Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине
Шрифт:
7
Усатый пристав, с толстым золотым кольцом на мизинце, внимательно присматриваясь к Степану, выслушал его рассказ и, видимо, поверив, велел напиcать все сказанное, подал несколько листов бумаги.
Потом Степан заполнил какой-то бланк с параграфами, где спрашивалось, откуда он, кто, чем занимается, где живет.
После этого сам пристав записал на его бумаге фамилию и адрес хозяйки и, поковыряв в носу, спросил:
— Вам неизвестно, по какой дороге они отправились в Германию?
— Нет, не
— Да-с, это плохо. Могли поехать прямо через Варшаву, а могли и окольными путями. Ваш Селантин, видать, бестия продувная… Мы предпримем меры розыска, однако ручаться нельзя. Что касается документов, то вам придется подождать. Запросим вятского губернатора. А пока вам выдадут справку, которая может служить временным видом на жительство. Идите к дежурному и посидите там.
Степан вышел из кабинета и сел на скамейку около дубового барьера, за которым сидел городовой в фуражке, и что-то писал. На другой скамейке, у окна сидели какие-то подозрительные люди, очевидно, задержанные жулики, а на полу спал пьяный мужик.
К приставу то и дело подходили полицейские чиновники.
Скоро вышел молодой человек в полицейской форме, с большой конторской книгой и, оглядевшись, крикнул:
— Халтурин! Степан встал.
— Вот, распишитесь здесь и получите справку. Так-с, хорошо! Когда придут из Вятки бумаги, вас вызовут. А сейчас можете идти…
8
От Екатерининской площади ходила конка к Казанскому вокзалу. Степан поехал туда в надежде подработать на подноске багажа. Однако носильщики, завидев на платформе «чужого», быстро выставили его, пригрозили полицией.
С пригородного поезда валил народ с мешками, корзинками, узлами. Степана оттерли в сторону. Нескольких человек он спрашивал, где тут разгружают вагоны, — никто не знал.
Вдруг он увидел бородача со столярным ящиком и лучковой пилой за плечами. Степан обрадовался ему как старому знакомому, догнал.
— Никак столяр будете?
— Столяр, а что?
— Я тоже столяр, только приехал в Москву, и вот, увидев товарища, обрадовался.
— А откуда прикатил?
— Из Вятки!
— Ишь ты! А я ведь тоже вятский, — приветливо сказал бородач и поставил ящик на землю, — только я здесь уже лет двадцать проживаю. Как звать-то тебя?
— Степаном Халтуриным!
— Орловский, что ли?
— Да, орловский. Вы почему знаете?
— Слыхал такую фамилию в Орлове. У меня там родня.
— Вот уж не думал, что земляка встречу в Москве.
— Бывает… Как она, Вятка-то?
— Ничего, по-старому…
— Сюда на заработки подался?
— Вроде бы так, да пока ничего не приискал.
— А ты что делать-то умеешь?
— Я больше по красному дереву…
— Ишь ты! Ну да раз вятский — удивляться нечему, там почти все мастеровые. Ты вот что, Степан… Ты приезжай-ка ко мне на Пресню. Может, наш хозяин тебя возьмет. Правда, работа у нас топорная, но кусок хлеба будет… Сейчас торопишься куда?
— Нет!
— Тогда едем со мной. Я, правда, в отпуске до понедельника, но это ничего.
— Спасибо, я с радостью. А как звать-то вас?
— Егор Петрович… а в мастерской все Петровичем кличут. Как хошь, так и зови.
Степан взял ящик с инструментами, и они пошли на конку.
Егор Петрович занимал небольшую квартирку на втором этаже покосившегося бревенчатого дома. Его жена, Агафья Петровна, проворная, сердобольная женщина, с простоватым, улыбчивым, лицом, узнав, что Степан из Вятки, приняла его, как родного. За чаем Степан рассказал свою историю, Агафья Петровна разохалась и стала просить мужа непременно устроить Степана к себе в мастерскую.
Так как к хозяину идти уже было поздно, отложили поход на завтра. Агафья Петровна упрашивала Степана остаться ночевать у них, но он сказал, что хозяйка будет беспокоиться, и стал прощаться…
На другой день он приехал в назначенное время, и они с Егором Петровичем отправились к хозяину мастерской.
Хозяином столярной мастерской, которая изготовляла разную тару, оконные рамы, столы, скамейки, был толстенький немец Штоф.
Выслушав рекомендацию Егора Петровича, он посмотрел на Степана круглыми немигающими глазами,
— Што умель делать есть? Степан указал на шкаф, стол, кресла.
— О, это карошо!
Он вызвал мастера и, кивнув на Степана, сказал:
— Это есть новый рабочий майстер, надо его испытайт. Надо давать пробы.
Мастер понял, поклонился и увел Степана с собой…
Степану поручили изготовить конторские счеты по имеющемуся чертежу. Это было самое трудное изделие, которое собиралась осваивать мастерская. Степан осмотрел инструменты, дерево, токарный станок и согласился.
Мастер поставил его к верстаку.
— Сделаешь хорошо — твое счастье! Не сделаешь — не взыщи! Хозяин у нас строг.
Степан начал работу неторопливо: выбрал сухие доски без сучков и перекоса и стал обстругивать, доводя до нужной толщины.
Петрович постоял, посмотрел и, подмигнув мастеру, — дескать, знай наших! — ушел довольный.
На другой день счеты были готовы. Степан разобрал их, отполировал по частям и оставил сохнуть. Вечером аккуратно склеил их, и на третий день мастер вместе со Степаном понес их хозяину.
Тот, осмотрев счеты, погладил их, ухмыльнулся в усы:
— Это есть первый зорт! Вы оставайт у нас работать.
9
Прошло около месяца. Степан расплатился с Евдокией Дмитриевной и перебрался из Марьиной рощи на Красную Пресню, к Егору Петровичу.
Работали они вместе. Хозяин платил хорошо, но выжимал все силы. Оба приходили домой измочаленные и, перекусив, сразу ложились спать. Степан попробовал было заговорить со столярами — постоять за себя — те отмахнулись.