Кейптаун, которого нет
Шрифт:
Торжественный заливистый гудок выводит меня из раздумий. Паровоз мягко останавливается, за окном я вижу приветливую деревянную станцию. Покатая крыша гостеприимно зовет в свою тень, вокруг ни души, только в билетной будке безмятежно спит старый кассир, прикрывшись от света холщевой кепкой.
Разумеется, Амфорной Кошки давно след простыл, и только легкий кофейный запах напоминает о ее недавнем присутствии.
Вещей у меня нет, а потому, глубоко вдохнув, я выхожу за дверь и спускаюсь на платформу. Не проходит и минуты, как мой поезд, окутав себя облаком пара, исчезает с глаз. Не считая парового
Кейптаун встретил меня приветливыми деревянными домами в один этаж. И каждый из них был выкрашен в невероятный неповторяющийся цвет. Фисташковый, лиловый, канареечный, – я как будто попала в страну грез. За сладкими на вид малиновыми стенами следовали травянисто-зеленые, оранжевые двери сменялись створками цвета фуксии, а я все не могла привыкнуть. Хорошо еще, что краска давно выгорела на здешнем солнце и стала пастельной, иначе я упала бы в обморок от переизбытка цветов.
Почти везде на маленьких тенистых верандах стояли плетеные диваны и кресла, а над ними, у самого входа в дом, легонько позвякивали бамбуковые и хрустальные колокольчики. Мой сон начинал сбываться… Завороженная, я брела по тихим жарким улочкам. Кое-где с лестничных перил свисали пестрые покрывала и самотканые ковры, оставленные, должно быть, проветриваться. Но за все время пути я не почувствовала ни малейшего дуновения, так что ткани, как и я, медленно жарились на солнцепеке.
Дороги по большей часто были грунтовые, мне нравилось шагать по ним – нога по щиколотку утопала в пыли, зато ступала мягко и свободно. А если вдруг встречались булыжные мостовые, значит, впереди центральные улицы.
Погуляв около часа по полуденному зною, я порядком устала. Очень скоро от разноцветной череды аккуратных домиков заболели глаза, вокруг не было ни души. А улица тем временем расшаталась и, вихляя, понеслась с горы. В горле саднило от пыли, хотелось пить, и как только вдали показался навес уличного кафе, я рванулась к нему.
Язык не поворачивался назвать это место каким бы то ни было заведением – просто вбитые в землю деревянные сваи, на которые натянут кусок плотной ткани. Но внутри стоял уютный полумрак, в воздухе клубились ароматы кофейных напитков и мяса с пряностями. Посетителей набралось немного, а те, что пришли, сидели прямо на земле, вместо стульев используя жесткие соломенные циновки.
В самом темном дальнем углу курили трубки двое полуголых рыбаков. Лишь только взглянув на их простые обветренные лица, я поняла – именно так они зарабатывают на жизнь: каждое утро скользят по океану в тонкой плоскодонной лодчонке, и ни глубина, ни прожорливые челюсти хищных рыб не способны их напугать. Время от времени рыбаки лениво бросали на стол деревянные кости, сопровождая каждое движение странными свистящими звуками.
У самого входа уселись по-турецки три молодых женщины. Все в длинных, чудесно расшитых одеяниях, похожих на причудливо перевязанные римские хитоны. Их волосы уложены в сложные прически, а глаза, и без того карие, подведены каштановой
«Та, что сидит посередине, наверняка, принцесса, – задумалась я. – Наряд у нее самый яркий и богатый, в браслетах на руках полно самоцветных камней. Может быть, она – дочь купца, и ее давно обещали в жены богатому заморскому торговцу?»
Словно услышав мои мысли, темноволосая красавица посмотрела на меня долгим печальным взглядом и грустно вздохнула.
– Что вам подать? – полнотелая хозяйка кафе неслышно присела рядом. Столько грации было в ее плавных движениях!
– А что у вас самое вкусное? – в замешательстве спросила я.
Женщина добродушно рассмеялась и поправила сползающий с головы платок, повязанный на манер тюрбана:
– Обычно пьют не то, что вкусно…
– Нет-нет, – я поспешила возразить. – Не хочу алкоголя. Только поесть и утолить жажду.
– Принесу тебе кокосового молока и рыбы с овощами, – сама себе кивнула хозяйка и уже собиралась уходить, но я удержала ее, ухватив за длинную красную юбку.
– У меня нет с собой денег. Понимаете, я недавно сошла с «Голубой стрелы»… Даже не знаю, чем заплатить вам.
Женщина снова уселась и внимательно посмотрела на меня, поджав пухлые губы. Каждый раз, когда она качала головой, тяжелые золотые серьги в ее ушах приятно позвякивали.
– Зачем ты приехала в Кейптаун, девочка? – напрямую спросила она.
– Искать ответы на важные вопросы.
Моя собеседница закивала:
– А где ты собираешься спать?
– Эту задачу мне также предстоит решить.
– Ясно. Я накормлю тебя бесплатно, но если хочешь есть здесь постоянно, придется работать. Меня зовут Халия. Я – хозяйка этого каф-о-кана, и так уж вышло, что мне не помешает помощница.
– А что нужно делать? – спросила я с надеждой в голосе.
– Чистить овощи, резать фрукты, топить шоколад, колоть лед… – увидев сомнение на моем лице, Халия добродушно улыбнулась. – Работы много только на первый взгляд. Обслуживать гостей мне помогает дочь, больше всего их с полудня до пяти вечера. В это время все равно никуда не пойти – тут же сгоришь на солнце.
И она ткнула пальцем в сторону неба.
– Если станешь помогать, получишь постель и кров, будешь сыта. А если станешь помогать прилежно, дам немного денег.
«Вот и первые чудеса, – подумалось мне. – Ничего не происходит в Кейптауне случайно. Я приехала сюда без гроша в кармане, не зная даже, куда идти и что есть, а сейчас у меня появился дом и человек, способный обо мне позаботиться».
– Считайте меня своей помощницей, Халия.
– Вот и славно, – уже отряхивала юбки моя добродетельница. – Поешь и приступай к работе. Нужно наколоть орехов для медовых сладостей…
Каф-о-кан – самое подходящее слово, чтобы описать кейптаунскую кофейню. В ней всегда можно вкусно поесть, но приходят сюда за напитками. Чай, травяные настойки, горячий шоколад, вытяжки из листьев ройбуша и, конечно, кофе. Его в каф-о-кане варят всеми возможными способами: на песке, огне, водяной бане, добавляя перец и специи, соль, замороженный сок и взбитые сливки, тертые орехи… У Халии я впервые попробовала столько сортов этого напитка, что до сих пор не могу вспомнить всех вкусов.