Казанский альманах 2018. Изумруд
Шрифт:
Мухаммад наклонился, едва разжал застывшие руки, и дитя оказалось в его руках. Расширенными от удивления глазами мальчик разглядывал круглую головку, покрытую пушком рыжих волос, две маленькие розовые ладошки, беспомощно порхавшие над шёлковым одеяльцем. Малыш почувствовал тепло человеческих рук и перестал плакать. Пара чёрных, круглых, как бусинки, глаз разглядывали Мухаммада. Солтан улыбнулся, внезапно ощутив прилив покоя и уверенности, для этого человечка он был великаном, спасителем и защитником. Мухаммад приободрился. Он вдруг подумал, что сам Аллах послал беспомощного ребёнка,
– Где вы, солтан? – услышал он голос аталыка, обеспокоенного отсутствием воспитанника.
Мухаммад обернулся:
– Взгляните, кого я нашёл, ага.
Юзбаши присел на корточки перед женщиной, провёл ладонью по окаменевшему лицу.
– Всевышний не оставил никого, забрал даже невинных, – пробормотал Урак.
– Как же? – удивился Мухаммад. – А этот мальчишка не из вашей семьи?
Только тогда Урак разглядел живого младенца на руках воспитанника. Он подскочил с земли и с неожиданным проворством выхватил свёрток у солтана.
– О Всемогущий Наш Небесный Повелитель! – вскричал он. – Благодарю тебя за этот дар! Ты не дал прерваться моему роду, оставил малый корешок, чтобы однажды это дитя возродило семью!
Старик вскинул малыша к темнеющим небесам, и они вдруг отозвались страшным грохотом. Из тучи, нависшей над головами, на ошеломлённого Мухаммада хлынул дождь. А старый Урак смеялся от радости и кричал:
– Велик Аллах! Ибо только Ты, дающий влагу, поишь Землю и всё живое, ибо только Ты утверждаешь жизнь на этой Земле!
Убежище от разыгравшейся не на шутку стихии аталык и его юный воспитанник нашли в овраге. Там склонявшиеся над землёй густые гибкие кусты образовали своеобразную крышу, сквозь которую дождь проникал с трудом. Старик отыскал сухое место, скинул с плеч казакин и уложил на него ребёнка. Только после этого он развернул покрывало и со слезами умиления погладил серебряную безделушку на груди малыша. Кожаный шнур, удерживающий родовой талисман на крохотной шейке, запутался в маленьких пальчиках. Ребёнок силился избавиться от нежданного неудобства, кряхтел, морщился и, наконец, заплакал, извергая из груди пронзительный крик.
– У мальчишки сильный голос, – с одобрением произнёс Мухаммад.
– Но это не мальчик! – радостно отозвался Урак. – Аллах на старости лет даровал мне дочь!
– Дочь?!
Мухаммад, не доверяя словам старика, склонился над ребёнком. Разочарование, постигшее его, оказалось сильней, чем он ожидал.
– Девчонка, – с презрением произнёс юный солтан. – Всего лишь девчонка! Одна из тех, что будет всю дорогу пищать, а после играться с куклами. От женщин одни неприятности!
Брюзжание воспитанника вызвало приступ смеха у старого воина.
– Если бы ты знал, как я рад, что моя младшая жена, услада всей жизни, отосланная год назад в урочище святого Ахмеда, даровала мне дочь! Девочки отличаются большой живучестью, и я верю, что мы не потеряем это создание Всевышнего и придёт время, когда малышка подарит мне внуков – продолжателей рода отважных воинов.
Холодный дождь
– Простите, мои дорогие, – шептал он, думая о тех, кто оставался лежать неподвижными на сырой земле, – вскоре придёт рассвет, и я предам ваши тела недрам родного урочища. А сейчас время думать о бренном, время жить…
Старик, казалось, позабыл о своей ране, мысль о ребёнке, которого он закутал в казакин, заставляла забыть о недугах. Помог и бальзам, найденный в разорённом аиле. Теперь все беспокойства аталыка были о Мухаммаде, а ханский внук еле тащился вслед за ним, и юзбаши Урак сетовал на то, что дворцовая жизнь изнежила воспитанника. Как бы ни было тяжело их сегодняшнее положение, но оно могло пойти на пользу мальчику, которому пора стать мужчиной. На привалах Урак не щадил самолюбие знатного отпрыска, приказывал ему ломать хворост, бить птицу, добывая пропитание для них обоих. В урочище они нашли кобылицу, и она давала им молоко. Но этот напиток, казавшийся столь сладостным, старик отдавал малышке. Мухаммад делал вид, что его не касается судьба ребёнка, лишь однажды на привале он спросил воспитателя:
– Как же мы её назовем?
Слова солтана поставили старика в тупик. В запасе для дочки у него была сотня самых прекрасных и нежных слов, но не одно не стало именем.
– Назовите её Алтынчач, – небрежно молвил мальчик. – Её рыжие волосы блестят на солнце как золотые монеты.
– Красивое имя, но его носила мать девочки. Нехорошо давать имя покойной малышке, у которой вся жизнь впереди. Может, назовём Мелек? Она похожа на солнечного ангелочка.
– Скорей уж на маленького шайтана, – проворчал Мухаммад. – Она так кричит, что я совсем оглох.
– Напрасно, господин, вы так считаете. Взгляните, какая она красивая, а кожа у неё словно лепесток цветка.
Старый сотник за всю долгую жизнь не прочёл ни одной газели, а сейчас напоминал поэта, млевшего над своей музой. Мухаммад вновь взглянул на девочку и последовал приглашению аталыка коснувшись щеки ребёнка. Малышка среагировала мгновенно, ухватила его за палец, залопотала что-то, заставив солтана невольно улыбнуться.
– Её кожа и правда нежней лепестка, а сама она умеет быть ласковой, если захочет. Назовите её Назлы.
– И верно! – обрадовался Урак. – Красивое имя для девочки. Пусть зовётся Назлы – нежная, ласковая.
И старик с любовью взглянул на исхудавшее лицо мальчика.
– А вы, мой господин, станьте ей названым братом, раз уж я – ваш аталык. Прошу – не откажите в такой чести!
Мухаммад засиял, но вдруг смутился, упрятал мальчишескую улыбку. Он встал и оправил некогда нарядный камзол. За дни скитаний солтан похудел и вытянулся, одежды его обтрепались, и руки торчали из ставших короткими рукавов. Даже знаменитый пояс деда, дарованный повелителем, болтался на животе. Но, несмотря на столь неблестящий вид, царевич не забывал о своём знатном происхождении и о славных предках, к чьему роду принадлежал. С достоинством кивнув, Мухаммад промолвил: