Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II
Шрифт:
Он кивнул им и пошёл вглубь сквера.
Странно: в мире сохранялись ещё островки спокойствия. Где о несчастьях и происшествиях узнавали из газет – или вообще не узнавали… И этот сквер – островок в центре островка.
Выпавший утром снег здесь не растаял, оставался лежать тонким покрывалом. Алексей свернул на боковую аллею, где была врыта в землю массивная деревянная скамья, изрезанная памятными надписями. Рядом высились сваренные из толстых труб перекладина и параллельные брусья. Вокруг, припорошенные снегом, ждали огня кучи палой листвы.
Алексей сел на спинку скамьи, кивком головы предложил сесть
Пиво было отменное. Он даже удивился, что здесь и сейчас такое бывает.
– Значит, к делу, – сказал он. – Я вам рассказываю в общих чертах, после чего вы или соглашаетесь, или нет. Если нет, допиваем пиво и расходимся. Если да, я выкладываю детали. Но после этого уже никаких отказов быть не может. Согласны?
Он говорил нарочито правильно, хотя легко мог объясняться и на любом из жаргонов. Но интуитивно ощущал, что именно так он произведёт самое нужное впечатление.
Ему не нужно было казаться "своим". Он должен оставаться вне заданного круга.
– Ну, – буркнул один из хорьков, невысокий крепыш с приплюснутым носом. Второй, остроглазый, старавшийся казаться глупее, чем есть на самом деле, просто кивнул.
– Я вам даю адрес и ключи. Вы входите, берёте, что хотите. Одну вещь приносите мне, остальное всё ваше. Я с вами расплачиваюсь, и мы расстаёмся к обоюдному удовольствию.
Хорьки помолчали.
– Не… – сказал всё тот же. У парня неплохие инстинкты, подумал Алексей.
– Гонишь, гонишь, – подал голос второй. – Чтобы так вот просто – не бывает. В чём подляна?
– Объясняю предварительно, – усмехнулся Алексей. – Квартиру снимают челноки-китайцы – под склад. Эти челноки купили краденую вещь. Настоящего значения её они не знают. Тот, кто вещь эту им продал, украл её у меня. Мне нужно вещь эту вернуть. Я рассказал достаточно?
Хорьки переглянулись.
– Квартира пустует редко, однако ночами они там все спят – пьяные или обкуренные. Как вы провернёте дело – тихо или силой – меня не интересует. Тихо, конечно, было бы лучше…
– Не знаю, дядя, – морщась, сказал второй хорёк… и не хорёк даже, подумал Алексей, а молодой лис. – Если всё так легко – то чего же сам не возьмёшь? Чего боишься?
– Много вопросов, – сказал Алексей. – Это как раз то, чего я объяснять не стану. Называю сумму. Восемь тысяч долларов. Это вы получите от меня. Плюс, повторяю, всё, что найдёте в квартире.
– А почему бы тебе, дядя, не пойти туда миром и не предложить зелень им? – раздумчиво сказал лис. – Если эта штука только для тебя такая ценная…
Хороший вопрос, подумал Алексей. В самом деле, почему?
– Они знали, что покупают краденую вещь, – сказал он. – Я хочу их слегка наказать. Есть и другие причины, но эта – главная.
С полминуты все молчали.
– Ладно, – сказал наконец лис. – Берёмся. Берёмся, Мака?
Плосконосый кивнул.
– Только вот что, дядя… Десять тонн.
– Хорошо, – легко согласился Алексей. – Но больше никакой торговли. Серьёзное дело, а не ташкентский базар. Значит, в принципе – договорились. Продолжать дальше?
Оба изобразили согласие.
– А словами?
– Ну, это… согласны.
– Оба?
– Ну, в натуре…
– Итак, вещь эта представляет
– А что за камешек? – как бы не заинтересованно спросил лис, весь подавшись вперёд.
– Исландский шпат. Поделочный камень. Если посмотрите сквозь этот кристалл на что-то, увидите, что изображение двоится. Если бы этот конкретный кристалл не имел прожилок, он мог бы стоить долларов сто-сто пятьдесят. То есть продать его кому-то дороже, чем я предложил, вы не сможете. Я мог бы сказать, что это семейная реликвия или что-то ещё, но врать не стану. Это мой инструмент. Я им работаю.
– Гадаешь, что ли? – хмыкнул лис.
– Лечу, – сказал Алексей. – Вправляю карму… Значит, так. Трёх дней на всё про всё вам должно хватить. Сегодня у нас понедельник, значит, в четверг кто-то из вас придёт сюда. К скамейке снизу – вот здесь, где сижу, – я приклею записку, когда и каким образом мы произведём обмен. Не слишком сложно?
– Дурь какая-то, – сказал лис. – Почему не договориться сразу?
– За четыре дня? – Алексей покачал головой. – Я никогда не загадываю так далеко. Ну, что?
– Забили, – решился лис. – А, Мака?
– Забили, – сказал плосконосый.
– Вот здесь аванс – пятьсот баксов. А это адрес и ключи. На всякий случай предупреждаю…
– Не нужно, дядя. Пуганые…
– Не поняли, значит. Если записки не будет в четверг, приходите каждые три дня. Если за две недели я не появлюсь, значит… Тогда не поленитесь – увезите эту штуку на водохранилище и утопите где-нибудь в глубоком месте.
– Во как… Она что же – радиоактивная?
– Нет, конечно. Просто неумелым людям долго ею владеть нельзя. Начинаются всякие невезения, несчастья…
– Как у этих китайцев долбанных? – спросил лис.
– Как у этих китайцев, – совершенно серьёзно сказал Алексей. – Они слишком долго ею владели.
Он отдал им оставшееся пиво и отпустил. С поворота на центральную аллею лис обернулся. Алексей в их сторону уже не смотрел, сидел и ковырял прутиком асфальт. Он видел себя их глазами: непонятный, опасный дядька, хочет непонятно чего. Они долго будут обсуждать ситуацию, а не плюнуть ли и не исчезнуть с авансом, что он, искать их станет? – но не решатся, будет мешать мутный страх. Они сегодня же пойдут по указанному адресу, намозолят глаза контрразведке Батыя, и завтра или послезавтра их возьмут и повезут к Батыю на предмет поговорить, и тут надо будет не прозевать. Алексей испытал лёгкий укол совести, он нацепил хорьков на крюк, и даже просто остаться в живых у них теперь шансов двадцать из ста, а уж ощущений и переживаний будет… но они подрядились не цветочки собирать, а грабить живых людей… он всё ещё видел себя сидящего, а потом как-то сразу оказался за рулем потрёпанной "мазды", и тогда усилием внимания он сместил эту картинку чужого зрения влево и вниз, чтобы не мешала. И голоса хорьков он тоже выделил в отдельный и как бы неслышимый звуковой поток, примерно так человек засыпает под шум, просыпаясь на что-то важное – на тревожный сигнал… Новые умения давались легко, наставник и ученик находились теперь в одном теле и не разлучались ни на миг.