Кельтская загадка
Шрифт:
Мы, однако, сидели в библиотеке, превосходно подходящей для данного случая. Довольно большая, впечатляющая комната, тоже в задней части дома, рядом с солнечной, она была обшита очень темными деревянными панелями, в ней стояли большие кожаные кресла и письменный стол, такой громадный, что, должно быть, дом строился вокруг него. Библиотека, видимо, служила Эмину Бирну и кабинетом. Шторы из красного бархата от потолка до пола на очень больших окнах были задернуты, чтобы не допускать в комнату дневной свет и, к сожалению, воздух. Я ощущала своим, подчас чрезмерно чувствительным, носом легкий запах антисептика.
По контрасту со спокойной изысканностью внешней стороны дома эта комната была загромождена чуть ли не до состояния хаоса. Бирн, очевидно, был заядлым коллекционером, притом не особенно разборчивым. Это не значит, что собранные
Картины на стенах, все написанные маслом, были мрачными, на них главным образом были изображены большие парусники, сражающиеся со стихиями или с вражескими кораблями. Вдоль одной из стен тянулись застекленные витрины с очень древним оружием, в основном мечами и наконечниками копий, внизу стояли необычные железные котлы, некоторые, по меньшей мере, двенадцати дюймов в диаметре, некоторые еще больше; я решила, что это котлы железного века. Все это размещалось на фоне задника из того же красного бархата, что и шторы. Оглянувшись, я решила, что на убранство комнаты потребовались десятки тысяч долларов и около мили бархата. Один меч, клинок которого был изъеден временем, висел на стене позади стола, другой — очевидно, особенный — лежал под стеклом на столе. Коллекция, что и говорить, была впечатляющей, но придавала происходящему какой-то зловещий оттенок. Она навела меня на мысль, что жизнь Эмина Бирна представляла собой своего рода затяжную битву.
Телевизор с видеомагнитофоном находились на подставке перед письменным столом, под телевизор была подложена стопка книг. Подставка стояла рядом со стулом, и с того места, где, позади более важных в жизни Эмина людей, сидели мы с Алексом, создавалось впечатление, что говорящая голова находится там, где находилась бы, будь Эмин жив и сиди за столом. В нормальной обстановке я бы захихикала при этой мысли, но тут было не до смеха.
Все мы, кроме Бреты, которая угнездилась в большом кресле и теребила кружевной носовой платок, сидели на довольно неудобных складных металлических стульях двумя полукругами перед столом. Видеомагнитофоном управлял Чарльз Маккафферти из фирмы «Маккафферти и Макглинн». По крайней мере, думаю, что Маккафферти. Он и его партнер носили совершенно одинаковые дорогие костюмы, темные, хорошо скроенные, жилеты из той же ткани с часами на цепочках, белые рубашки с сильно накрахмаленными воротничками, отложными манжетами и серебряными запонками. Кроме того, у них были почти одинаковые прически и дорогого вида очки для чтения, позволявшие взирать свысока на остальной мир. Различали их, видимо, по рисунку на серебристо-серых галстуках — на одном были ромбы, на другом полоски, очевидно, выражавшие их представление о сильной личности. Мысленно я прозвала их Твидлдум и Твидлди. [2] Знаю, что не стоит постоянно давать людям прозвища, зачастую уничижительные. Однако, что делать, я очень плохо запоминаю фамилии. И как бы я ни прозвала их, Маккафферти и Макглинн, видимо, неплохо преуспевали. Выглядели они благоденствующими, несмотря на одинаковую одежду. Унизительно было думать, что деньгами, которые они истратили на свои наряды, я могла бы оплатить закладную.
2
Твидлдум и Твидлди — человечки-близнецы в английском детском стихотворении.
— Сейчас вы узнаете от Маккафферти или Макглинна — для меня нет разницы, что один, что другой, — условия моего завещания, — продолжал Эмин Бирн после очередного долгого приступа отдышки. Твидлдуму не понравилось замечание Бирна, что он и Твидлди неотличимы друг от друга, хотя я была согласна с ним полностью. Три ведьмы, как я уже окрестила их, перенесли внимание от нас вновь к телевизору.
— Чтобы не томить вас ожиданием, я оставил свою компанию «Бирн Энтерпрайзис» своим дочерям Этне и Фионуале, или Эриу и Фотле, как я называл их в детстве, и, фактически,
Оба сердито заерзали на сиденьях, а искаженное от усилий лицо продолжало говорить:
— Думаю, если мои дочери не найдут способа избавиться от этих бездельников, их наследство быстро станет ничего не стоящим.
Моей жене Маргарет я оставил «Второй шанс», включая сюда землю, дом и все, что в нем есть, за двумя исключениями, Коттеджем Розы, о котором скажу потом, и коллекцией древнего оружия, карт и рукописей, которую, по предыдущей договоренности, я оставляю дублинскому Тринити-колледжу. Кроме того, я предоставил ей денежное содержание, которое большинство людей сочло бы щедрым, но она наверняка сочтет жалким. Содержание дома и сада будет для Маргарет поучительным: возможно, она начнет понимать, во что обходились ее роскошества, обладание которыми она считала своим долгом. Если в ближайшее время Маргарет не найдет себе мужа или другого источника дохода, думаю, она вскоре его продаст.
Судя по желвакам, проступившим на челюстях Маргарет, и резкому вдоху, она была не особенно довольна услышанным.
— Моей младшей дочери Брете, которая до того, как покинула в ярости дом два года назад, была моей любимицей, моей Банбой, — уверен, что для двух других моих дочерей это не новость, — я не оставляю ничего. Она сказала, что презирает мои деньги, поэтому не получает ни гроша.
Брета не сказала ничего, лишь наклонилась, возможно, скрывая лицо, и подняла черепаху, заползшую под ее кресло. Принялась поглаживать ей головку, словно на свете не существовало других занятий.
— Я оставил, надеюсь, щедрую сумму для прислуги «Второго шанса». Кроме того, распорядился относительно ежемесячной стипендии Майклу Дэвису, если он согласится продолжить образование. Искренне надеюсь, что он примет мое предложение и добьется кое-чего в жизни. Он значительно облегчил мне бремя последних нескольких недель.
Все обратили взгляды на Майкла, но я не увидела ни одного дружелюбного. Майкл выглядел искренне благодарным за эту заботу, однако его наморщенный лоб указывал, что он не знает, чем облегчил бремя Эмина.
— Коттедж Розы, все находящееся в нем и участок, на котором он стоит, я оставляю Алексу Стюарту из Торонто — надеюсь, сегодня он находится здесь. Именно Алекс дал мне второй шанс, за который, несмотря ни на что, я благодарен, что бы тогда ни говорил, и хотя он отверг предложенное вознаграждение при моей жизни, надеюсь, сейчас он его примет. Коттедж Розы доставлял мне громадное удовольствие, думаю, Алексу он тоже понравится.
Коттедж Розы, подумала я, пожалуй, не то небольшое состояние, на которое я надеялась для Алекса. Алекс выглядел несколько ошеломленным этим известием. Мне внезапно представился каменный коттедж с сияющим цветами двором, миниатюрной версией сада «Второго шанса». Изобилие роз, поскольку он так назывался. Красных и белых, решила я, окутывающих арку над входом. Само собой, тростниковая крыша. Внутри побеленные стены и темные открытые балки, огромный камин с горящими поленьями, вырезанный из дерева лебедь на каминной полке. Большие удобные диваны, мягкие, обитые ситцем. Какого цвета? Нежно-зеленого? Морской волны? Нет, розового, пыльно-розового. Цвет должен быть розовым. Но большие, мягкие. Диваны, на которые можно залечь с хорошей книгой и стаканом шерри под рукой. Алексу наверняка придется модернизировать кухню и водопровод, но это будет замечательно. Я помогу ему. Шкафов будет не хватать, но я пришлю ему в подарок парочку антикварных из магазина. Мелкие детали. В общем, коттедж был замечательным. Возможно, придется заново отполировать полы, широкие доски темного цвета, с небольшими коврами, скорее всего из хлопка, зелеными, кремовыми, оттеняющими розовый цвет…
Мою мысленную экскурсию прервала атмосфера физического напряжения в комнате. Когда я вернулась к действительности, Маргарет была такой напряженной, что на шее выступали жилы, и даже сзади мне было видно, что ее челюсти крепко сжаты. Брета громко всхлипнула. Ее старшие сестры втянули головы в плечи. Эмин говорил об Алексе, и пока что сдерживаемый гнев в комнате готов был вот-вот выплеснуться. Возможно, они не особенно радовались счастью Майкла, но Алекс почему-то очень их бесил.
Лицо на экране умолкло на несколько секунд, чтобы отпить жидкости через соломинку.