Кефалонский дневник
Шрифт:
Каждый, кто едет сейчас в Грецию, должен поступать как миссис Фрай [10] при посещении Ньюгетской тюрьмы — т. е. не ожидать немедленных проявлений честности, но надеяться, что время и гуманное обращение искоренят нынешние воровские и грабительские наклонности.
Когда греки немного расправят члены, четыреста лет скованные цепями рабства, они уже не будут ходить, «точно у них на ногах кандалы». [11] Сейчас цепи разбиты; но обрывки их еще влачатся, и Сатурналии еще слишком недавни, чтобы Раб успел превратиться в зрелого гражданина. Хуже всего в них то, что они (тут мне придется употребить грубое выражение, потому что только оно соответствует истине) — хуже всего то, что они так чертовски лживы; подобная неспособность говорить правду не видана со времен Евы в райских кущах. Недавно один из них сетовал, зачем в английском языке существует так мало оттенков для отрицательного ответа; тогда как грек, благодаря особенностям своего скользкого языка, может так плавно переходить от «нет» к «да» и vice versa, [12] что увильнет от чего угодно и все же оставит лазейку, в которую клятвопреступление может проскользнуть никем не замеченное. Это — собственные слова этого джентльмена, и сомневаться в них можно только потому, что «Эпименид сам был критянином», [13] как гласит известный силлогизм. Конечно, со временем они могут исправиться.
10
Фрай, Элизабет (1780–1845) — английская благотворительница, занимавшаяся исправлением заключенных в Ньюгэйтской тюрьме в Лондоне.
11
… «Точно у них на ногах кандалы». — В. Шекспир «Король Генрих IV», часть I, д. IV, сц. 2.
12
Наоборот (лат.).
13
… «Эпименид сам был критянином»… — силлогизм, приписываемый жрецу с остроза Крита (VII в. до н. э.): «Все критяне лгуны, сказал Эпименид, Эпименид — критянин. Следовательно, он лгун».
30 сентября
Пробыв здесь некоторое время в ожидании известий от Гр[еческого] Правительства], я воспользовался отъездом мистера Б[рауна] и мистера Т[релони] в Триполицу после ухода турецкого флота, чтобы написать здешним исполнительным властям. Я хотел не только получить некоторые точные сведения, которые позволили бы мне поехать туда, где я мог быть полезнее, хотя бы и в меньшей безопасности; я хотел также иметь возможность судить об истинном положении дел. Тем временем я получил вести от Маврокордато и от примаса [14] Гидры; последний приглашает меня посетить остров, а первый пишет, что желал бы встретиться со мной либо там, либо в другом месте.
14
Примас — первый по сану епископ.
1823
17 декабря
Неожиданно прервал свой дневник и не брался за пего до сего дня, потому что в день, когда была сделана предыдущая запись, получил письмо от моей сестры Августы, сообщавшее о болезни моей дочери, и у меня пропало всякое желание писать. Позднее я узнал из того же источника, что ей лучше, а потом — что она выздоровела; если так, тогда и у меня все обстоит хорошо.
Хотя я узнал об этом еще в начале ноября, я почему-то не возобновил тогда своих записей, несмотря на то, что с тех пор произошло множество событий, которые составили бы курьезную хронику.
Не знаю также, почему я сейчас снова берусь за дневник — разве потому, что стою у окна, любуясь красивейшим селением; в безмятежном, хотя и холодном, прекрасном и прозрачном лунном свете мне видны острова, горы, море и далекие очертания Морей между двух лазурных полос — морской и небесной; это успокаивает меня настолько, что я способен писать — занятие, которое всегда было для меня (как ни трудно отказаться от него тому, кто так много писал для печати) тяжелым и мучительным. Я мог бы представить свидетелей, но мой почерк свидетельствует об этом достаточно. Это — почерк человека, который думает много, быстро, быть может глубоко, но редко с удовольствием для себя.
Однако ж — en avant! [15] Греки одерживают политические победы, но ссорятся между собой. Мне, как видно, придется, bon gre, mal gre [16] примкнуть к одной из партий, чего я до сих пор старательно избегал в надежде объединить их на общее дело.
Маврокордато наконец-то появился в наших водах с отрядом гидриотов [17] это появление едва ли состоялось бы, если бы я не вызывался внести двести тысяч пиастров (на греческом материке 10 пиастров идут сейчас за один доллар) для оказания помощи Миссолонги; он начал действовать довольно успешно, хотя и неосторожно.
15
Вперед! (франц.).
16
Волей-неволей (франц.).
