Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 – наши дни
Шрифт:
Второй важный вопрос, который ставит советская экономическая история, – почему после 1970-х годов темпы роста снизились. Экономисты спорили о причинах и предложили широкий спектр ответов. По мнению одних, диктатура сковывала свободу мысли и изобретательство, по мнению других – слишком много ресурсов НИОКР направлялось в военную сферу в ущерб гражданской промышленности. Третья группа авторов видела в этом доказательство невозможности экономического планирования. По мнению четвертых, развитие промышленности за счет сельского хозяйства привело к исчерпанию излишков рабочей силы. По мнению пятых, стимулы фирм искажались из-за плановых заданий по выпуску и мягких бюджетных ограничений, заставляя их скапливать труд и другие ресурсы, вместо того чтобы высвобождать их для других игроков в экономике. Рассмотреть этот вопрос полезно в свете китайской истории, к которой мы вскоре перейдем.
Индустриализация «Большого толчка»: Япония
Для Японии Вторая мировая война окончилась сокрушительным поражением. Воссоздавать с ровного места предстояло не только промышленность, – пересматривать пришлось и те национальные ориентиры, которые определяли развитие страны со времен реставрации Мэйдзи. С империализмом было покончено, от лозунга «сильная армия – богатая страна» осталась только «богатая страна». И эту задачу Япония решила исключительно успешно. Темпы роста душевого ВВП поднялись с 2 % в год в 1870–1940 годах до 5,9 % в 1950–1990 годах. Наивысших темпов страна достигла в период с 1953 по 1973 год, когда ее душевой ВВП рос на 8 % в год. В результате по уровню жизни Япония сравнялась с богатыми странами.
И добиться столь впечатляющих успехов она смогла лишь полностью пересмотрев политику в области технологий, сформулированную в период Мэйдзи. Вместо того чтобы приспосабливать западные технологии к условиям низких зарплат (то есть сокращать использование капитала и повышать использование труда), Япония нацелилась на самые крупномасштабные и капиталоемкие технологии. На развалинах войны выросла передовая промышленная экономика, и цены на факторы производства приспособились к новым капиталоемким условиям, а не наоборот.
На начальной стадии право выбирать технические решения закреплялось не за частными фирмами, а за государственными институтами. Самым известным из них стало Министерство внешней торговли и промышленности (МВТП), хотя свою роль сыграли и другие институты. Эти государственные структуры выросли из довоенных институтов Японии.
В 1950-е годы многие японские отрасли обрабатывающей промышленности не достигали размеров, необходимых для реализации экономии от масштабов и достижения высокой производительности. Минимально эффективный размер сталелитейного завода составлял 1–2,5 млн тонн. Единственным заводом в Японии, достигавшим этих размеров, был металлургический завод в Явате мощностью в 1,8 млн тонн. Мощность остальных предприятий не достигала 0,5 млн тонн в год, и в итоге уровень производительности японской сталелитейной промышленности был вдвое меньше, чем в США. Перед МВТП стояла цель перестроить отрасль таким образом, чтобы сталь выплавлялась на заводах эффективных размеров. Сделать это МВТП могло благодаря тому, что контролировало банковскую систему и распоряжалось иностранной валютой, необходимой для импорта железной руды и коксующегося угля. К 1960 году вся сталь производилась на заводах эффективного размера, а ее выпуск увеличился с 5 млн до 22 млн тонн. В 1960-е и 1970-е годы МВТП продолжало руководить инвестициями в сталелитейной отрасли. Новые мощности создавались на заводах таких размеров, которые позволяли извлечь всю экономию от масштабов и применить лучшие современные технологии. Япония опережала США по темпам внедрения кислородно-конверторного процесса и непрерывного литья стали.
Подход, ориентированный на крупномасштабные капиталоемкие технологии, был взят на вооружение и в других отраслях. Важным примером служат судостроение и автомобилестроение. Если в Латинской Америке производство автомобилей стало ярким примером неэффективности импортозамещающей индустриализации, то в Японии оно стало средоточием высокой производительности. Фирмы, преобладавшие в этой отрасли промышленности после войны, были основаны еще в межвоенный период. В 1920-е годы свои заводы в Японии построили американские фирмы, но закон 1936 года заставил их прекратить деятельность. Развитие японских фирм поддерживалось с помощью военных заказов на поставку транспортных средств, и в результате отрасли удалось развить проектные мощности и инженерный потенциал, которые легли в основу послевоенных успехов. К 1960-м годам ведущие японские автомобилестроительные предприятия создали сборочные заводы, соответствовавшие минимально эффективному масштабу выпуска (на тот момент он равнялся 200 тыс. единиц техники в год). А к 1970-м годам на заводах появились штамповочные производства и стали использоваться несколько конвейерных линий, что повысило минимально эффективный масштаб до уровня свыше 400 тыс. автомобилей. К тому времени японские заводы обгоняли по капиталоемкости фабрики США, а издержки выпуска их продукции были ниже.
Но, помимо этого, предстояло решить важнейший вопрос о рынках сбыта для выросшей японской промышленности. Немалая доля продукции потреблялась внутри страны. Так, сталь во многом шла на автомобильные и судостроительные заводы. По мере возрастания основного капитала, резко рос спрос на труд. В результате низкооплачиваемая работа, характерная для сельского хозяйства и мелкой обрабатывающей промышленности, уходила в прошлое. Значительную часть продукции обрабатывающей промышленности могли купить японские рабочие. Тем не менее они не потребляли все изделия сверхкрупных японских фабрик – и страна сделала ставку на экспортные рынки. Важнейшим из них были Соединенные Штаты. Получение доступа к американскому рынку выходило за рамки полномочий МВТП. Соединенные Штаты могли бы продолжить ту политику высоких пошлин, которую они проводили с 1816 года, и не пускать японские товары в страну. Однако они предпочли вести свободную торговлю на многосторонней основе. В конечном счете импорт японской стали, автомобилей и потребительских товаров привел к большому снижению производства и занятости на промышленном Среднем Западе Америки. Упадок американского «ржавого пояса» являлся оборотной стороной восточноазиатского «чуда».
Американские заводы решили принести в жертву, так как для США Япония являлась форпостом борьбы с коммунизмом в Восточной Азии.
Индустриализация «Большого толчка»: Китай
Экономическое развитие Китая в последние полвека служит одним из величайших водоразделов в мировой истории. В эпоху перед индустриальной революцией Китай был крупнейшим центром обрабатывающей промышленности в мире, однако конкуренция со стороны британских фабрик разрушила существенную часть его традиционных обрабатывающих производств. Политическая нестабильность, гражданская война и слабость государства не позволили взять курс на эффективную экономическую политику по образцу Японии Мэйдзи. К середине XX века Китай с уровнем дохода в 448 долларов на душу населения входил в число наиболее бедных «слаборазвитых» государств мира.
Победа коммунистов в 1949 году положила начало тридцатилетнему периоду централизованного планирования по советскому образцу. Душевой ВВП начал расти на 2,8 % в год— довольно большими, но не феноменальными темпами (для того чтобы быстро догнать лидеров, требовалось 4,3 %). После 1978 года рост резко ускорился. В 1978–2008 годы душевой ВВП рос на 6,9 % в год.
Что обеспечило Китаю подобный успех? Обычно ответ звучит так: «свободно-рыночные реформы». После смерти Мао в 1976 году новый лидер Дэн Сяопин стал усиливать роль ценовых сигналов в экономике и дополнять централизованное планирование рыночными механизмами. Первые реформы были осуществлены в сельском хозяйстве. В 1978 году на смену коллективной обработке земли пришла система семейной подрядной ответственности, в которой земля коллективных хозяйств предоставлялась в аренду семьям для частной обработки. Задания по поставкам урожая, спускавшиеся коллективным хозяйствам, распределялись между семьями. В 1979–1981 году государство подняло цену, уплачиваемую за поставки сверх задания, и этот доход шел напрямую в карман отдельных крестьян. Сельскохозяйственное производство, в том числе урожай риса, в 1978–1984 годах стремительно рос (хотя впоследствии его рост сильно замедлился), и обычно это ускорение объясняют усилением финансовых стимулов у крестьян.
Второй комплекс реформ также был осуществлен в сельском хозяйстве. Коллективные хозяйства (как и крестьяне в более раннюю эпоху) традиционно занимались обрабатывающим и ремесленным производством. В 1978 году местные партийные руководители получили задание стимулировать мелкое производство потребительских товаров для продажи на свободном рынке. Численность занятых в этих «поселково-волостных предприятиях» увеличилась с 28 млн человек в 1978 году до 135 млн в 1996 году, когда на их долю стало приходиться 26 % ВВП Китая.
На третьем этапе реформы были сосредоточены на тяжелой промышленности, которая до сих пор являлась витриной достижений централизованного планирования. В середине 1980-х годов государство заморозило плановые задания и позволило фирмам продавать продукцию сверх этой величины на свободном рынке. По мере роста производства эти задания все больше и больше теряли свое значение, и в конце концов планирование материальных балансов превратилось в формальность. В 1992 году XIV съезд Коммунистической партии Китая провозгласил целью реформ создание «социалистической рыночной экономики». Фирмы были выведены из подчинения министерств и преобразованы в государственные корпорации, а на государственные банки была возложена задача по финансированию их капиталовложений. С появлением рынка реальное значение приобрели и бухгалтерские балансы, теперь позволявшие дать денежную оценку работе предприятий. В результате неэффективные организации в Китае были закрыты, чего в Советском Союзе достигнуть так и не удалось.