Казусы частного сыска
Шрифт:
— Постойте, постойте, — прервала его я, — так у вас жена что — в прокуратуре работает?
— Ну, не совсем в прокуратуре, — уточнил Кошкин, — она — завскладом при прокуратуре. Так что знает — что там… И куда…
— Но почему же она вас обманула? — спросила я. — Она знала, что там, в стульях?
— Н-нет, — заметно смутившись, ответил Александр Александрович, — я как-то.., не успел ей сказать.
Понятно! Наш дорогой товарищ Кошкин, оказывается, не доверяет и собственной жене.
— Ну так, значит,
— Не-ет, мы так не договаривались, — уже дурашливо запротестовал Кошкин, — ты ж меня обещала накормить? — Он рассмеялся. — Напои, накорми, в баню своди, тогда и это самое…
Просто исключительный случай! Мало того, что я не получаю денег на расходы, мало того, что я не получила аванс и сам гонорар тоже — вилами по воде, так я еще и корми его! И стекла в его машину вставляй! Просто исключительный случай! Первый в моей практике! И чего я вожусь с этим малорослым пьяницей?
Я заказала два салата, тарелку сосисок и жареную картошку.
Ехать действительно было недалеко. Вернее, не ехать, а идти — до дома кошкинской жены пешком было минут двадцать. Чем ближе мы подходили к ее дому, тем мрачнее и неразговорчивее становился Александр Александрович.
Казалось, что с каждым шагом он трезвел.
Н-да, если такое настроение у него перед всего-навсего встречей с женой, то их долгую семейную жизнь я просто боюсь представить. А, кстати, откуда мне известно, долгая эта самая семейная жизнь у них была или нет?
— Давно вы женаты? — спросила я у Кошкина.
Он утвердительно кивнул. Хотел, видимо, что-то сказать — шевельнул губами, — но почему-то осекся.
— А как ее зовут? — продолжала я.
Кошкин долго молчал, потом с большой неохотой сообщил:
— Кристина Владимировна.
Тон, которым это имя было произнесено, отбил у меня всякую охоту интервьюировать своего клиента дальше.
В конце концов, недалеко осталось. Придем — поглядим, что это за чудовище.
Мы вошли в какой-то двор, весь заваленный остатками детской спортивной площадки и прочим железным и деревянным хламом.
— Сюда, — хмуро кивнул мне Кошкин на подъезд с покосившейся дверью.
Когда мы поднялись на второй этаж, Александр Александрович вдруг остановился — я шла позади него — и сказал, не глядя на меня:
— Знаешь, лучше тебе все-таки подождать здесь…
А то…
— Ну, как скажете, — несколько удивленно согласилась я, — подожду.
— И, знаешь, еще что: там сейчас скандал начнется, — Кошкин тяжело вздохнул, — крик будет.
Дела семейные… Не вмешивайся, а то еще хуже получится…
Вот уж заинтриговал так заинтриговал! Что это за чудо-женщина, которая способна приревновать даже к такой неприглядной бабульке, какую я собой сейчас представляю?
Кошкин, вздохнув, покачал головой, сплюнул
Я же все-таки телохранитель! А по состоянию Кошкина легко можно определить, что свиданка с женой может быть опасна для здоровья и жизни моего клиента.
Минут пять было тихо. Совсем ничего не слышно. Потом, постепенно становясь все громче, зазвучал голос Кошкина. В его интонациях явно преобладали гневные нотки. Еще через пять минут голос Александра Александровича окреп и разросся до такой степени, что стал напоминать паровозный гудок.
Я оторвалась от замочной скважины и, отступив на шаг от двери, встала, удобно опершись на перила. И так все было прекрасно слышно.
Никогда не подозревала, что человек, особенно таких скромных габаритов, как Кошкин, может издавать звуки подобной силы.
Содержание речи Александра Александровича было предельно просто: он вопрошал жену, как она посмела его, Кошкина, обмануть и почему она хочет свести его, Кошкина, в могилу.
Прошла еще минута, и теперь уже к воплям моего охраняемого примешались женские взвизгивания и вскрикивания.
Кристина Владимировна сообщила мужу, что она, Кристина Владимировна, никого не обманывала, передала ему бумаги, которые нашла в сейфе своего начальника, и посоветовала гражданину Александру Александровичу (она так и сказала — гражданин Александр Александрович) убираться к какой-то там матери. Какой именно, я не разобрала: как раз в этот миг протестующе взревел гражданин Александр Александрович.
Мне становилось скучно — супруги оставили тему ложных сведений о кошкинских стульях и перешли к взаимным оскорблениям. Я уже собиралась закурить, как вдруг в семейный дуэт вмешался грубый низкий голос. Явно — не Кошкина.
Я напряглась, вслушиваясь в оглушительную разноголосицу. Так-так, а вот это уже интересно — третий, как говорится, лишний. Что-то будет?
В квартире жены Александра Александровича бабахнуло разбитое стекло, звонко и громко зазвенело — похоже, посуда. Шкаф они, что ли, на кухне опрокинули?
Причитания Кристины Владимировны переросли в режущий ухо визг.
Кажется, придется мне все-таки вмешаться.
Я думаю, Кошкин будет мне благодарен — судя по тяжелому голосу, этот «третий» человек по комплекции намного превосходил гражданина Александра Александровича.
Аккуратно положив незакуренную сигаретку обратно в пачку, я поправила на плече сумочку. Ну что ж, входная дверь в этой квартире не металлическая — деревянная и довольно хлипкая на вид.
Одного удара хватит.