Келпи. Кольцо добра
Шрифт:
Всю ночь Стася не могла уснуть, она продолжала смотреть на звезды за окном, размышляя о произошедшем. Несомненно, она любит Ларри и будет любить всегда, но пропасть, лежавшая между ними, бездонна, и пока Килломара жива, пока он несет в себе ее черты, переступить ее они будут не в силах. Она никогда до конца не забудет о его чудовищной сущности, о поступках, которые он совершал, об опасности, которая исходит от него. А ей так хотелось почувствовать себя спокойно, хотя бы ненадолго!
Поглощенная своими переживаниями, Стася не заметила, как пробежало время. Войска Килломары затянули восточные долины, но пока
В то же время очередной месяц был уже на исходе, и Стася, к своему огорчению, заметила перемены в поведении Ларри, который стал более раздраженным и несдержанным, он повышал голос на собраниях, иногда у него случались вспышки гнева, но хуже того: она чувствовала угрозу по отношению к самой себе, или же ей только казалось? Стася испытывала чувство вины и неловкости и потому старалась, по возможности, избегать его общества, что было нелегко сделать, находясь в маленькой крепости на вершине скалы.
Еще больше избегала она встреч с Даголланом, и когда изредка они сталкивались в темных коридорах замка, то оба краснели, смущенно кивали и старались побыстрее пройти мимо, не поднимая головы и не глядя друг на друга.
Стася проклинала тот день, когда Ларри пришла в голову эта блестящая идея, превратившая ее жизнь в ад.
– У меня комплекс вины и мания преследования, – жаловалась она Анжелине, единственному другу и советчику в женских вопросах, – Я все время жду, когда Ларри начнет предъявлять мне претензии, возможно, мне только кажется, но это похоже на паранойю, я вижу то, что хочу видеть! Я начинаю думать, что совершила ошибку, придя в Граничные земли. Я недостойна быть королевой, у меня нет сил победить Килломару, и я не знаю, что мне делать. Я хочу вернуться назад, в мир людей!
– Успокойся, мир людей скоро падет, как Медный замок, – заметила Анжелина. – Прекрати, Стейси. Давай подождем, как знать, может быть, у тебя и правда родится ребенок, который сумеет то, что не смогла ты. В конце концов, у него сильные родители, и если с детства воспитывать его правильно, если он будет изначально знать свою миссию – ему будет легче, чем тебе. К тому же, возможно, это будет мальчик. Все-таки, война не место для девчонок!
Стася старалась прислушиваться к своему организму, но не замечала никаких перемен, кроме, разве что, слабости, но, возможно, она стала просто следствием пережитых волнений.
Тем временем оставалось около трех дней до следующего перерождения, и Ларри жил ожиданием, что не добавляло ему положительных эмоций.
Проснувшись утром, он почувствовал головную боль и усиленное сердцебиение, кроме того, мышцы во всем теле ныли, вынуждая постоянно двигаться, он не мог расслабиться ни на минуту. Он расхаживал по комнате, распихивая ногами попадавшиеся на пути табуреты и поленья. Ларри испытывал страх перед невыносимой болью и тоску от измучившей его за долгие годы безысходности. Он потерял давно потерял надежду.
– Тебе нездоровится? – с беспокойством глядя на него, спросила Стася. Она осторожно попыталась обнять его.
– А что это разве новость? – резко ответил он, отстраняя ее руку.
– Прости, я только хочу помочь.
– Ты уже помогла, спасибо. Когда оживила меня.
– Ларри, я хотела, как лучше, я не хотела потерять тебя, пожалуйста, пойми, без тебя моя жизнь не имеет смысла…
– Вот как? – он стремительно обернулся, и Стася увидела, что его глаза потемнели от гнева. – Неужели?
– Что ты хочешь сказать? – Стася испуганно сжалась, прислонившись кровати. Она боялась вспышек ярости, еще с того дня в Москве, когда он впервые пытался убить ее.
– Почему ты не могла позволить мне спокойно умереть? Я был бы избавлен от того кошмара, который называется моей жизнью, а ты могла бы соединиться со своим любовником к всеобщей радости! И все были бы счастливы и довольны! Ты же ведь этого хочешь?
– Ларри, что ты такое говоришь? – растерянно прервала его Стася. – Я понимаю, это не твои слова, но сейчас ты оскорбляешь меня, и совершенно незаслуженно… Ты должен бороться со своей темной половиной, должен не дать ей победить себя!
– Давай такие советы себе! Ты и сама не ангел, как оказалось, у тебя тоже имеется темная половина! – он приблизился, выпрямился во весь рост и теперь выглядел угрожающе, – С меня хватит этого лицемерия! Думаешь, я не знаю, что твоя подружка говорит обо мне? Думаешь, я не знаю, что ты и сама предпочла бы быть с ним, а не со мной? Что приношу тебе только страдания, в то время, как он…
– Ларри, прекрати! – Стася бросилась к нему, – Ревность не к лицу королю! Вспомни, что ты обещал не возвращаться к этой теме! Вспомни, что ты толкнул меня к другому мужчине, вспомни, что мне не нравилось это решение! И я устала объяснять, я лишь выполняла твою волю, это был только мой долг… И поверь, все это не доставило мне ни малейшей радости, более того, моя жизнь стала настоящим адом, с тех пор, как это произошло! Мы с Дагом даже не заговорили ни разу после…
– Долг?! Хорош долг! А что ты еще готова сделать ради долга?! Ты не знаешь, что такой ад, Стася! Я не хочу больше ни видеть, ни слышать тебя! Моя мать была права насчет твоего семейства! Вы худшее, что есть в этом мире! – внезапно он замахнулся, но Стася, не отступив, продолжала смотреть ему в глаза.
– Ларри, если ты ударишь меня сейчас, – сказала она, стараясь сохранять спокойствие, хотя голос ее задрожал, – Я вряд ли уже смогу простить тебя. Пожалуйста, остановись!
Он замер, сжимая руку в кулак, а потом опустил ее, раздраженно передернув плечами.
– У меня и в мыслях не было бить тебя, – ответил он, – Тем более, что тогда мы бы вряд ли уже продолжили разговор когда-нибудь… Но я вне себя от ярости! И, пожалуй, я знаю, что с этим делать! Зачем мне бить женщину, когда есть мужчина!
И он с силой ударил деревянную балку, поддерживавшую балдахин кровати, которая с грохотом обрушилась на пол, и с быстротой молнии бросился прочь из комнаты. Стася замерла от неожиданности, а потом, вне себя от ужаса, побежала за ним. Его нужно остановить, пока он не совершил непоправимое! Пока не сделал того, о чем неизменно пожалеет после! Он не понимает, что делает, тьма уже завладела его сердцем!