Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине
Шрифт:
— Спасибо! Будем иметь в виду, — Степан тут же полушифрованно записал адрес Моисеенко в свою книжечку и стал вместе с Обнорским рассказывать ему о Северном союзе, о Программе…
Вспомнив сейчас об этой встрече, Степан дождался сумерек, когда Моисеенко должен был вернуться с работы, и на конке поехал к Нарвской заставе.
Он сошел у Триумфальной арки, с шестеркой вздыбленных коней на фронтоне, и остановился, чтоб осмотреться и припомнить, где следует искать нужную, улицу.
Сумерки сгущались.
Степан, изрядно продрогнув в конке, немножко размялся и пошел отыскивать Моисеенко.
Дверь открыла молодая чернявая женщина и на вопрос Степана ответила вопросом:
— А вы кто? Степан замялся.
— Говорите прямо, меня нечего стесняться, а чужих у нас нет.
— Халтурина знаете?
— Знаю! Даже очень хорошо знаю. Раздевайтесь и проходите, пожалуйста. Прошу вас отобедать с нами. Петр только пришел с работы. Составите нам компанию.
— Спасибо! А где же Петр Анисимович?
— Моется на кухне. Сейчас выйдет. Ведь приходит грязный как черт.
Было слышно, как на кухне лилась вода и кто-то прыскал и фыркал покрякивая.
Степан разделся, прошел в столовую, где уже был накрыт стол.
Только он присел, как вошел Моисеенко — румяный крепыш, с пышной шевелюрой и кудрявой бородкой. Его серые глаза приветливо посмеивались.
— Нашел, Степан Николаич? Я рад! Ну, здравствуй!
Они пожали друг другу руки. Моисеенко кивнул на жену.
— Знакомься. Это моя Оксана Осиповна. Слышал я, как она тебя допрашивала. Ей можно доверять все. Огнем жги — не выдаст.
Степан с поклоном пожал руку хозяйке.
— Ну, садись — будем обедать, — пригласил Моисеенко и моргнул хозяйке.
Та достала из шкафчика бутылку и лафитники. Моисеенко разлил водку.
— Ну, за встречу!
— Спасибо, я не пью, Петр Анисимович.
— Совсем не пьешь? Чудно… А ежели с рабочими, в компании?
— Все равно. Не могу. Тошнит…
— Вот тебе на… Тогда и я не буду.
— Да нет, почему же? Ты выпей.
— Ну, мы с Оксаной по маленькой. За наши большие дела!
Чокнулись, выпили и стали закусывать… После наваристого украинского борща Степан окончательно согрелся и, осматривая просторную, очень скромно обставленную комнату, сказал:
— А квартира у тебя, Петр Анисимович, верно, — вместительная. И как, спокойно у тебя?
— Сам видел — место глухое. Полиция сюда не заглядывает.
— А кружковцы бывают у тебя?
— Заходят, не без этого. А кто не был, того заранее ознакомлю, чтоб не плутал в темноте.
— А когда бы можно собраться?
— Да хоть в субботу.
Хозяйка принесла и поставила на стол глиняный горшок, из которого пахнуло вкусным паром.
— Погодите, погодите, Петро, — прервала она, — еще успеете насекретничаться. Не видите, что ли, — вареники приспели?
— Давай, давай, Оксанушка, попотчуем гостя украинским кушаньем. Он, наверное, и не едал вареников? Как, Степан Николаич?
— Да, не приходилось.
— Вот попробуйте. Это домашние, не то что в трактирах.
Хозяйка положила на тарелку десятка полтора вареников, залила сметаной и подвинула Степану.
— Кушайте на здоровье!
— Спасибо! На наши пельмени похожи. Только покрупней будут.
Он попробовал.
— О, да они с творогом?
— Есть и с вишнями. Не нравятся? — спросил Моисеенко.
— Нет, что ты, очень вкусные. Мне никогда не доводилось есть такие.
— То-то! Вот создадим рабочую партию и поедем на Украину. Может, и женим тебя на хохлушке. Тогда берегись — закормит! — весело захохотал хозяин.
— Да, вкусно вы готовите, Оксана Осиповна.
— Кушайте на здоровье. Моисеенко достал кисет, протянул Степану.
— Спасибо, не курю.
— И не куришь? Да. Это, брат, редко среди рабочих, чтобы и не пил и не курил…
Он свернул цигарку, затянулся и, высоко пустив голубоватую струю дыма, сказал:
— Я думаю, Степан Николаич, в субботу будет хорошо. Ты бы оставил Программу, чтобы я и еще кое-кто, могли познакомиться заранее.
— Оставлю! Только береги ее пуще глаз. Если попадет полиции — все дело загубим.
— Да уж на счет этого — будь спокоен. Опыт имеется. Через тюрьму прошел.
Степан поблагодарил хозяйку и стал прощаться.
— Один дорогу найдешь? — спросил Моисеенко.
— Найду! — Степан достал и передал Моисеенко Программу. Тот спрятал в карман.
— Добро! Иди один. Не надо, чтобы кто-нибудь нас видел вместе.
Степан протянул руку.
— Значит, в субботу?
— Да, часов в шесть. Я буду ждать…
5
Как и условились, Степан пришел к шести. На этот раз дверь открыл сам Моисеенко. Он был серьезен и деловит. Помог Степану раздеться и ввел в комнату, где уже негде было присесть. На стульях, на диване, на досках, положенных на табуретки, и даже на полу, по-турецки поджав ноги, сидели рабочие.
— Вот и товарищ Степан, о котором я вам говорил, — представил Моисеенко.
— Знаем! Знаем! Чего рассказывать? — выкрикнул кто-то. — Давай к делу!
Степан достал Программу, положил на стол.
— Сам будешь читать? — спросил Моисеенко.
— Да нет, я бы лучше послушал.
— Додонов! Иди сюда, будешь читать, — позвал Моисеенко и передал Программу высокому, худощавому рабочему в очках.
Тот сел поближе к лампе и негромко, но выразительно, с некоторой таинственностью в голосе, начал читать: