Кельты. Воины и маги
Шрифт:
Имя Дагда означает «Хороший Бог», но «хороший» не в этическом смысле – здесь имеется в виду, что он «хорош во всем», то есть всемогущ и всеведущ. Дагда – отец племени, его покровитель и благодетель. Можно сразу сказать, что это типичный, основополагающий образ всех кельтских мужских божеств в Ирландии и за ее пределами. У кельтов не было «специализированных» богов войны, мудрости или солнца, что указывает на всеобъемлющие полномочия их племенных покровителей. Это умозаключение помогает понять, почему на протяжении всей кельтской зоны оседлости почиталось огромное количество богов, а, за редкими исключениями, территории, на которых поклонялись каждому из них, ограничены. Кроме того, на этом основании можно сделать вывод, что для кельта имели значение лишь местные божества, равно мужские и женские, покровительствовавшие его племени, а мир сверхъестественного, существовавший бок о бок с миром реальным, был открыт для простого
Как уже говорилось, супругой Дагды на время Самайна становилась богиня природы. Под именем Морриган, Королева Призраков, она часто упоминается в ирландских сказаниях; соотносимы с ней и такие наводящие ужас имена, как Немайн (Паника) и Бадб Катха (Ворон Битвы); в других контекстах присутствуют имена, к примеру Маха, Медб или Мэва, несущие символику, связанную с лошадью, вернее, с кобылой. Кельтские богини схожи по функциям с богами, но имеют не просто племенное или общесоциальное значение. Они олицетворяют собой природу и покровительствуют определенным территориям независимо от того, кому эти территории принадлежат – кельтским племенам или захватчикам, – и несут в себе одновременно созидательное, соотносящееся с изобилием и плодородием, и разрушительное начало; с ними связана солнечная, лунная, зооморфная или топографическая символика.
Таковы главные действующие лица Самайна, которым возносились почести. В ночь накануне праздника, единственный раз в году, земной мир становился ареной действия магических сил. Волшебные существа выходили из пещер и холмов, простые смертные могли получать приглашение погостить в Ином мире, а чудовища злоумышляли против королей, и даже крепостные стены не служили преградой яду и огню.
Бельтайн (Beltine), или Сетсамайн (Cetshamain), второй значительный праздник в Ирландии, тоже по преимуществу скотоводческий, отмечался по современному календарю 1 мая и предварял начало теплого времени года, когда домашний скот переводили на подножный корм, выпуская на открытые пастбища. Одним из главных атрибутов этого праздника были огромные костры – подобное увеселение сохранилось и в христианские времена, а традиция проводить животных между двумя кострами, чтобы защитить их от болезней, зафиксирована в письменных источниках как языческий обряд, совершавшийся под присмотром друидов. Название «Beltine», включающее в себя кельтское слово, которое означает «огонь», возможно, связано с именем бога Белена (Belenus), широко почитавшегося в Северной Италии, Юго-Восточной Галлии и Норике (карта 8). Белен, по-видимому, – один из древнейших среди известных кельтских богов, и его культ связан прежде всего со скотоводческим укладом.
Два других ирландских сезонных праздника, Имболк (Imbolc) и Лугназад (Lugnasad), отмечались, соответственно, 1 февраля и 1 августа. Меньше всего известно о Имболке: во-первых, с давних времен считается, что он знаменовал собой начало дойки овец, а во-вторых, с наступлением христианской эры он совпал с праздником святой Бригиты в христианском календаре. Языческой предшественницей этой святой была ведунья Бригита – дочь Дагды, богиня плодородия, покровительница учености и врачевания. Следы увековеченного надписями и названиями местностей культа Бригиты, чье имя созвучно с санскритским B rhati (Благородная, Возвышенная), можно проследить и на континенте. Предположение, что Имболк мог быть связан с овцеводством, представляется разумным, поскольку, хоть эти животные и не обладали особым обрядовым статусом, в отличие от быков, кабанов и собак, названия которых входили как элементы в имена божеств и простых смертных, обработка овечьей шерсти была важной составляющей домашнего хозяйства кельтов.
Нельзя исключать возможность того, что изначально Имболк был общинным торжеством какой-то одной культурной или профессиональной группы населения. Сказания о боге Луге (Lug), ясно указывают на то, что если не сам праздник, то по крайней мере его название было принесено в Ирландию извне поздними переселенцами. По своей сути Имболк больше, чем все остальные известные ирландские праздники, соответствовал аграрному циклу. Он отмечался 1 августа – в разгар летнего перегона овец на пастбища – и, таким образом, плохо соотносился с циклом скотоводческим. Скорее он был предвестником созревания зерна, и в этом опять можно усмотреть специфику отношений кельтов с миром сверхъестественного: устраивавшиеся торжества служили гарантией того, что осенью будет собран обильный урожай, и вовсе не являлись проявлением благодарности за дары природы. Понятие благодарности не укладывалось в схему магического культа – общество заранее совершало ритуал, который, при соблюдении всех правил, должен был непременно привести к желаемому результату.
Образ Луга в мифах свидетельствует о том, что этот бог – «новичок» среди ирландских божеств.
У ирландского августовского праздника было и другое название – Брон Трограйн (Bron Trograin – «Неистовство Трограйна»). Этому божеству, не упоминающемуся в другом контексте, приносились жертвы ради изобилия и плодородия; в нем также можно усмотреть смутный образ племенного бога, которого затмил своим появлением Луг.
Из античных и ирландских источников известно, что календарь, по которому отмечались все праздники, был основан на наблюдениях за луной и исчислял не дни, а ночи. Можно предположить, что выбор даты торжеств был привилегией друидов, решавших, благоприятно ли время для праздника, или исходивших из каких-либо других соображений.
Итак, ритуальная сторона кельтского года, временными вехами которого служили праздники, была подчинена насущным бытовым нуждам, но считалось, что благополучие tuath или племени зависит еще и от способности короля или вождя выполнять возложенные на него обрядовые функции. Этот вопрос подробно освещен в древнеирландских текстах, и можно заключить, что неурожай хлеба, болезни скота и прочие беды обычно объясняли несостоятельностью короля в качестве посредника между сверхъестественным и земным мирами, а причиной этой несостоятельности мог стать физический или сакральный недостаток – ведь каждое действие властителя было публичным и сопровождалось многочисленными обрядами.
Тема ритуального значения королевской власти достаточно разработана в научной литературе и не требует подробного обсуждения в данном исследовании, но об основных аспектах упомянуть все же необходимо. Прежде всего, в Ирландии король выступал смертным супругом местной богини природы. В Таре королей брали в мужья Этайн или Медб. Богиня преподносила своему избраннику кубок, что символизировало в кельтском обществе заключение брачного союза; в некоторых мифах молодой король встречает богиню возле колодца или родника, где она поджидает его в облике прекрасной девы. Второй спутницей короля становилась смертная женщина, но ее обрядовые функции не вполне ясны, в отличие от ритуального статуса цариц арийской Индии. Мифы о Таре посвящены в основном восхвалению «совершенного правления», рассказам о королях, под властью которых земля дарила обильные урожаи и весь миропорядок был устроен идеально. Но короли старели, и появлялись опасения, что их немощь станет причиной повсеместного упадка, земля истощится, людям перестанет сопутствовать удача. Божественная супруга дряхлеющего короля превращалась в гнусную ведьму, теряла свой благотворный дар по мере того, как силы покидали ее смертного мужа, и, наконец, возникала необходимость подыскивать нового спутника – залог дальнейшего процветания королевства. Без сомнения, кельтские вожди, по крайней мере в расцвет языческой эпохи, зачастую принимали лютую, но полную сакрального смысла смерть: в мифах присутствуют многочисленные иносказательные пассажи о том, как они погибали от ран, в воде и в огне, среди верховных чародеев, в присутствии ведьмы и бога – покровителя племени.
Племенные и природные божества. Возможно, более подробный разговор об уже упоминавшихся кельтских божествах следует начать с описания их поведения и внешности такими, какими они предстают в ирландской мифологии, а не с абстрактной классификации на основе других источников, например изящной иконографии, представленной римскими скульпторами, – так будет честнее по отношению к древним кельтам.
В сказаниях, связанных с Самайном, Дагда – гротесковая фигура. Он наделен великой силой и неумеренным аппетитом, носит куцую одежонку слуги, его оружие – огромная палица, которую приходится возить на телеге, а принадлежащий ему волшебный неисчерпаемый котел изобилия обладает свойством дарить вечную молодость и вдохновение. Вероятно, известняковая скульптура, портрет обнаженного мужчины с палицей (Керн-Аббас, Дорсет), посвящена богу со схожими полномочиями, а в Галлии подобный архетип, хоть и в более цивилизованном варианте, воплощает в себе Суцелл (Sucellos – «хорошо ударяющий»), владеющий молотом и чашей или блюдом, которые в данном случае выступают аналогом котла.