17
Гидриоты — албанские моряки, принимавшие участие в греческой национально-освободительной борьбе.
Четырнадцать (а по другим сведениям — семнадцать) греческих кораблей атаковали 12-пушечное турецкое судно и захватили его. Это, разумеется, не назовешь океанскими Фермопилами, но n'importe; on dit, [18] что на борту оказалось пятьдесят тысяч долларов — сумма весьма полезная при нынешнем положении Грзции, если распорядиться ею с толком. Впрочем, эти трофеи были добыты в нейтральных водах, у побережья Итаки; говорят, что турок преследовали и на берегу, и среди них имеются убитые. Тут может возникнуть вопрос о законности, решать который будет не слишком терпимый Томас Мейтленд, [19] едва ли в нем разбирающийся. Я внес вышеозначенную сумму на содержание указанного отряда; она не очень велика, однако ж вдвое больше той, с которой Наполеон, Император из Императоров, начинал свою итальянскую кампанию — vide [20] Лас Казес, [21] passim [22] tome premier. [23]
18
Не важно; говорят (франц.).
19
Мейтленд, Томас (1759–1824) — верховный комиссар английского протектората семи Ионических островов.
20
Смотри (лат.).
21
Лас Казес — имеется в виду книга, которую Байрон захватил с собой из Италии: «Воспоминания о Св. Елене» графа Лас Казеса, т. 1 (1823).
22
В разных местах (лат.).
23
Том первый (франц.).
Турки отступили из-под Миссолонги — неведомо почему, так как они оставили большое количество провианта и боеприпасов, а гарнизон не делал против них вылазок, по крайней мере успешных. В этом году они не осаждали Миссолонги, зато бомбардировали Анатолико [24] вблизи Ахелуса — деревню, хорошо запомнившуюся мне с 1809 г., когда я, с пятьюдесятью албанцами, проехал всю эту часть страны, включая Миссолонги.
Есть слух, что Вриони Паше стало известно о восстании близ Скутари; ходят и другие слухи. Что до меня, то я состою в переписке с главарями, но и их сообщения разноречивы.
24
…бомбардировали Анатолико… — Турецкие войска во главе с Вриони атаковали Анатолико в октябре 1823 г. После бомбардировки 11 декабря 1823 г. осада была снята и турки отступили.
А. Николюкин
Сулиоты, как здесь, так и в других местах, прониклись ко мне симпатией; во всяком случае, свели или возобновили со мной знакомство (ибо я оказывал им и их семьям всю помощь, какую позволяли обстоятельства) и видимо желают, чтобы я стал во главе их (если можно так сказать). Сейчас мне этого не хотелось бы — и без того уже слишком здесь много главарей и группировок. Однако, если это окажется необходимым, что ж — из всех здесь сражающихся они признаны лучшими и храбрейшими — может статься, я и возглавлю такой отряд; с ним, как мне кажется, можно кое-что сделать и в Греции, и за ее пределами (как тут, так и там многое требует вмешательства). Я мог бы содержать их на собственные средства, конечно если мои теперешние доходы и состояние можно считать неизменными. Число их не превышает тысячу человек; из них настоящих сулиотов не более шестисот; зато считается, что каждый (это может показаться бахвальством, но так недавно сообщалось в газетах) стоит пяти европейских турок или десяти азиатских! Как бы то ни было, они ценятся весьма высоко, и мы с ними большие друзья.
На материке содержание солдата обходится в 25 пиастров (т. е. несколько более двух долларов) в месяц на своих харчах; или пять долларов, включая харчи. Таким образом, примерно на две-три тысячи долларов в месяц (доллар здесь стоит 4 шилл. 2 пенса, а не 4 шилл. 6 пенсов, как в Англии) я мог бы содержать от пятисот до тысячи таких воинов столько времени, сколько понадобится; средств моих на это более чем достаточно (если они останутся таковы, как сейчас). Мои личные потребности весьма скромны (если не считать расхода на лошадей, ибо я плохой ходок), а доходы весьма значительны для любой страны, кроме Англии (я имею столько же, сколько получает президент Соединенных Штатов! или английский министр, или французский посол в Вене и при всех больших дворах — примерно 150000 франков), да еще около 3000000 франков я рассчитываю выручить от продажи поместья. Итак, я могу (добавив сюда еще то, что нам достанется по обычаям войны) некоторое время содержать довольно многочисленный клан, племя или орду; а так как у меня при этом не будет иных целей, кроме благоденствия Греции, то можно надеяться, что это сослужит ей полезную службу.