Кейдж Харман в волшебном мире пегасов
Шрифт:
– Деточка, мне ещё столько всего предстоит сделать, да и тебе нужно возвращаться в постель, пока семья не проснулась. Сегодня нас всех ожидает крайне тяжёлый день.
– Лиэнорри, можешь пообещать мне? – с особой надеждой обратилась Кейдж.
– Что ты хочешь услышать, моя дорогая?
– Обещай мне, что никогда не бросишь меня. И совсем скоро мы снова увидимся.
– Ты даже не представляешь, насколько быстро произойдёт наша будущая встреча. Она обязательно удивит тебя. – заинтриговала Лиэнорри, провожая девочку до её дома. На прощание она поцеловала Кейдж в лоб и нежно обхватила её щёки, и не ушла, пока девочка не взобралась по канату в окно своей спальни. Как только стеклянная створка затворилась, старушка суетливо побежала обратно в конюшню, причитая и ворча о нехватке времени. Оставался лишь час до наступления светового дня – самый опасный период, когда душа особо уязвима, оставаясь на распутье между светлой и тёмной стороной. И Лиэнорри следовало охранять тело Цвейга, чтобы никто не смог посягнуть на его душу. Если всё произойдёт так, как того требуют правила, и не появится чужак, на чьих руках смерть скакуна, то старушка сможет завершить священный обряд.
– Кейдж, если то, что мне сказали – правда, тогда в ближайшие годы ты не выйдешь из спальни. – вопила мать, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. Сэйла кричала так гневно, что прохудившиеся стенки деревянного дома дребезжали от страха, норовя рассыпаться в труху. Девочка вскочила с кровати, еле разлепляя уставшие глаза – после возвращения домой ей удалось выкроить лишь несколько часов для беспокойного сна. В руках Кейдж крепко сжимала фоторамку, где грациозно восседала на Цвейге летним солнечным утром. Вновь, как и прошлой ночью, к горлу подступил тошнотворный комок. В спальню зашла мать.
– Мне мало проблем с тобой? Теперь ещё и носить в тюрьму передачки? Ни девочка, а сущая катастрофа.
– О чём ты говоришь, мама? – недоумевала Кейдж.
– Мне только что звонили из полицейского участка. Окружной шериф вызывает нас на беседу. Что ты опять натворила?
Кейдж судорожно перебирала свои провинности, которые могли стать причиной визита в полицейский участок. «Неужели пропуск уроков теперь уголовно наказуемое деяние? А может, кто-то заметил дырку в заборе возле торгового центра и теперь мне светит нарушение общественного порядка? Или журналисты всё-таки прознали о покушении на Цвейга и загадочном свечении на заднем дворе? Нет, что-то здесь совершенно не клеится». Потому девочка встала в глухую оборону.
– Мама, я не виновата.
– Ты всегда ни в чём не виновата, прям как твой отец. Собирайся, у нас мало времени, тебе ещё нужно успеть в школу. Так что сегодня остаёшься без завтрака.
«Больно надо. Терпеть не могу твою молочную кашу, где нет молока». Кейдж побросала книги в портфель, наспех умылась, влезла в любимую кофту и покорно спустилась на первый этаж, ожидая, пока Сэйла разложит водянистую овсяную кашу с комьями по чашкам братьев.
Мать не переставала сыпать нравоучения, пока шла вместе с дочкой до полицейского участка. Благо, что здание находилось в пяти минутах ходьбы от их дома, да и вообще, все объекты в Янкрасе стояли рядом и в тесном соседстве. Так что порции праведного материнского гнева не оказались столь бесконечно невыносимыми. По большому счёту, Кейдж было плевать на истерики матери, как и на причину их вызова в полицию, ведь теперь в жизни больше нет озорного и преданного Цвейга. И девочка безумно тосковала, ощущая себя самым одиноким человеком на земле. Даже фонарный столб у здания участка полиции, унылый и бездушный, клонился к цветочной клумбе, желая дотронуться пластиковой обшивкой плафона до прекрасных стебельков. А Кейдж даже не хотелось взглянуть в их сторону.
– Семейство Харман, пройдите в кабинет к окружному шерифу. – прозвучал гнусавый женский голосок, доносившийся со стойки регистрации. Сэйла толкнула дочку локтем вбок, чтобы та скорее поднималась со стула и следовала за ней, но девочка продолжала уныло рассматривать экоавтомат с морковными палочками и сельдереем в вакуумных упаковках. «Вот бы выклянчить у мамы парочку десятицентовых монет да купить что-нибудь вкусное для моего друга. Цвейг обожал такие лакомства. Эх, почему жизнь так несправедлива».
