано Казанова пригласил к себе господ Гримани, чтобы попросить их не оставить его семью своим покровительством. Братья Гримани поклялись ему в этом. И это именно они взяли на себя миссию подыскать для Джакомо хороший пансион в Падуе.
За несколько дней пансион был найден, и 2 апреля 1734 года Казанова и аббат Гримани погрузились на лодку и отплыли в Падую. Там мальчика поселили в пансионе доктора Гоцци, который и дал ему хорошее среднее образование, а заодно выучил играть на скрипке.
На этом закончился первый венецианский этап жизни Джакомо Казановы.
Глава третья
Первые успехи и первые неудачи
Меня отвезли в Падую, где мой ум исцелили, так что я взялся за учение и к шестнадцати годам получил степень доктора и был посвящен в сан.
С 1734 по 1740 год Казановы не было в Венеции. За это время он успел стать первым учеником у доктора Гоцци, которому он помогал исправлять работы своих тридцати одноклассников.
Новая жизнь и воздух Падуи окончательно вылечили Казанову и сделали его весьма пронырливым юношей. От своих нерадивых товарищей, исправляя в их работах грубые ошибки, он получал жареных цыплят и деньги. А еще он пытался шантажировать хороших учеников, но вскоре был выдан, разоблачен и отстранен от «хлебной» должности помощника доктора Гоцци.
Тем не менее, он был лучшим, изучил логику Аристотеля, небесную систему Птолемея, выучил латынь и немного греческий, прекрасно освоил игру на скрипке.
Сестра господина Гоцци, Беттина, тринадцати лет, насмешница из насмешниц и заядлая читательница романов, сразу же понравилась юному Джакомо. Она бросила, как говорил сам Казанова, в его сердце первые искры той страсти, которая впоследствии завладела им полностью.
Считается, что она была первой в огромной галерее его возлюбленных, хотя он и «не сорвал ее цветка», как написали бы на языке старомодных романов, так обожаемых Беттиной. Он был влюблен, и она представлялась ему чудесной, как героини этих романов. И все же это первое любовное приключение ранней молодости не могло стать для Казановы «хорошей школой», хотя он сам утверждает обратное.
В 1737 году Казанова поступил в Падуанский университет, где стал готовиться к получению степени доктора прав.
На пасху в Падую из Санкт-Петербурга приехала мать Казановы, но ненадолго, вскоре она вновь уехала на гастроли в Дрезден (ее контракт с театром был пожизненным). И Джакомо довольно равнодушно распрощался с этой, по сути, чужой для него женщиной.
В университете Казанова завел дружбу со всеми не самым благопристойным образом известными студентами: игроками, пьяницами, драчунами и развратниками. В их обществе он быстро научился держаться легко и свободно. Вскоре он сам начал играть и наделал кучу долгов.
Узнав об этом, его бабушка приехала в Падую и забрала Джакомо назад в Венецию.
Так в пятнадцать лет Казанова вновь увидел родную Венецию, этот рай влюбленных и авантюристов.
Вернувшись, он принял постриг и поступил на службу в уже известную нам церковь Сан-Самуэле. Произошло это следующим образом: настоятель прихода Сан-Самуэле отец Тозелло представил его монсеньеру Корреру, патриарху Венеции, и тот тонзуровал его, то есть приобщил к духовенству самой младшей степени. Радость бабушки Казановы была неописуема: ее внуку не было и шестнадцати, а он не только стал священнослужителем, но и в декабре 1740 года даже самостоятельно прочитал в церкви Сан-Самуэле проповедь.