Керченская катастрофа 1942

Абрамов Всеволод Валентинович

С высоты птичьего полета я смотрю на противоположную сторону карьера. В морщинах и ссадинах, в суровом величии и мудром спокойствии, как сказочные богатыри, возвышаются седые камни Аджимушкая. Инстинктивно я чувствую их добрую улыбку и хитроватое подмигивание: "Что, блудный сын, явился! Не мог ты не прийти к нам, кому во время

испепеляющей жажды отдавал столько ласки и горячих поцелуев, не мог не прийти и еще хотя бы раз не прикоснуться к нам, к кому прижимал свое беспомощное тело, ища зашиты от вражеских пуль и осколков". В это мгновение я понял, что этот маленький клочок крымской земли, много раз проутюженный моим телом и густо политый кровью моих друзей, отныне будет для меня и всех оставшихся в живых самым дорогим и священным местом на земле. Отныне я не смогу не приходить сюда для встречи со своими боевыми друзьями, навечно оставшимися здесь. Наконец, я не смогу не приходить с сюда на встречу со своей опаленной взрывами, душимой жаждой, голодом и газами, но победившей смерть, юностью. Отныне Аджимушкай будет для нас живым Иерусалимом и Меккой, и храмом, и местом свиданий. Живые люди разучились верить друг другу на слово, а мертвые не умеют говорить. Нужна бумага, нужно много бумажек того времени, могущих рассказать и подтвердить слова живых. Но их пока нет.

Дорогой товарищ! Молодой и старый! Если у тебя чистая совесть и доброе сердце, если ты с добрыми побуждениями и бескорыстным чувством захочешь узнать правду о людях и о событиях тех далеких дней 1942 г., доверься священным камням Аджимушкая, прислонись к их могучим и добрым с шершавинкой стенам, и они поведают тебе о боевой юности, верной дружбе и беспредельной преданности Родине и воинскому долгу. [285]

285

Будучи в плену, Немцов Н. Д. был завезен с другими пленными в Югославию, а оттуда 7.09.1944 г. в Италию. Через неделю, с помощью итальянской девушки Кажадеи Эдеры, из селения Санта Мария Нуова под г. Форми (область Романья) он бежал из лагеря военнопленных к итальянским партизанам. Их бригадой командовал Дина Знары. Действовали в основном группами: минировали дороги и мосты, препятствовали мобилизации мужчин-итальянцев. Будучи партизаном, научился говорить по-итальянски. После разгрома фашистов друзья рекомендовали остаться в Италии, но тянуло на Родину, хотя Николай Дмитриевич знал, что "за плен ему придется отвечать". Так и получилось. Около года его держали в специальном лагере на одном из рудников Таджикистана, проходил проверку. После этого отпустили домой в пос. Гольма, где были еще живы родители. Уже дома первое время постоянно вызывали "для профилактики" на беседы, постоянно упрекали за плен. Он закончил техникум, работал инженером, перед пенсией стал трудиться рабочим в горячем цеху. После войны женился, вырастил двух дочерей, которым дал высшее образование. В 1988 г. установил переписку с друзьями — партизанами из Италии. Они удивлялись, что так долго молчал, звали в гости, но для поездки требовалось много средств, в которых он был ограничен. В одном из последних писем мне Николай Дмитриевич пожаловался: "Получил письмо от брата одного нашего курсанта. Он спрашивает: почему брат с войны не вернулся, а я остался живой? Ответил ему: значит мне здорово повезло". А я подумал: сколько же в нас злобы и зависти! А может быть, просто глупости, неумения соображать? В январе 2006 г. я получил от него письмо, он жив, относительно здоров, живет в своей Гольме.