В кабинете семейство Харман ожидал офицер полиции, мистер Крейг Синклер – тучный мужчина с пухлыми щеками и лысой головой, маскированной тремя пучками жидких волос, зачёсанных набок. На его переносице восседали коричневые очки с толстыми линзами, потому его глаза выглядели раза в три больше человеческих, как у совы. Полицейский сидел в кресле, пристально вглядываясь в Кейдж и протирая выступивший пот со лба, а включённый кондиционер дул ему прямо в затылок, заставляя комично вздрагивать редкие волосы. Девочка невольно улыбнулась.
– Миссис Харман, я вызвал вас на очень серьёзный разговор. – полицейский сделал паузу, тяжело ёрзая на стуле, ведь пластмассовые подлокотники больно вгрызались мужчине в жирные бока, а огромный живот-пузырь норовил вывалиться из рубашки.
– Что натворила моя дочь? – Сэйла не скрывала своей озабоченности, злобно посматривая на Кейдж, пока девочка вжималась в спинку кресла.
– Мы не имеем права выдвигать обвинений, если досконально не разберёмся в ситуации, но некоторые факты указывают на причастность вашей дочери в преступлении.
– О чём вы говорите? – возмутилась Сэйла. – Да, Кейдж точно не подарок, но не преступница. Мои дети воспитывались в строгих правилах. И никто не может сказать, что они хотя бы единожды нарушили закон. Ни города, ни штата, ни всей Америки в целом.
– Миссис Харман, спокойней, мы лишь хотим докопаться до истины. Посмотрите видео. Вы кого-нибудь узнаёте?
Офицер Синклер протянул планшет, откидываясь в кресло и расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки. Мужчине уже невыносимо тяжело дышать, а рабочий день только начался, обрекая шерифа на ещё большие душевные терзания. Мать взяла планшет в руки, внимательно разглядывая стоп кадр. Продуктовые полки супермаркета, вымытый до блеска кафель, ничего необычного. Женщина нажала кнопку воспроизведения. На видео группа подростков дурачилась в стенах магазина, шумно бегая среди рядов с продуктами и задевая покупателей. Два мальчика и юная девочка в чёрной кофте с капюшоном. Они бросались стеблями зелёного лука, играли в «догонялки» и переворачивали коробки со свежими фруктами, а когда охранник погнался за детьми, устремились к выходу. Детские шалости, с кем не бывает. Но уже с другой камеры видеонаблюдения стало ясным, почему шериф Синклер выглядел столь суровым и мрачным. Пока мальчики привлекали к себе внимание, девочка в чёрной кофте подошла вплотную к покупательнице. И тайком стащила кошелёк из кармана пальто у зазевавшейся женщины. После чего, девочка в кофте незаметно покинула супермаркет. На том моменте видео оборвалось.
– Так почему вызвали нас в участок? Я не понимаю. – встревожилась Сэйла.
– Миссис Харман, тех мальчишек задержали на выходе из супермаркета. Подозреваемыми оказались одноклассниками вашей дочери – Джуэл и Ирвин. И при первичном допросе дети точно указали, что та девочка в чёрной кофте – Кейдж Харман.
Кейдж чуть не навернулась со стула. «Вот же мерзкие лгуны. Да они никогда в жизни не общались со мной на равных, не говоря уже о том, чтобы вместе проводить время. А здесь – целое ограбление». Девочка уловила осуждающие взгляды матери и шерифа, закрывая руками протёртые дырки в чёрной кофте с капюшоном. Крайне похожей на тёмное худи, представленное на видео. «Дело принимает фатальный поворот». Кейдж не ходила в ближайшие дни в тот супермаркет, предпочитая сразу после издевательств одноклассников, ошиваться на заброшенной стройке. Девочку кто угодно мог видеть на высоте двадцать первого этажа. Потому у Кейдж находилось спасительное алиби, которое никто не мог подтвердить.
– Кейдж. – оборвала девичьи раздумья Сэйла. – Как прокомментируешь обвинения в свой адрес? Ты украла кошелёк?
– Нет, на видео – не я. Ирвин и Джуэл со мной даже не общаются. Я не знаю, почему ребята назвали моё имя.
– А кто может скрываться под толстовкой, идентичной твоей? – не унимался шериф, подёргивая пухлыми кулачками. Казалось, что в правдивость объяснений девочки ему верилось с трудом.
– Я не знаю, честно. Одноклассники постоянно издеваются надо мной, задевают и не дают прохода. Всё потому, что у нас в семье мало денег, а я не выгляжу так, как им хочется. У меня совсем нет друзей в школе и не существует компании, где бы я оказалась своей. Но поверьте, я в жизни не украла ни цента, более того, мальчишки ни за что бы не взяли меня с собой. Ведь для них – я странная уродина с разноцветными глазами, а с такими никто не дружит.