Кейден
Шрифт:
– Мне нужно идти. У меня клиент.
Я выхожу из офиса, но слышу, как они смеются по ту сторону двери. Чудесно. Надо было держать рот на замке.
К счастью, мой клиент на сегодняшний вечер - Пенелопа Престон. Ей восемьдесят девять. На самом деле, ее внучка была медсестрой, которой платили не для того, чтобы она приходила к ней домой и помогала, а просто чтобы составить компанию. Поэтому она решила, что лучше деньги, которые остались от мужа, она будет платить два раза в неделю мне, чем какой-то медсестре. Все между нами совершенно невинно. Ну, я имею в
Я заглушаю мотор у входа в ее дом и выхожу из машины. Она живет в огромном особняке на краю Гайд Парка. Она купила его вместе со своим первым мужем, когда ей было двадцать, за тридцать тысяч фунтов, и сейчас он стоит десятки миллионов. В этом доме шесть спален, а живет она в нем одна. Пенелопа ни в какую не соглашается его продать.
Я стучу в дверь, и тут же отзывается горничная, впуская меня с широкой улыбкой.
– Кейден. Входи, - говорит она с нежностью. Интересно, она знает, что мне платят, чтобы я приходил сюда, или она думает, что я милый паренек, который просто по доброте душевной проводит время со старушкой.
Пенелопа сидит в гостиной с книгой в руках, как и всегда.
– Ах, Кейден, любовь моя, - она встает и обнимает меня, целуя в обе щеки.
– Как ты, Пен?
Она улыбается, как легкомысленная школьница, и машет рукой.
– Я в порядке. Хотя с твоим приходом стало еще лучше, - сообщает она.
– Надин! – громко зовет женщина. Горничная, Надин, выглядывает из-за двери.
– Подай ужин, будь добра.
– Надин кивает.
– Спасибо.
Я подаю Пенелопе руку, и она с радостью ее принимает, позволяя мне ее довести до столовой.
– А теперь расскажи, как твои дела. Как докторская?
– Не многие знают о моей диссертации. И, конечно же, никто из агентства. Я не уверен, почему не хочу делиться этим, но сложилось именно так. Я рассказал Пен, потому что она умная. Она работала медсестрой в Африке, когда это было также безопасно, как выходить на улицу голой пятидолларовой шлюхе. И, честно, она была для меня, скорее, другом, чем клиентом, несмотря на то, как неловко, что она еще и платит за это.
– Все хорошо, - я выдвигаю стул для нее и задвигаю обратно, когда она садится.
– Тружусь над ней.
Я занимаю место в конце этого огроменного стола, слева от нее.
– Молодежь. Вы не знаете, что такое трудиться, - она закатывает глаза, и я смеюсь.
– Мой второй муж, Томми, работал по двенадцать часов в день, шесть дней в неделю. И у него все еще оставалась энергия, чтобы трахать свою секретаршу каждую ночь, - со смехом произнесла она, подшучивая над собой.
– Хотя если подумать, этот шестой день, скорее, был больше трахательным, чем рабочим.
– В комнату заходит Надин, качая головой, словно уловила конец разговора. Она ставит бутылку пива передо мной и бокал вина перед Пенелопой.
– Что случилось с Томми?
– спрашиваю я.
– Ах, я развелась с ним, - она кивает.
– Но не раньше, чем было переведено приличное количество денег с его нелегальных оффшоров, - она пожимает плечами.
– Он умер пару лет назад.
Я смеюсь, поднося бутылку пива к губам. Пенелопа Престон - женщина с интересной и серьезной историей. Она также обладает весомыми знаниями и колоссальным опытом. Мне часто совестно за то, что она платит мне. Иногда кажется, что все должно быть наоборот. Я пытался уговорить Тора снизить цену, ведь она не хотела ничего, ну... обнаженного. Но он отказался.
Надин приносит в качестве закуски паштет из куриной печени, и, честно, эта женщина может стать лучшим шеф-поваром в городе.
– Спасибо, - я улыбаюсь и подмигиваю ей. Пен шлепает меня салфеткой.
– Что?
– Ты можешь очаровать даже птиц в небе.
– Ну, это моя работа.
Она вздыхает.
– Ох, если бы я была на пару лет моложе.
– Я не сдерживаю смеха, поднимая нож и вилку.
– Думаю, я бы не вылезала из постели.
– Она всегда произносит эту фразу, и я всегда отвечаю ей:
– Я бы так и сделал.
– Она вновь шлепает меня, и я смеюсь, слушая, как она хихикает. Она - одна на миллион, и, честно, из всех женщин в моей жизни эту леди я уважаю больше всего.
Мы делаем то, чем обычно занимаемся в четверг: разговариваем, смеемся, ужинаем, и Пен пьет вино. К концу вечера она уже достаточно пьяна и хихикает, как школьница. Надин приходится помогать ей подняться по лестнице, чтобы уложить в кровать. Как и всегда, я покидаю ее дом с улыбкой на лице.
Я запрыгиваю в машину и еду к себе. Уже почти полночь, и завтра у меня опять куча дел, но, эй, для этого и существует кофе, не так ли?
Проезжая по улицам Лондона, я могу видеть, как люди моего возраста выходят из студенческих баров, пьяные и беззаботные. Как давно я стал далек от всего этого? Когда я думаю об этом, это кажется безумным. Все же я зарабатываю за неделю больше, чем половина из них сможет за год, стоит им закончить университет.
Мне была дана возможность, и я ее взял. Неважно, как тяжело приходится, я никогда не пожалею об этом решении.
Когда я приезжаю домой, то обнаруживаю, что там находится несколько человек. Я обычно наплевательски отношусь к подобной херне, но прямо сейчас я не в настроении.
– Эй! Ты дома, - Итан улыбается, отрываясь от видеоигры. У какого-то парня, которого я не знаю, в руке второй джойстик, и он очень громко вскрикивает, когда Итан отвлекается от игры.
– Ага, я дома, - я пытаюсь не говорить, как мудак, честно.
– Привет, Кейден.
– Я поворачиваюсь на женский голос и вижу Лэйси в кухонном проеме, она одета в коротенькие шорты и майку, чей вырез достаточно глубок, демонстрируя лифчик. Мелисса стоит рядом с ней, она дарит мне слабую улыбку, прежде чем оторваться от стены и подойти к дивану. Парочка человек прохлаждалась в гостиной за пивом.