Кей&Джема
Шрифт:
Солнце теперь было за ее спиной, и девушка отчетливо увидела, вокруг чего суетились люди, пришедшие в их дом с утра пораньше. Это была картина. Полотно. Иначе и не назовешь. И то, что на нем было изображено, буквально сбивало с ног. Ошеломляло, бросало в дрожь, приводило в неистовый ужас.
Граффити четыре-пять квадратных метров выглядело огромным кровавым пятном на белом фасаде здания. Языки пламени, колеблемые ветром, поднимались к небу, озаряя стену багряным блеском. Они плясали, рисуя в воздухе светящиеся узоры и распространяя вокруг себя дикий
Но не пламя испугало девушку. Не оно заставило ее дрожать и коченеть от ужаса. А лица – детские лица, десятками отпечатавшиеся в глотке пожара. В подрагивающем желтом пламени они молили о пощаде, тянули руки и жалобно плакали. В их темных зрачках красными бликами отражалось безумное торжество огня. Они умирали, и их глаза смотрели прямо на нее – на Джему. В них стояла неподвижная, тихая, немая безысходность.
Дети горели в огне.
– Джема! – Из дома выбежала перепуганная тетя Роза и стремительно помчалась к ней.
Девушка чувствовала, как слабеют ее ноги. То, что она увидела, ее поразило.
«УБИЙЦА» – было выведено под рисунком.
Рабочие пытались закрасить это слово – старательно возили кистями и валиками по фасаду, старательно прокрашивая швы. Один из охранников помогал подсоединить компрессор с пульверизатором, чтобы работа пошла быстрее.
– Джема, зачем ты вышла?! – Женщина схватила ее за руки.
– Я… – Девушка не могла отвести глаз от ужасающей картины. Она почти слышала, как кричат эти дети, как они зовут на помощь. Их лица были такими живыми, что гул в ее ушах звенел их тонкими голосами. – Что это?
– Ты не должна была это видеть. – Роза покачала головой и потянула ее в дом. – Твой отец будет недоволен.
Джема в последний раз взглянула на языки пламени, взбирающиеся вверх по стене к балконам.
– Зачем? Кто это сделал? – выдохнула она.
Ноги ее не слушались, руки дрожали.
– Вандалы, – процедила мачеха, подхватывая ее под локоть, – разве таким нужен повод? Лишь бы напакостить.
Она бросила укоризненный взгляд на охранников, позволивших девочке выйти и увидеть весь этот ужас.
– Но ведь это должно что-то значить, так? – Джема остановилась на пороге и обернулась. – Должен быть какой-то смысл, иначе к чему так рисковать? Зачем они это написали?
Роза напряженно улыбнулась и положила ладони ей на плечи:
– Твой отец помогает очень многим людям, и это не всех устраивает, понимаешь? Не все хотят, чтобы наш город жил лучше.
– Я не понимаю, – нахмурившись, сказала девушка.
– Это просто недоброжелатели, – заверила мачеха. – очередные грязные методы политической борьбы, Джема.
– Но… – Она замерла, наблюдая за подъехавшим к ограде особняка минивэном, на крыше которого, скрючившись, сидел странный человек с фотоаппаратом.
Мелькнуло несколько вспышек.
– Стервятники! – прорычала мачеха, вталкивая Джему в дом, чтобы та не попала
Замерев у одного из окон, Джема наблюдала, как ускорились рабочие под вспышками камеры, как принялись ожесточенно закрашивать жуткое граффити.
– Девочка моя, иди к себе, пожалуйста. Собери тетради, – едва удерживая на лице подобие улыбки, процедила Роза. – Распоряжусь, чтобы завтрак принесли наверх. – Она бросила взгляд на часы. – Я отвезу тебя на учебу через час, а пока мне нужно срочно поговорить с твоим отцом.
– Хорошо, – не стала спорить Джема, – буду у себя.
Девушка поднялась по лестнице, вошла в свою комнату и припала к окну: охранники угрозами заставили минивэн покинуть территорию элитного поселка, но, даже отъезжая, фотограф продолжал делать снимки их дома с разных ракурсов. Он стоял на крыше движущегося автомобиля и бесстрашно щелкал затвором.
Джема была потрясена происходящим. Этот человек, рискуя собственной жизнью, фотографировал и фотографировал – так, словно это было для него важнее всего на свете.
Впервые что-то пошатнуло ее веру в счастливое, спокойное и благополучное существование ее тихого мирка.
4
Завтрак ей прямо в комнату принесла одна из горничных – Яна.
Она была младше Джемы или одного с ней возраста, Джема точно не знала: они не общались тесно. Отец и мачеха не приветствовали панибратство в общении с прислугой, поэтому девушка держалась приветливо, но отстраненно. Дружбу ни с кем из персонала не водила, даже если кому-то, как например Яне, искренне симпатизировала. – Обезжиренный йогурт, тост с джемом, кофе без кофеина со сливками. – Горничная поставила поднос на прикроватный столик и сдержанно улыбнулась. – Может, что-то еще принести?
Джема подняла на нее рассеянный взгляд:
– Нет, спасибо.
– Хорошо. Приятного аппетита! – Яна посмотрела на нее с явным сочувствием. – Если что-то понадобится, зовите.
Джема кивнула. Посмотрела на поднос: стандартный набор. Мачеха следила за тем, чтобы она питалась правильно, лично высчитывала количество калорий. Иногда такая забота сильно напоминала оковы, в которые заковывают против воли, но обижать родителей ей не хотелось, поэтому девушка всегда покорно принимала их решения.
– Яна, – позвала она.
Горничная уже почти вышла за дверь.
– Да? – обернулась она к ней.
– Извини, пожалуйста, – Джема пожала плечами, – у меня совершенно нет аппетита. Унесешь обратно?
Яна на секунду застыла в нерешительности, но тут же взяла себя в руки:
– Конечно.
Она приблизилась и взяла поднос.
– Прости, – добавила Джема, нервничая.
Она могла и сама отнести на кухню свой завтрак, но знала, что если мачеха застанет ее за исполнением обязанностей прислуги, то попадет Яне, а не ей.