Казнь для соперницы, или Девушка из службы «907»
Шрифт:
– Тоже верно. Только ты зря думаешь, что если напьешься, то перестанешь меня бояться. Я могу тебя даже пьяную так напугать, что ты от разрыва сердца ноги протянешь.
– Кто бы сомневался, – пробурчала я себе под нос и взяла протянутый гориллой стакан. Выпив водку, я почувствовала приступ тошноты и с трудом впихнула в себя корочку хлеба.
Жорик покачал головой, достал из холодильника бутылку пива и открыл ее зубами.
– Ты всегда бутылки зубами открываешь? – охнула я.
– Всегда.
– Везет тебе, открывашки не надо искать. В принципе
– Я много чего умею делать, – похвастался Жорик. – Я в некотором роде универсал. Такого еще поискать надо.
Почувствовав сильное головокружение, я встала из-за стола и направилась к двери. Жорик моментально вскочил и пошел следом за мной.
– Эй, ты что надумала? Тебе кто из дома разрешил выйти?! – схватил он меня за руку.
– Мне плохо. Мутит от твоего «Спецназа». Так плохо, что я могу в обморок упасть.
– Иди в свою кладовку и падай там в обморок. Ведро там стоит, сблюешь, если что.
– Будь человеком, дай воздухом подышать!
– Ладно, дыши, – согласился Жорик и отпустил меня.
Я открыла дверь, села на ступеньки и стала глубоко дышать, наслаждаясь ночной прохладой. Жорик, вышедший вслед за мной, облокотился на перила, достал сигарету и жадно закурил. Я не сводила глаз с неба в надежде увидеть падающую звезду.
– Ой, смотри, Большая Медведица! – вырвалось у меня.
– Ты что? – опешил браток.
– Я нашла Большую Медведицу, – пояснила я.
– Ты что, совсем сдурела?! Тут медведей отродясь не бывало. Вот если к северу отсюда километров пятьсот проехать, то там – да. А здесь откуда медведям взяться? Их в Подмосковье никогда не было и не будет. Ни больших, ни маленьких. Это же тебе не глухомань какая-нибудь, а нормальная, цивилизованная деревня. На противоположном берегу реки коттеджи понастроили, ресторан есть. А вообще мы с Петровичем часто на охоту ездим. А так в выходные в основном в Фирсановку наведываемся. Там на станции держат двух медведей. Мы туда специально лаек возим, чтобы к зверю попривыкли. Там каждое воскресенье просто атас. Все приезжают со своими собаками, а главное, цены совсем смешные. Притравка одной лайки – пятьдесят рублей, испытание – шестьдесят. У Петровича как-то медведь одну лайку задрал. Жалко было, конечно, но он новую купил. Любит мужик поохотиться, пострелять любит… Ты, девка, если еще полстакана «Спецназа» выпьешь, то не только медведей, но и волков высмотришь.
– Ну ты и придурок, – осмелела я. – Я тебе про небо говорю. Про созвездие Большой и Малой Медведицы. Ты что, в школе астрономию не изучал?
– Проходил, только я в этих созвездиях ни фига не шарю, а за придурка ты мне ответишь! – не на шутку разозлился Жорик.
– Извини. У меня просто так вырвалось, – жалобно произнесла я.
– Я тебе сейчас язык отрежу, чтобы у тебя просто так ничего не вырывалось.
Жорик выкинул сигарету и, прищурившись, уставился на меня. Я почувствовала, как задрожали колени, и затравленно огляделась по сторонам. Метрах в пяти от крыльца лежало большое бревно, а рядом – топор. «Вот оно, мое спасение», – подумала я, сразу протрезвев.
– Хватит тут сидеть. Пошли в дом, – буркнул Жорик. – Мне нужно бутылку пива взять.
– Ты сходи, а я тут посижу.
– Я что, на дурака похож? Сбежать надумала?
– Да куда же я от тебя сбегу? Ночь, лес кругом. Тем более до холодильника тебе всего три шага сделать. Мне действительно плохо. Отравилась я твоим «Спецназом». Если в дом зайду, то просто задохнусь. Мне бы на воздухе посидеть…
– Смотри мне! Если что не так – я тебе не только ребра переломаю, но и все позвонки, – прошипел Жорик и зашел в дом.
Я тут же поднялась и метнулась к бревну. Топор оказался неожиданно тяжелым. Смогу ли я воспользоваться им, ведь Жорик такой большой?.. Впрочем, как ни крути, выбора нет, а это реальный шанс избавиться от гориллообразного тюремщика и уехать в Москву. Что будет дальше – посмотрим.
Положив топор на нижнюю ступеньку крыльца, я села так, чтобы его не было видно.
Через минуту Жорик вернулся. От него неприятно пахло пивом и несвежим бельем.
– Послушай, подружка, – пьяным голосом сказал он, – я тебе дело хочу предложить. Маленькое такое дельце, от которого не стоит отказываться.
– Какое еще дельце? – напряглась я.
– Ничего особенного. Сейчас мы с тобой поедем туда, где ты спрятала портфельчик с баксами, и поделим его содержимое. Сорок штук мои, а десять твои. А Петровичу я доложу, что ты Топора никогда не знала и никакой портфель в глаза не видела. Короче, что мы тебя с кем-то перепутали. Он поверит. Знает ведь, падла, что я из любого правду вытяну. Мне кажется, что тебе не стоит мелочиться. Жадность еще никого до добра не довела.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – возмутилась я.
– Да ты все прекрасно понимаешь, птичка, только колоться не хочешь. Страшно тебе клювик раскрыть, чтобы «чирик» сказать. Учти, не поделишься – останешься не только без денег, но и лишишься жизни!
– Я бы по-любому не стала с тобой делиться, – нахмурившись, отрезала я.
– Почему? – опешил Жорик.
– Потому что ты меня подставить хочешь. Просто хочешь узнать, где портфель лежит, а как узнаешь, так меня грохнешь, а денежки себе заберешь.
– Обижаешь… Я с тобой по-хорошему хотел, по-честному!
– По-честному так не делятся. Делятся обычно пятьдесят на пятьдесят, а ты предлагаешь десять на сорок.
– Какие тут пятьдесят на пятьдесят, если тебе эти деньги с неба упали, а я за ними давно уже охотился.
– Ты что, и в самом деле решил, что деньги у меня? Так вот, заруби себе на носу: никаких денег я не брала и с Топором вашим в отношениях не состояла.
– Кончай придуряться, ведь я могу с тобой и по-другому поговорить. Сейчас к батарее наручниками пристегну и горячий утюг на пузо поставлю. Ты мне враз расскажешь, куда денежки спрятала. Не хочешь по-хорошему десять на сорок, то вообще ни хрена не получишь.