КГБ СССР. 1954–1991 гг. Тайны гибели Великой державы
Шрифт:
Пропагандистская кампания в связи с «делом Лялина» имела еще одно последствие. В октябре того же года в Брюсселе попросил политического убежища в США майор ГРУ А. Чеботарев, чуть ранее завербованный бельгийской службой безопасности Сюрте. Однако уже через несколько месяцев Чеботарев пришел в советское посольство в Вашингтоне с просьбой помочь ему вернуться на Родину.
Доставленный в Москву, на первой же беседе с начальником ГРУ П.И. Ивашутиным в присутствии начальника управления «К» (внешней контрразведки) ПГУ КГБ О.Д. Калугина, Чеботарев подробно рассказал об обстоятельствах своей вербовки и побега в США, изъявив желание активно
В специальной докладной записке по этому делу, утвержденной Андроповым, предлагалось по завершению суда над Чеботаревым, в связи с его добровольной явкой с повинной и активной помощью следствию, ходатайствовать перед Верховным Советом СССР о его помиловании, а также об оказании ему помощи в трудоустройстве по специальности после освобождения (Чеботарев был освобожден через 6 месяцев после объявления приговора).
В этой записке также содержалось реализованное впоследствии предложение довести до сведения всех сотрудников разведки КГБ и ГРУ, что не будут подвергаться уголовному наказанию лица, совершившие ошибки и даже преступления при исполнении служебных обязанностей, если они честно признаются в содеяном и нанесеный их действиями ущерб будет иметь локальный характер.
Следует особо подчеркнуть, что эта позиция полностью соответствовала части 2 статьи 64 УК РСФСР, введенной в Уголовный кодекс РСФСР 25 июля 1965 г..
В июне 1980 г. при помощи резидентуры ЦРУ из Москвы совершил побег сотрудник 8 Главного управления КГБ В. Шеймов. Обстоятельства его исчезновения вместе с семьей были таковы, что КГБ начал активный розыск пропавшего секретоносителя. Лишь в 1993 г. американцы официально признали факт нахождения Шеймова в США, а еще через год предатель выпустил книгу своих «мемуаров».
Еще одним фактическим провалом в годы руководства КГБ Андроповым можно считать многолетнюю нераскрытую преступную деятельность архивиста ПГУ В.Н. Митрохина, который, пользуясь бесконтрольностью при подготовке перевода оперативного архива разведки из здания на Лубянке в новую штаб-квартиру в Ясеневе, делал выписки из многих сообщений резидентур.
В феврале 1992 г. Митрохин бежал в Великобританию через территорию Латвии[7].
Разумеется, измены сотрудников КГБ тяжело отражались на проводимых операциях, а каждый такой факт «по максимуму» использовался спецслужбами не только для высылки сотрудников советских диппредставительств и арестов их информаторов из числа граждан страны пребывания, но и для раздувания шпиономании и антисоветских настроений.
Однако, несмотря на периодически организовывавшиеся за рубежом «в профилактических целях», кампании «охоты на ведьм», разведкой КГБ приобретались и ценнейшие источники информации, о некоторых из которых мир с удивлением узнал гораздо позже.
Так, еще в 1968 г. КГБ установил связь с шифровальщиком ВМС США Джорданом Энтони Уокером, впоследствии привлекшим к сотрудничеству с советской разведкой еще несколько ценных источников разведывательной информации.
Поступавшая от Уокера информация о планах американского военного командования о действиях против партизан «Вьеткон-га» в Южном Вьетнаме и против Демократической Республики Вьетнам играла чрезвычайно важную роль в организации противодействия им.
Уокер был арестован ФБР США только в мае 1985 г.[8].
Однако, весьма результативный для американской контрразведки 1985 г., вошедший в национальную историю этой страны под названием
Разоблачения иностранных агентов, в том числе и «дружественных государств», например, Израиля, привело к ужесточению контрразведывательного режима в США. Но именно тогда же у советской разведки появились ценнейшие источники информации — начальники отделов в ЦРУ Олдрич Эймс и ФБР США Роберт Хансен.
Когда в июне 1972 г. ПГУ КГБ получило новый комплекс зданий под Москвой (его строительство было зашифровано как сооружение здания для международного отдела ЦК КПСС), в нем был оборудован рабочий кабинет для Ю.В. Андропова, в котором он регулярно 1–2 дня в неделю занимался непосредственно вопросами разведки.
Бывший первый заместитель начальника ПГУ В.А. Кирпичен-ко подчеркивал, что Андропов не терпел «нудных докладов, построенных по стандартной схеме. Он раздражался, перебивал докладчика, задавал множество неожиданных вопросов.
«Я предупреждал резидентов, — писал в этой связи В.А. Кирпи-ченко, что к докладам и отчетам надо готовиться очень основательно, что необходимо знать все детали обсуждаемых вопросов и ориентироваться на ведение диалога…»[9].
Даже столь высокопоставленный работник разведки как В.А. Кирпиченко, что свидетельствует об уровне политикопрофессиональной подготовки Андропова, подчеркивал, что «нередко покидал кабинет председателя с чувством неудовлетворенности самим собой, так его уровень мышления, знания, умения нестандартно и увлекательно вести беседу заставляли осознавать, и иногда довольно остро, собственную некомпетентность в ряде вопросов, неспособность также досконально разобраться в существе каких-то проблем».
Будь это единичное признание, его можно было бы отнести на счет вежливой комплиментарности по отношению к бывшему руководителю (хотя у наших мемуаристов комплиментарность по отношению к коллегам, в том числе и, прежде всего, бывшим, явно не в чести). Но повторенное неоднократно, разными людьми, в разных условиях и при разных обстоятельствах, оно, безусловно, характеризует, прежде всего, отличительные, если не выдающиеся, личные качества Андропова как человека и как руководителя.
Еще одной из ошибок Ю.В. Андропова называют назначение на высокий руководящий пост О.Д. Калугина[10]. Хотя многие сотрудники признавали, что первоначально не только не было данных, компрометирующих Калугина, но также и тот факт, что при возникновении определенных подозрений в его отношении, Андропов немедленно предпринял меры по их проверке.
Следует также отметить, что Ю.В. Андропов важное значение придавал организации сотрудничества и взаимодействия с органами безопасности социалистических государств, где он был хорошо известен еще по своему прежнему посту куратора международных связей ЦК КПСС.
Практически такое взаимодействие со спецслужбами социалистических государств строилось как на двусторонней, так и многосторонней основе, о чем свидетельствуют совместные совещания их руководителей по различным вопросам.
В качестве примера совместных операций КГБ и его партнеров приведем только совместную разработку национальных редакций радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа», тесно сотрудничавших с ЦРУ США.